Большая книга ужасов 88 - Анна Евгеньевна Антонова
Вместе с Данилой трудились другие ребята, судя по виду, такие же матросы. Несмотря на бушующий вокруг шторм, я не замечала в их действиях спешки и суетливости, они работали размеренно и слаженно. И хотя в этой картинке не было ничего пугающего, что-то царапало мое сознание, вызывая безотчетную тревогу. Какая-то неуловимая неправильность заставляла волноваться и судорожно шарить глазами по служебной палубе…
– Этого парня куртка? – Голос брата вернул меня в реальность.
Я кивнула. Иногда Никита проявляет чудеса сообразительности. Впрочем, сложить два и два было не так уж сложно, любой бы справился, даже имея более низкий уровень айкью.
Но как отдать куртку? Не бросать же сверху, да и ветер может в воду унести. А при таком шуме и грохоте докричаться до Данилы нереально.
– Идем вниз! – пока я отчаянно тупила, брат сориентировался гораздо быстрее.
Мы спустились на главную палубу, где царили тоска и уныние – на диванчиках и креслах вокруг ресепшена сидели бедные страдальцы, мающиеся от морской болезни, а за стойкой дежурный администратор выдавала всем желающим таблетки от укачивания. Мы вихрем пронеслись мимо этой грустной компании, но обломались – с главной палубы выход на улицу был запрещен, там находились только служебные помещения. А когда мы вернулись на среднюю, Данилы среди других матросов уже не было.
Зато в его отсутствие с моих глаз спала пелена, в голове прояснилось, и я поняла, что меня смущало. На флагштоке вместо привычного стяга с логотипом круизной компании бешено трепетал на ветру знаменитый «Веселый Роджер» – черный флаг с разбросанными по нему черепом и костями. И хотя умом я понимала, что это всего лишь реквизит для пиратского дня, мне стало настолько не по себе, что я буквально заледенела – не от холода, а от внезапно накатившего страха.
Я напряженно всматривалась в воду, но не замечала ничего странного или подозрительного. Однако кажущаяся безмятежность не могла меня обмануть. Я чувствовала – нет, просто знала! – все, что может произойти плохого, случится с нами именно сегодня. Этим вечером и ночью.
* * *Данька наблюдал, как его спутники по одному взбираются на палубу. Они правильно выбрали время и место – в этот глухой ночной час все спали, и команда, и пассажиры, кроме нескольких дежурных. А те были сосредоточены на том, чтобы без помех пройти опасное место, и не обращали внимания на то, что творится у них под бортом. Да и что можно разглядеть в таком тумане?
Данька знал, что о речных нападениях давно ходили невнятные слухи, но они скорее были страшными историями для городских дачников. Приезжая из Петербурга, они мечтали сполна насладиться природой и покататься по озеру на лодках, стараясь делать это исключительно днем. Но короткое северное лето быстро проходит, и белые ночи сменяются непроницаемыми августовскими вечерами. Не всегда удается рассчитать время, особенно если взять с собой на пикник слишком много разных напитков…
Такие разудалые путешественники и становились жертвами нападений. К ним подходили на лодках и, угрожая оружием, требовали отдать все, что есть ценного. Улов обычно бывал невелик – кто возит с собой на пикник крупные суммы? Зато у дачников часто обнаруживались дорогие часы, запонки, ручки и другие ценные мелочи. Если с ними оказывались дамы, то у них отнимали украшения, среди которых тоже попадались недешевые вещи…
Как правило, сопротивления им не оказывали. Отдыхающие предпочитали расстаться с мелочами, но сохранить главное – здоровье и жизнь… Если они отдавали все добровольно, никто не собирался их калечить и тем более убивать.
А днем ночные нападающие вновь превращались в мирных селян, и поймать их было невозможно. Им все сходило с рук, и со временем аппетиты стали расти. Дачники так редко имели при себе что-то по-настоящему ценное! Даже мало-мальски приличную денежную сумму еще ни разу получить не удалось.
Тогда они продумали дерзкий план – напасть на проходящий по Ладоге пароход и ограбить пассажиров, ведь с команды вряд ли много возьмешь. Сильного сопротивления они не встретят – это же не военный корабль, там и оружия, скорее всего, ни у кого не окажется. Тем более нападения они явно не ожидают – ничего подобного в их краях никогда не случалось. Все будут потрясены, растеряны, и они этим воспользуются…
Да и какой резон членам команды рисковать жизнями ради чужого барахла? Команда во главе с капитаном ответственна перед судовладельцем в первую очередь за сохранность парохода, а пассажиры должны сами отвечать за свое имущество.
Готовились долго и наконец составили четкий план. Важное место в нем занимал он, Данька, вот только его забыли посвятить в подробности. Просто не сочли нужным. Дядька Михаил привык к его молчаливому подчинению, ему и в голову не приходило, что блаженный племянник, оставшийся сиротой, осмелится его ослушаться…
Он и не смог. Покорно сделал все, что от него требовалось, и теперь стоял на палубе, вжимаясь в стену и мечтая слиться с темнотой, раствориться в ней.
Последним на палубе появился дядька Михаил.
– Лицо прикрой, – прошипел он.
Данька послушно натянул повыше старый платок, болтавшийся на шее.
Проходя мимо, дядька сунул ему в руки свисток и шепотом скомандовал:
– Стой здесь и следи в оба! Заметишь что-нибудь подозрительное – сразу свисти. Понял?
Данька оторопело смотрел на него, не в силах пошевелиться и вымолвить хоть слово.
– Дождешься у меня! – отцов брат сунул ему под нос внушительный кулак.
Он словно оцепенел, глядя на болтающиеся перед глазами крепко сжатые грубые пальцы.
– Понял, спрашиваю? – не дождавшись ответа, дядька убрал кулак и прижал к его шее нож.
Данька наконец ошарашенно кивнул.
– То-то же, – Михаил убрал оружие, отступил от него и, бросив на племянника угрожающий взгляд, двинулся к двери во внутренние помещения парохода.
Данька выдохнул, повесил свисток на грудь, поправив воротник, и машинально провел рукой по шее, вдруг ставшей влажной. Неужели пошел дождь? Но когда он взглянул на пальцы, то заметил, что они испачканы красным.
Глава 10
Разбойный промысел
Вернувшись в каюту, я ощутила непривычное желание прилечь и поняла, что пробежка по палубе не прошла даром – качка все же действует и на меня. Странное ощущение: если едешь на
