Светлана Лубенец - Бабочка из Поднебесной
— Ты же знаешь, что ей завтра надо лететь на конференцию в Москву!
— Я надеялась, что она передумает…
— Как она может передумать, если ей надо там делать доклад?
Мама преподавала в химико-фармацевтической академии и вместе со своими студентами должна была читать в Москве доклад на тему «Интродукция[1] лекарственных растений». Они так долго добивались приглашения на эту московскую конференцию, что было бы странно, если бы мама вдруг отказалась от нее даже ради поездки в Китай.
— Выше нос, дочь! — провозгласил Николай Иванович. — Мы еще не раз отдохнем все вместе. А Китай нельзя же было упускать! Мне кажется, тебе иероглифы даже снятся!
Ника наконец рассмеялась.
Когда Томилины уже почти доехали до аэропорта, Николай Иванович вдруг обратился к дочери:
— Я тебе не сказал самого главного, Никуша! Мой сослуживец, ну… Петр Егорович, на путевки которого мы едем, одну все же оставил за своим сыном, Стасом. Очень попросил за ним поприглядывать. Я согласился. Стасик — твой ровесник, думаю, особых проблем с ним не будет, а тебе — веселей. Не так ли?
Ника пожала плечами.
— Не знаю, папа. Ты когда-нибудь видел этого Стасика?
— Нет, не приходилось. Мы же не друзья с Петром. Так… работаем вместе…
— А вдруг он противный?
— Ну… уж как-нибудь выдержим…
— Постараемся… Ведь получается, что его семья устроила нам эту поездку. Мы их должники!
— Вот именно!
Как только Ника с Николаем Ивановичем вышли из такси, к ним подошли высокий худощавый мужчина и такой же длинный, худой парнишка.
— Здравствуйте! — радостно поприветствовал их мужчина. — А мы уж минут пятнадцать вас ждем! Вот, знакомьтесь, мой сын Стасик!
— Стас, — буркнул Стасик.
— Стас, так Стас! — легко согласился Никин отец и в свою очередь представился сам, а затем представил и дочь.
Взрослые тут же заговорили о билетах, контроле, багаже, предоставив Нику и Стаса друг другу.
— Тебе не нравится, когда тебя зовут Стасиком? — спросила Ника, чтобы как-то завязать разговор. Раз уж им придется провести вместе столько времени, пора начинать дружить.
— Не нравится, — буркнул парень. — Ясельное имя…
— Я тебя понимаю. Я тоже не очень люблю свое имя.
— А ты-то почему? — удивился Стас. — Вероника — очень красиво звучит!
— Имя-то красивое, согласна, но первая его часть, Вера, меня раздражает.
— Странно… Почему вдруг? Нормальное имя.
— Потому что это имя моей настоящей матери…
— И что?
— А то, что она нас с отцом бросила, когда мне было четыре года. Я ее почти и не помню. Меня вырастила папина вторая жена. Я ее мамой называю. Мамой Аллой! Смешное бы получилось имя от Аллы и Николая — Алланика.
Стас скупо улыбнулся и сказал:
— Вовсе и не смешное, а необычное! Можешь, кстати, Веронику на него и сменить!
На этом разговор иссяк, но, к счастью, взрослые наконец решили главные вопросы, и все отправились в здание аэропорта.
В самолете Ника и Стас общались мало. Оказалось, что девочка очень плохо переносит перелет, особенно воздушные ямы. Она так измучилась, что, в конце концов, крепко заснула, укрывшись пледом. В аэропорт города Санья они прилетели в два ночи по московскому времени, и потому отдохнувшая Ника чувствовала себя гораздо лучше, чем отец и Стас, которые здорово утомились. Между тем по местному времени было еще только десять часов вечера.
Когда Ника вышла из прохладного салона самолета, где работали кондиционеры, ей показалось, что она попала в сауну. Было полное впечатление того, будто лицо облепила теплая влажная салфетка. Девочка вытерла щеки и лоб сначала ладонью, потом носовым платком, но лучше не стало. Духота снова окутала ее плотной влажной тканью. Воздух был неподвижен и казался таким плотным, хоть кусай. Незаметно от других Ника даже сделала кусательное движение. Зубы так громко и смешно клацнули друг о друга, что девочка с опаской посмотрела на своих спутников. Ей не хотелось, чтобы над ней посмеялись, но, похоже, и отцу, и Стасу было не до нее. Они с интересом озирались по сторонам. Посмотреть было на что. Стены терминала украшали светящиеся китайские фонарики из красного и золотого шелка. Они были соединены тонкими переплетающимися между собой нитями, которые тоже светились. Фонарики слегка подрагивали и рвались ввысь, как маленькие монгольфьеры. Ника за неделю до поездки как раз прочитала статью о братьях Монгольфье. Свои летающие шары они называли аэростатическими машинами. Правда, сначала они были вовсе не в виде шаров, а прямоугольными. Честно говоря, Ника никак не могла этого представить. Для получения газа братья сжигали мокрую солому и шерсть. Надо думать, преотвратительный запах при этом стоял.
