Ая эН - Уровень Пи
– Струшу?
Ризенгри Шортэдлонг с самого рождения ничего не боялся.
– Нет. Совсем нет. Просто тогда у тебя не получится.
– Что не получится?
Сейчас Ризи просто люто ненавидел свою сестру. Неужели это ее появлению он был так искренне рад всего какую-то пару часов назад?
– Слушай меня внимательно, – сказала Джен. – Ты можешь быть счастлив. Ты можешь жить практически там же, где и я.
– В раю?
– Ну, в общем, не совсем, но… да, в раю. Почти.
– Как бы не так. Меня и здесь укокошат сразу, как только узнают, кто я. А уж насколько ваши мне не рады…
– Ты думаешь, я вру?
Ангелы не умеют врать. Даже если бы Джен захотела, у нее бы просто ничего не получилось. И Ризи знал об этом.
– Ты можешь быть счастлив. И все вокруг тебя может измениться так, что ты и представить себе не в состоянии. За Дюшкой следят не только мутанты из СОСИСки…
– Из чего?
– Из секретного управления, с которым мы давно сотрудничаем. Мы, ангелы, тоже следим за ним. И как только он сам станет ангелом, – или не станет, это уж как получится, – все может измениться в момент, пойми. У тебя есть три месяца, может, чуть больше или меньше, – столько, сколько вы будете вместе. Я не могу тебе открыть, что именно ты должен сделать. Но могу сказать: будь очень осторожен, так как за Дюшкой вовсю следят. Вокруг него куча видеокамер, которые записывают каждое его движение. В него вшили десяток датчиков, которые контролируют его температуру, давление и все остальное, что только можно проконтролировать. Единственное, чего они не могут, так это залезть в его голову и прочитать мысли. Мы тоже не можем – в случае с Дюшкой этого нельзя делать ни в коем случае.
– А мои мысли вы читаете? – спросил Ризи.
– Нет, – сказала она. – Мы еще ни разу не читали твои мысли. И пока не собираемся.
– Почему?
Джен ответила не сразу. То ли она думала, то ли советовалась с кем-нибудь из своих.
– Так, просто.
И торопливо добавила:
– Но мутанты, особенно те, которые крутятся вокруг Клюшкина, могут в любую минуту просканировать тебя со всеми потрохами. И пожалуйста, больше не спрашивай меня сейчас ни о чем, ладно? Давай-ка мы приведем в чувство родителей. И пора подключаться к миру, верно? Как бы ваши соседи не заподозрили чего неладного…
В первую очередь Джен занялась мамой. В этот процесс Ризи не вмешивался. Потом они уже втроем отпаивали чаем папу. Чай был особенный, настоянный на убойной дозе циклобрюхсана, но мистер Шортэндлонг пришел в себя только после третьей чашки.
– Можно, я задержусь еще ненадолго? – мысленно попросила Джен Рональда Э-Ли-Ли-Доу, своего персонального ангела-куратора по всем вопросам.
– Вообще-то тебе давно пора, малышка, – ответил Рон. – Впрочем, ты же знаешь, я буду прикрывать тебя столько, сколько тебе потребуется.
– Мне пора! – коротко объявила Джен и растаяла в воздухе. Но тут же опять появилась. – Обещай мне, что будешь осторожен, как никогда!
В ее ангельском взгляде было столько тревоги, что любой самый толстокожий мутант смутился бы. Риз уже не раз замечал подобное выражение на лице сестры и знал, что оно означает: сестра пе-ре-жи-ва-ет. Иными словами, ей плохо. Плохо – это примерно так, как бывает, когда чего-то хочешь, чего нельзя.
Плохо – это плохо. Это понятно. Риз вовсе не хотел, чтобы Джени было плохо!
– Обещаю, – пробормотал он, и Джен растаяла окончательно.
Ангел второй категории Рон Э-Ли-Ли-Доу, ни на одну секунду не упускавший из внимания свою подопечную, еще раз проверил, все ли в порядке, и снял защитное поле с дома Шортэндлонгов. Марсия Шортэндлонг, ее муж Элиот, а также трое случайных прохожих, оказавшихся неподалеку, как всегда, абсолютно ничего не почувствовали, – у ангелов свои, особо тонкие методы. А Ризенгри показалось, что внутри него что-то тихонько лопнуло и разлетелось в стороны. Но мысли и ощущения четвертого мутанта Вениамина Бесова никто так и не просканировал.
