Ирина Карнаухова - Наши собственные
- Ничего, Танюша, все уже прошло, не беспокойся.
Но все-таки Юра и Пинька шли на поправку. А вот с Мусей все еще было плохо. Она лежала безучастная, безразличная ко всему, глядя невидящими глазами, кашляла, дышала с хрипом и слабела с каждым днем. Тревога за девочку все больше охватывала ребят.
Первым вопросом ребят, когда они просыпались, было: "Как Муся?"
Болезнь товарищей особенно сплотила обитателей "Счастливой Долины". Гера днем всегда бывал дома, брал на себя все тяжелые работы, всячески пытался помочь Анне Матвеевне. Уходил ли куда-нибудь ночами,- никто не знал. Положим, может быть, кто-нибудь и знал, но молчал. Костик тоже большую часть времени проводил в здравнице, дежурил вместе с Таней, исполнял все ее поручения. Таня и Анна Матвеевна совсем измучились от бессонных ночей. Лиля часто отсылала Таню поспать, а сама оставалась с больными. Дежурили теперь по двое. Так было легче и ночь не казалась такой бесконечной. В самые трудные часы, с двух до четырех утра, когда крепко засыпал не только дом, но, казалось, что спит даже лес за оградой, когда глаза закрывались сами собой,- легче было бодрствовать, когда рядом не спит еще кто-то.
В эту ночь Таня снова сидела над мамиными книжками, все еще пытаясь что-то понять, узнать, как вылечить больных. Анна Матвеевна штопала чулки и все время посматривала на Таню. Лицо ее все больше мрачнело и руки двигались все медленнее.
Робкий солнечный луч тихонько заполз в щель между занавесками.
- Утро,- сказала Таня. Встала, потянулась, раскрыла занавеси и потушила коптилку.- Утро, Анна Матвеевна, пора побудку делать.
Анна Матвеевна продолжала сидеть, не поднялась, не сменила халат на передник, не пошла в кухню готовить, пусть очень скудный, но все-таки завтрак.
Смутное подозрение шевельнулось в душе Тани.
- Анна Матвеевна,- спросила она, боясь, но уже предугадывая ответ,- а как у нас с едой?
И, не поднимая глаз, ответила Анна Матвеевна:
- Кончились продукты, Танюшка. Я тебя огорчать не хотела, бессонную. Вот всю ночь промаялась - ничего не придумала. Кормить мне вас нечем. Один горох остался. А для больных и совсем нет еды.
Таня опустилась на стул. Даже мыслей настоящих не было в голове. Только вот эти слова: "Нет еды" Скрипнула дверь - "Нет еды", застучали чьи-то шаги - "Нет еды". Анна Матвеевна положила руку на плечо Тане.
- Еще не горе, Танюшка, не смерть. Возьмем немного из нашего шкафа.
- Что вы, что вы, Анна Матвеевна! Это же неприкосновенный запас,- на самый-самый черный день.
- А какой тебе еще "черный день", если ребятам есть нечего?
- Но подумайте, Анна Матвеевна, ведь там мало, совсем мало. А что потом?
И Таня, уронив голову на руки, неожиданно расплакалась. В этих слезах было все: и страх перед будущим, и беспомощность, и усталость от долгих бессонных ночей, и слабость от недоедания, и незакрывающаяся рана от потери матери, и волнение за Мусю... Не осуждайте Таню.
Анна Матвеевна поднялась со стула, отложила чулок и сказала сурово:
- Послушай меня, старуху. У нас чужие ребята на руках. Матери у них далеко, отцы воюют, а кто за них ответ держать будет? Мы будем: ты да я. И духом нам падать не приходится.
Таня вытерла слезы.
- Это я так, устала что-то. Значит, надо открывать шкаф?
- Надо. Вот встанут ребята, скажем им и откроем.
Утро в разгаре. Пришла Лиля, аккуратная, причесанная как всегда, принесла теплой воды в тазике, вымыла Мусю, помогла подняться Пиньке. Как он похудел! Халатик болтался на нем, как на вешалке. Лиля ухаживала за больными и нет-нет да и поглядывала на Анну Матвеевну: "Что же так поздно, а она еще не на кухне?".
Потом забежал Хорри. Принес ребятам охапку свежих елочных ветвей с пахучими светло-зелеными пальчиками. В комнате запахло лесом.
Хорри сразу хотел бежать еще куда-то, но Таня остановила его:
- Поди-ка, Хорри, созови сюда в спальную всех ребят и Василия Игнатьевича.
- А что такое?
- Ничего. Сейчас узнаешь.
Леша вошел и сразу налетел на Таню:
- Ну что, гражданка-самозванка, в профессора играешь! Никто тебе не поверит, все равно ничего не знаешь.
С трудом сдерживаясь, Таня закусила губу.
- Почему ты так грубо разговариваешь? Мы тебя позвали по делу.
- Какое еще дело натощак? Почему завтрак опаздывает?
- Вот об этом мы и будем говорить. Садитесь, Василий Игнатьевич.- Таня помолчала, собралась с духом, оглядела ребят, уловила в глазах старших испуг: они о чем-то догадываются. Юматик повернул к ней голову и пытается улыбнуться ободряюще; этот не подведет, не захнычет. Хорри смотрит серьезно, внимательно. Этот тоже не подведет. Костик поддержит... А вот Леша, Пинька, Катя?
