Рассказы о юных героях - Валерий Михайлович Воскобойников

— Тебе этого не понять, — глухо отозвался он.

— Люди в партизаны уходят, а ты!.. — запальчиво воскликнул мальчик.

— Очень-то не болтай, — строго ответил отец. — Вырастешь — поймёшь…

— Чего тут понимать! Я вчера написал на тетрадных листках «Смерть фашистским захватчикам!» и наклеил их поверх приказов. Вот, только одна листовка осталась… А ты работать на них… — И Витя вытащил листовку собственного изготовления.

Отец рассмотрел её, а потом разорвал на клочки и, бросив в печку, поджёг.

— Чтобы никакой самодеятельности! — сурово посмотрел он на сына. — Понял? Всё надо делать с умом!

А через несколько дней, когда Витя, побродив по улицам, вернулся домой, у них сидел гость. Рядом с ним на полу лежал вещевой мешок, из которого торчали инструменты.

— Это печник из деревни, — объяснил отец. — Сейчас, после бомбёжек, многим надо печи чинить. Если кто будет спрашивать, так и отвечай.

Вите лицо гостя показалось знакомым.

— Мой сын — отчаянный парень. — Отец повернулся к печнику. — Хорошо знает город, может рассказать, где что находится. Школы-то больше нет, вот он и слоняется по улицам.

— Это хорошо, что отчаянный. Только к отчаянию ум необходим, и осторожность тоже иногда пригодится, — тогда всё будет в порядке, — проговорил гость, отпивая из зелёной эмалированной кружки горячий чай. — Давай рассказывай, — он с улыбкой взглянул на Витю, — где тут у них военные и гражданские объекты.

И тут Витя вспомнил, где встречал раньше гостя. Это тот самый десантник, командир, которому он однажды уже показывал расположение фашистских объектов.

— А я вас знаю! — обрадованно сообщил он. — Я вас по городу водил, когда вы нас освободили.

— Та-ак! — рассмеялся печник. — Старый знакомый! Нежданная встреча. Думаю, ты человек сознательный, соображаешь, что к чему, — одним лишним словом можно погубить и себя, и других.

Витя лишь кивнул в ответ.

— Ладно, рассказывай, где тут у них что.

Это был разведчик Николай Александрович Козлов.

С того дня Витя не просто ходил по улицам Феодосии, а подмечал каждую подробность в жизни фашистов — где разместились офицеры, куда поставили пушки, какую военную технику привезли на поезде. Козлову нужны были бланки для пропусков. Витя и тут помог. Однажды он подобрал чей-то унесённый ветром бланк, принёс отцу, а тот в типографии напечатал, сколько было нужно подпольщикам.

Скоро Витя стал связным в городской подпольной организации. Он был небольшого роста, и фашисты редко обращали на него внимание. Подпольщики не могли встречаться друг у друга на квартирах: фашисты бы их быстро выследили. А Витя спокойно передавал сведения от одного к другому. И в результате удалось устроить побег из концлагеря целой группе военнопленных и отвести их к партизанам.

Но случилась беда: фашисты заслали к подпольщикам предателя, и в городе начались аресты. Витю с отцом тоже в любой момент могли арестовать. К этому времени Виктория Карповна уже выздоровела и её отправили в деревню, а Витя с отцом ушли к партизанам. Так он стал разведчиком партизанской бригады.

* * *

Привыкнуть к новой жизни было непросто. Это летом в хорошую погоду можно ночевать под каждым кустом. А осенью и зимой спать в землянке холодно и сыро. С едой у партизан тоже возникали сложности. Случались дни, когда её и вовсе не было. Но главное — кругом располагались вражеские гарнизоны, фашисты могли в любой момент взять бригаду в кольцо, обстреливая из миномётов, и вырваться из окружения, унося раненых, было бы очень трудно. Поэтому необходимо постоянно знать о том, что делается у фашистов.

Витя думал, что как только его возьмут в отряд, так сразу и отправят на задание — подрывать вражеские машины. Но вместо этого командир приставил его к опытному партизану — уже не молодому, но крепкому бойцу. И тот стал учить мальчика простым вещам: разжигать костёр так, чтобы не было дыма, потом, погасив, маскировать остатки старыми листьями; стрелять из пистолета и автомата. Вместе они ходили на первое задание Вити в партизанскую деревню, неоккупированную фашистами, а заодно дед помогал изучать местные дороги, показывал тайные партизанские тропы.

— Местность у нас пречудесная, — повторял он, — горы, овраги, обрывы. Врагам нелегко сориентироваться, а партизану здесь каждый куст — брат.

Наконец настал день, когда Витя получил первое самостоятельное задание. Оно казалось пустяковым: пройти по деревне Бараколь, как будто гуляя, всё внимательно рассмотреть и запомнить.

— Только чтобы никто не догадался, что ты — разведчик. Веди себя просто, естественно. И помни — дело наше опасное, — напутствуя, сказал ему командир партизанской бригады.

До окраины леса Витю проводили два партизана. А к деревне подошёл он уже один. Откуда-то вкусно пахло кухней. «Фашистам варят обед», — догадался Витя. Неподалёку от кухни он заметил нескольких деревенских мальчишек. Сбившись в кучку, они, изголодавшиеся, жадно принюхивались. Вите повезло: в первом же заросшем сорняками пустом дворе он увидел заржавевший обруч от бочки и покатил его, как бы играя, по улице, весело напевая:

— Тётя Поля из Бараколя пирожки печёт, пирожки печёт!

Сам же в это время примечал дома, охраняемые часовыми, где жили фашисты, где во дворе располагалась лёгкая пушка, где стоял обитый железом сарай, из открытой двери которого виднелось оружие. У сарая прохаживался ещё один часовой. Посередине села в большом доме находилась, судя по всему, комендатура: к этому дому как раз подъехала военная машина, из неё выскочил офицер и спешно вошёл в здание.

Витя продолжал катить по улице свой обруч и, зазевавшись, чуть не наскочил на белобрысого фашиста.

— Господин, я хочу есть, — не растерявшись, тут же выпалил Витя по-немецки. — Дайте, пожалуйста, хлебушка.

Но немец, отпрянув, злобно выкрикнул непонятное слово, и Витя покатил обруч дальше. Однако через минуту он почувствовал чей-то взгляд: его догонял тот самый белобрысый военный. И тогда Витя решился. Он бросился к первому попавшемуся дому и как был, с обручем, вбежал на крыльцо. Хозяйка дома — пожилая женщина — удивлённо уставилась на него. Едва мальчик успел проговорить: «Тётя! Тётя!», как следом за ним появился белобрысый.

— Ах ты негодник! Опять по улице болтался! — хлопнула его вдруг по спине женщина. — Сколько раз говорила, чтоб обруч от бочки не смел брать! Сейчас же садись есть, не то каша остынет!.. И вы, господин, садитесь с нами, если не брезгуете.

Фашист, ничего не ответив, молча кивнул и пошёл к дверям.

— Ты кто? — когда за немцем закрылась дверь, негромко спросила женщина, и в самом деле придвигая ему миску с кашей. — Вижу, что не наш. Разве не знаешь, что они всех чужих хватают?..