Удар Орла - Энтони Горовиц
– Ты разве меня не помнишь? – воскликнула Джек. – Мы же познакомились в «Савое»!
– Нет. Извините. Вы меня с кем-то путаете.
Алекс уже прошёл мимо, направляясь к мосту. Через несколько мгновений жертва сунет руку в карман в поисках билета и не найдёт его, но даже если он схватит Джек и попытается её в чём-то обвинить, доказательств никаких не будет. Алекс с билетом уже исчез.
Он показал билет охраннику и прошёл на мост. Ему было очень стыдно из-за того, что он сделал; Алекс надеялся, что несчастному бородатому толстяку всё-таки как-нибудь удастся попасть внутрь. Он тихо проклял Дамьена Крэя за то, что тот сделал его вором. Но Алекс знал, что с того самого момента, когда Крэй ответил на его звонок из телефона-автомата на юге Франции, дороги назад уже нет.
Пройдя по мосту, он отдал билет другому охраннику. Впереди виднелся треугольный вход. Алекс шагнул вперёд и прошёл внутрь купола, в огромный зал с высокотехнологичным освещением. На сцене стоял огромный плазменный экран с буквами КСТ. Вокруг сцены собралось уже не менее пятисот гостей; они пили шампанское и поглощали канапе. Среди них сновали официанты с бутылками и подносами. Повсюду слышались возбуждённые разговоры.
Музыка смолкла. Освещение изменилось, экран погас. Потом раздался тихий гул, и сцена наполнилась дымом из сухого льда. На экране появилось одно-единственное слово – ГЕЙМСЛЕЕР; гул усилился. Затем буквы исчезли, и появилась анимированная фигурка – воин-ниндзя, одетый с ног до головы в чёрное; он висел на экране, словно перекрашенный Человек-паук. Гул тем временем стал оглушительным, словно пустынный вихрь в сопровождении оркестра. Похоже, где-то включились мощные вентиляторы, потому что по залу вдруг пролетел настоящий порыв ветра, сдув со сцены дым – и в клубах остался стоять Дамьен Крэй в белом костюме с широким галстуком в серебристо-розовую полоску. На экране позади появилось его увеличенное во много раз изображение.
Зрители тут же бросились к нему, аплодируя. Крэй поднял руку, призывая к молчанию.
– Добро пожаловать! – сказал он.
Алекса, как и всех остальных, тоже тянуло к сцене. Он хотел как можно ближе подобраться к Крэю. У него было странное ощущение – словно рядом с ним человек, которого он знал всю жизнь, но при этом никогда не встречал. В реальной жизни Дамьен Крэй оказался меньше, чем на фотографиях, – именно эта мысль пришла в голову Алексу первой. Тем не менее Крэй вот уже тридцать лет был суперзвездой, и не зря. Уверенный и хладнокровный, он тут же полностью завладел вниманием толпы.
– Сегодня я презентую всему миру «Геймслеер», мою новую игровую приставку, – продолжил Крэй с едва заметным американским акцентом. – Большое спасибо всем, что пришли. Но если здесь есть кто-то из «Сони» или «Нинтендо», боюсь, у меня для вас плохие новости. – Он замолчал и добавил с улыбкой: – Вам конец.
Послышались аплодисменты и смех. Даже Алекс не смог не улыбнуться. Крэй замечательно умел располагать к себе публику – словно знал каждого зрителя лично.
– «Геймслеер» обеспечивает такое качество и детализацию графики, на какое не способна никакая другая приставка в мире, – продолжил Крэй. – Она умеет генерировать миры, персонажей и сложнейшую физическую симуляцию в реальном времени благодаря огромному количеству выполняемых операций с плавающей запятой в секунду. На других приставках вы видите пластиковых кукол, которые дерутся с плоскими картонными фигурами. На «Геймслеере» волосы, глаза, оттенки кожи, вода, дерево, металл и дым выглядят в точности как настоящие. Мы соблюдаем законы тяготения и трения. Более того, мы встроили в систему так называемый «болевой синтез». Что это означает? Через минуту вы всё узнаете.
Зрители снова захлопали.
– Прежде чем мы начнём демонстрацию, хотелось бы узнать у присутствующих журналистов: есть ли у вас вопросы?
Какой-то человек в первых рядах поднял руку.
– Сколько игр вы выпустите в этом году?
– Пока что у нас готова всего одна игра, – ответил Крэй. – Но к Рождеству выйдет ещё целая дюжина.
– Как называется первая игра? – спросил кто-то.
– «Пернатый змей».
– Это стрелялка? – задала следующий вопрос журналистка.
– Ну, да. Это игра жанра стелс, – признался Крэй.
– Значит, в ней стреляют?
– Да.
Журналистка улыбнулась, но не весело. Ей было уже за сорок; строгое лицо и седые волосы делали её похожей на учительницу.
– Ваше отрицательное отношение к насилию хорошо известно, – сказала она. – Почему вы тогда продаёте жестокие игры детям?
По залу пронёсся тревожный ропот. Журналисты, конечно, есть журналисты, но задавать такие вопросы Крэю казалось неправильным. Особенно когда пьёшь его шампанское и ешь его закуски.
Крэй, впрочем, даже не оскорбился – по крайней мере, не подал виду.
– Это очень хороший вопрос, – ответил он своим характерным мягким, ритмичным голосом. – И вот что я вам скажу: когда мы только начали разрабатывать «Геймслеер», мы написали для него игру, где главный герой собирает цветы разного цвета в саду, а потом расставляет их по вазам. Ещё в ней были зайчики и сэндвичи с яйцами. Но знаете, что случилось? Наша исследовательская команда обнаружила, что современные подростки не хотят в неё играть. Представляете? Мне сказали, что мы не продадим ни одного экземпляра!
Все рассмеялись. Теперь неловко стало уже журналистке.
Крэй снова поднял руку.
– На самом деле вы подняли важную тему, – продолжил он. – Верно, я ненавижу насилие. Настоящее насилие… войны. Но вы же знаете, что современные дети в самом деле очень агрессивны. Это правда. Полагаю, такова природа человека. И я решил, что им лучше будет вымещать эту агрессию, играя в безвредные компьютерные игры вроде моих, а не на улицах.
– Но ваши игры всё равно поощряют насилие! – настаивала журналистка.
Дамьен Крэй нахмурился:
– Мне кажется, я ответил на ваш вопрос. Теперь вы хотите поставить под сомнение мой ответ?
Снова аплодисменты. Крэй дождался, пока они стихнут.
– Но хватит разговоров, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы увидели «Гейм-Убой» сами, а для этого в первую очередь нужно в него поиграть. Интересно, есть ли среди зрителей подростки? Хотя, если подумать, подростков я не приглашал…
– Есть один! – крикнул кто-то рядом, и Алекса подтолкнули вперёд. Все взгляды вдруг устремились на