- Вот что, ребята,- сказала она бодро,- дело в том, что у нас кончились продукты.- Таня старается не услышать вздох, который прошел по комнате, но Лешин резкий голос не услышать нельзя.
- Безобразие! - говорит он, скривив рот.
- ...Мы с Анной Матвеевной решили открыть шкаф с неприкосновенным запасом.
- Опять безобразие! - кричит Леша.
Таня резко повернулась к нему.
- Но почему?
- Потому что не имеете права!
- Ты же сам спрашивал про завтрак,- убеждает его Юра.
- Мало ли что! Аварийный запас трогать нельзя. Это фонд! Это НЗ!
Начался шум. Спорили Юра и Леша. Что-то доказывал Хорри. Катя поддерживала то одну, то другую сторону. Пинька кричал, что Леша всегда командует; возродились какие-то старые обиды... Кто-то кого-то уже захотел стукнуть. Василий Игнатьевич молчал.
- Тише! - громко крикнул Гера.- Мы вместе спрятали НЗ и вместе будем решать.
- Голосую,- сказала Таня.- Поднимите руки. Кто за то, чтобы вскрыть шкаф?
- Не забывайте про письмо, ребята; мы не одни,- тихо напомнил Василий Игнатьевич.
Все руки поднялись вверх, кроме одной. Леша упрямо засунул руки в карманы.
И вот все, кроме больных, собрались в столовой. Все снова столпились около заветного шкафа, в котором лежат такие сокровища, как печенье, сгущенное молоко, какао.
- Хорри, дай ключ,- сказала Таня.
Хорри, торжественно шагая, вышел вперед, расстегнул рубашку и снял с шеи тесемку, на которой висел ключ. Тесемка была уже далеко не белая. Таня взяла ключ, и снова все глаза следили за ее руками, и все слушали, как зазвенел замок - "дзинь, дзинь, цок!"
Таня распахнула дверку шкафа. Шкаф был почти пуст.
- Что это? - спросила Таня.- Анна Матвеевна, что это?
Анна Матвеевна ближе подошла к шкафу. В нем нет ни сахара, ни шоколаду, ни печенья. Только на второй полке валялось несколько конфет да стояли в углу банки сгущенного молока и коробка какао.
Даже Гера, даже маленькая Катя сжались от испуга.
Хорри стоял у самого шкафа, белый, с дрожащими губами, и тоже смотрел на Анну Матвеевну.
- Что это такое, энэ? - спросил он так же, как Таня.
И неожиданно резко ответила Анна Матвеевна:
- Это кража.
И тут разразилась буря. Кто мог? Кто посмел украсть у товарищей?
Леша, Пинька, Василий Игнатьевич обрушились на Хорри,- ведь ключ был у него.
Пинька наступал на Хорри с кулаками, плакал и кричал визгливо:
- Украл, у... у... общественное питание украл! Доверяли такому!..
- Подожди, Пинька,- нервно остановила его Таня.- Хорри, как ты можешь объяснить это несчастье?
- Не знаю,- ответил Хорри, прямо глядя Тане в глаза,- ничего не знаю.
- Может быть, ты ключ кому-нибудь давал? Может, оставлял его где-нибудь? Анна Матвеевна!
Но Анна Матвеевна только отмахнулась, она горько плакала, повалившись на диван, то ли от горя, то ли от страха, то ли от стыда.
Привлеченный шумом, из спальни вышел Юра, закутанный в одеяло; он тяжело дышал, волосы слиплись на его потном лбу, и он так шатался, что Гера обхватил его плечи.
- Что тут стряслось? Отчего такой шум? - спросил он тихо.
- Вора поймали, вот что! - выкрикнул ему прямо в лицо Леша.
- Какого вора?
- Вот что, Юра,- сказала Таня серьезно,- украдены продукты; те, что были на самый-самый черный день. Я не знаю, это очень, очень страшно...
- Чего "не знаю"? - кипятился Леша.- Он вор, тихоня проклятый!
Косо шагнув слабыми ногами, Юра встал между Лешей и Хорри.
- Он не мог этого сделать,- сказал он тихо.
И тут только Хорри очнулся. Он вытянул руку, как в пионерском салюте, и сказал сдавленным голосом извечные слова тундровой клятвы:
- Жизнью моей клянусь, тундрой клянусь, стадом отца моего клянусь, ножом деда моего,- я не ходил дорогой вора.
- Ха-ха! - захохотал Леша.- Клянется, как в театре!
Хорри не выдержал, закрыл лицо руками и убежал из комнаты.
20. Дары друзей
В дом как будто бы вполз темный ядовитый туман, окутал всех, развел в разные стороны. Ребята не глядели друг на друга, почти не разговаривали, молча переживали новое несчастье. Подумать только - кто-то среди них вор! Кто-то обездолил весь коллектив, всех товарищей. В такое-то время! Кто же это?
Спору нет, ключ был у Хорри. Он не снимал его ни днем, ни ночью. Замок в шкафу не был испорчен. Его никто не вскрывал без ключа. И бесспорно, Хорри лучше других ребят переносил недоедание.