Китайские фонарики на стенах, разумеется, никаких дурных ароматов не испускали. Но духота по-прежнему была не очень приятна. Ника, которая побаивалась высоты, подумала, что сейчас, чтобы глотнуть прохладного воздуха, с удовольствием поднялась бы в самое поднебесье на современном монгольфьере, который наверняка заполняют уже не таким противным газом. Неужели в Китае всегда так душно? Не хотелось бы всю неделю испытывать подобный дискомфорт.
При виде здания аэровокзала у Ники захватило дух. Оно было сделано в виде пагоды с крышей из листьев пальмы. Понять, настоящие это листья или стилизация, было невозможно. Нике хотелось, чтобы листья были настоящими. Девочка уже знала, что многоярусные башни пагод — главный элемент архитектуры всей Юго-Восточной Азии, а само слово «пагода» образовано от китайского бао-та — башня сокровищ. Раньше в Китае пагоды сооружали в качестве сторожевых башен и в знак добрых предзнаменований. Ника подумала, что китайцы нашли замечательное решение для аэровокзала — всякому прилетающему в Санья — доброе предзнаменование в виде башни сокровищ.
— Смотрите! Вон там! Вот это ананасище! — крикнул Стас, первым войдя в зал ожидания.
Идущая следом за ним Ника тут же увидела огромный ананас, вокруг которого толпились туристы и яростно щелкали фотоаппаратами. В его искусственности в отличие от пальмовых листьев на здании аэровокзала никаких сомнений быть не могло, и Ника пожалела, что он несъедобный. Вот бы чудо было! Она так ждала от этой поездки чудес. Девочка тут же вытащила из сумочки свой аппаратик и тоже принялась фотографировать. Стас вынырнул из-под ее руки и так удачно встал перед объективом, что казалось, будто на вытянутой руке он держит огромный ананас, облепленный людьми. Николай Иванович от души посмеялся над этой фотографией, но попросил больше не отвлекаться, так как надо было побыстрей пройти контроль и получить багаж. И Ника уже не фотографировала, лишь с восхищением смотрела по сторонам. В зале было много растений с темно-зелеными, глянцевыми листьями, аквариумов с яркими экзотическими рыбками, а вместо одной из стен — открытая терраса с бассейном и шезлонгами возле него. Устал — садись, отдохни у воды!
На небольшой площади выходивших из здания аэровокзала встречали китайцы с поднятыми вверх табличками, на которых были написаны названия отелей. Ника не могла не улыбнуться при виде большого скопления низкорослых худеньких людей. На их фоне ее отец почти двухметрового роста казался настоящим Гулливером, да и Стас выглядел вполне героически. На смуглых лицах китайцев цвели улыбки, они выражали такое радушие и приязнь, что у Ники создалось полное впечатление того, что она все-таки попала в добрую китайскую сказку, где с ней будут происходить всяческие волшебства. Даже духота уже донимала меньше.
Томилиных со Стасом и еще нескольких людей с европейской внешностью встречала очень хорошенькая китаянка с нежным маленьким ртом, высокими скулами и черными, гладко зачесанными назад волосами, свернутыми на затылке в тяжелый узел. Ее волосы так блестели, что казались густо залакированными, будто у исполнительницы бальных танцев. Ко всеобщему изумлению, девушка приветствовала прилетевших из России на прекрасном русском языке.
— Это где ж вы так научились говорить по-русски? — выразил всеобщее удивление Николай Иванович.
Девушка рассмеялась и сказала:
— Каждый раз мне задают этот вопрос! Наверно, мне надо начинать не с приветствия, а сразу объявлять, что я не китаянка! Я из Якутии.
И девушка кратко рассказала о том, что училась на факультете востоковедения московского университета, а в Санья живет уже пять лет, работает гидом.
— Настоящее мое имя — Лариса. Правда, здесь все называют меня Лулу. Я уже привыкла к этому, так что прошу и вас называть меня именно так.
— Лулу — влажный жасмин? — решилась уточнить Ника.
— Да! А ты откуда знаешь? — удивилась гид.
— Просто я… — Девочка смутилась. — В общем, я недавно начала изучать китайский язык… Читаю, что попадается… Например, недавно книгу китайских сказок прочла. Разумеется, пока на русском… В одной из сказок героиню звали Лулу. Я запомнила, что это имя означает — влажный жасмин. Красиво… и нежно… Мне понравилось…