Ризенгри Шортэндлонг приучил себя оставаться Вениамином Бесовым даже во сне. Он настолько свыкся с ролью пятиклассника Веньки, что иногда уже и сам не мог точно решить, кого из них двоих в нем больше: двухметрового решительного наглеца или спокойного ироничного обыкновенуса. Но в эту ночь Ризи решал гораздо более сложную проблему: он еще и еще раз пытался выстроить информацию, полученную от сестры, в единый логический ряд. Итак, он может быть счастлив. В это особенно хотелось верить. Тем более что ангелы всегда говорят правду, и раз Джен сказала, что он может быть счастлив, то, значит, это действительно так. Счастье – это очень сильная и лучшая из человеческих эмоций. Допустим. Надо попробовать, почему бы нет… Но где он сможет стать счастливым? В раю, среди ангелов? Ему никогда туда не попасть. Ангелом можно или родиться, как Джен, или стать после смерти, если, конечно, ты человек, который всю жизнь совершал только хорошие поступки, и твои мысли были чисты, а желания невинны. Что ж, возможно, у Дюшки Клюшкина и были слабые шансы стать ангелом. Но всем остальным мутантам в рай дорога заказана, это Ризенгри знал наверняка. Он много раз просил сестру взять его с собой хоть на одну минутку, ну хоть на полминутки.
– Это невозможно, милый, – с искренним сожалением неизменно отвечала она. – Не потому, что я не хочу или это кем-то запрещено. Ни один мутант не сможет пробыть там даже пару мгновений, понимаешь? Есть некоторые законы природы, которые просто невозможно нарушить.
– Например?
– Например, подбрось вверх этот стул и пожелай, чтобы он сам по себе завис в небе. Не подвешивая его в электромагнитном поле и не используя телекинез.
– А если я окружу себя каким-нибудь полем, ты сможешь взять меня с собой?
– Ризи, обещаю, что всегда буду помогать тебе. То есть постараюсь делать так, чтобы тебе было лучше. Но ты мутант, а ни один мутант никогда и ни при каких обстоятельствах не попадет в рай, и я ничего в этом смысле изменить не могу! Это не придуманный закон, это закон природы… – От отчаяния глаза сестры наполнились слезами, и она отвернулась.
Этот разговор, который состоялся несколько лет назад, навсегда врезался в память Ризу. И вот сейчас Джен уверяет, что через три месяца все может измениться. Нет, не через три месяца. У него есть «столько времени, сколько они с Дюшкой будут вместе». А потом? Что может случиться потом? На этот вопрос ответа, даже приблизительного, у Ризенгри не имелось. Допустим, Дюшка станет ангелом. Говоря проще, умрет, не совершив ни одного плохого поступка. Плохо, если Дюшка умрет. Хотя какая разница, умрет Дюшка или нет? Ризу было решительно наплевать, что станет с Клюшкиным. Или от злости казалось, что наплевать. Главное – догадаться, что он сам должен успеть сделать за оставшееся время. Но никаких идей на этот счет в голову не приходило. Зато было ощущение, будто он собирает огромную мозаику-пазл, в которую кто-то намеренно или по ошибке подсыпал деталек из другой игры. Лишние кусочки упорно не желали вклиниваться в общую картину, но выбросить их тоже было нельзя. И Ризи все крутил и так и этак, пытаясь найти им подходящее место, а оно все никак не находилось. Да и вообще, имеющихся деталек было явно недостаточно. Тогда Ризенгри вылез из-под одеяла и отправился за недостающими детальками.
Была уже почти середина ночи, но родители все еще сидели в гостиной и не думали отправляться спать. Риз решил, что они обсуждают его недавние превращения, но они вспоминали какой-то исторический месксиканский сериал. Это было по меньшей мере странно. Мама вязала – этим старинным занятием вот уже два сезона подряд увлекалась добрая половина женщин в округе; папа неторопливо раскачивался в кресле, время от времени переключая каналы. В комнате пахло хвоей, а по стенам были развешаны рождественские гирлянды с шарами. Идиллия, да и только. В тот момент, когда Риз, убедившись, что подслушивать нечего, наконец вошел в комнату, мама озабоченно сказала:
– С трудом представляю себе, чтобы женщины могли носить такие нелепые юбки до пола.
– Особенно ужасно выглядят оборки сзади, – с энтузиазмом вставил папа.
– Не могу с тобой согласиться. Сзади оборки выглядят очень даже ничего.
Ризенгри они, похоже, и не замечали. Мама вязала с закрытыми глазами, так, будто прочесывала пространство на предмет наличия в нем посторонних мутантов, способных подслушивать мысли.
– Ты так считаешь? Ты действительно так считаешь? Да любая такая оборка, – отец чуть не задыхался от волнения, – может в любой момент привести к катастрофе!
– Вы что, спятили? – поинтересовался Ризи, усаживаясь на диван.
Мебель в гостиной была огромная, мягкая и очень уютная. Кроме того, она ежедневно меняла окраску, а иногда развлекалась: становилась того же цвета, что и одежда сидящего на ней. Сегодня диван, на который плюхнулся Ризи, пестрел розовыми елочными шарами, утопающими в ослепительно-белом сугробе.
