Три золотых пророчества - Кира Гембри
– НЕТ! – крикнул Ной. – Отпусти её сейчас же!
С грохотом упало ведро, раздались шаги, и Ной оказался рядом.
Заяц смотрел на меня большими тёмными глазами, не выпуская из зубов мой рукав. И только когда Ной схватил его за ошейник, пёс разжал челюсти.
– О боже, Руби! – охнул Ной. – Он тебя укусил?!
Я механически покачала головой и с огромным трудом сложила слова в короткие фразы:
– Ничего страшного. Он… Он и раньше на меня огрызался. Это игра.
Но ещё не договорив, я поняла, как дико это звучит. Русалки сидели в ваннах белые как мел – точнее, скорее зеленоватого оттенка. Красавицы молча таращились на нас, пока Ной не потянул Зайца к вольеру для драконов.
Волкодав не сопротивлялся. И даже когда Ной закрыл зарешёченную дверь, пёс не издал ни звука. Как ни странно, рассерженным или испуганным Заяц не выглядел. Почему же он вдруг бросился на меня?
– Давай-ка сядем для начала, – сказал Ной, вернувшись ко мне.
Он крепко сжал мои пальцы, и я, спотыкаясь, пошла за ним, пока мы не добрались до искусственного кладбища, находящегося на другой стороне русалочьей палаты. Здесь мы обычно селили банши, вурдалаков и подобных им существ, которые чувствовали себя как дома только среди плесени и тумана. Однако сейчас на кладбище было пусто, и я села на низкое надгробие.
Ной не медля задрал мне правый рукав. Зубы Зайца не коснулись кожи, но Ной всё равно осматривал меня так тщательно, словно хотел обнаружить малейшую царапину.
Я поморщилась:
– Рука на месте, как видишь.
– Хочешь холодный компресс или что-то ещё? – спросил Ной.
– Спасибо, не нужно.
– А переливание крови?
– Тоже не хочу.
– Может, пластырь с медвежонком?
Хотя сердце у меня всё ещё билось слишком быстро, я улыбнулась:
– Я жива и здорова – пожалуйста, не беспокойся. Лучше присмотри за русалками: они, похоже, здорово перепугались.
– Хорошо. – Ной коротко коснулся моих плеч руками, как бы намекая, что я должна ещё немного посидеть.
Он вернулся к русалкам, и до меня донёсся его голос:
– Как вы тут, красавицы? Не испугались?
Русалки молчали. Я была уверена, что близнецы начнут жаловаться и кричать, как только оправятся от испуга. Однако некоторое время стояла полная тишина, а потом послышался шёпот.
Шёпот?! Невероятно! И это Эва и Аланна, которые препирались так громко, что у нас закладывало уши?
Я тихонько встала и подкралась к дощатой стене, отделяющей кладбище от русалочьей палаты.
– Что значит «вы уже выздоровели»? – с подозрением спросил Ной. – Я прекрасно вижу вашу сыпь!
– Но она больше не чешется, – прошептала одна из русалок.
– И ещё… ещё…
– И ещё, нам здесь больше не нравится, – объяснила её сестра. – Русалки очень чувствительные. Мы чувствуем, когда что-то не так.
– И что же не так? – поинтересовался Ной.
Ответ прозвучал так тихо, что я почти ничего не расслышала.
Кажется, сказали что-то вроде «кошки ждут» или… Когда я поняла, что они произнесли на самом деле, то ни секунды не осталась на месте.
– Чудовище идёт?! – крикнула я и одним прыжком оказалась рядом с ваннами. – А вы не преувеличиваете?
Русалки вздрогнули. Испуганно взглянув на меня, они одновременно выскочили из ванн и помчались по воздуху, как дельфины. На долю секунды сверкнула всеми цветами радуги чешуя – и близнецы упали в воду туннеля. Брызги разлетелись во все стороны, и я машинально прикрыла лицо.
Когда я отняла руки, Эва и Аланна исчезли.
Глава 14
Загадка за загадкой
Мы возвращались домой в полной тишине. Ной вцепился в поводок с такой силой, будто Заяц в любую минуту мог вырваться и убежать.
Однако даже тогда он не смог бы никому причинить вреда. На нём был намордник, который бабушка в прошлом году купила для драконьего детёныша. Заяц, похоже, не особо возражал, но каждый раз, когда я смотрела на пса, мне становилось стыдно. Вид у него был странный и неестественный, как если бы русалку заковали в железные цепи или лепрекона посадили в клетку.
– Хочешь, я оставлю его с собой в прачечной на ночь? – нерешительно предложил Ной, когда мы подошли к дому.
Я сразу поняла, что на самом деле означает этот вопрос: ты боишься оставаться с Зайцем один на один?
Я быстро замотала головой.
– Вредно спать каждую ночь на новом месте, – сказала я. – Может быть, он так чудит из-за недавних перемен? Животным нужно постоянство, бабушка всегда так говорит. Я привяжу его на ночь, чтобы он ничего не натворил. – И в подтверждение своих слов, я потянулась к поводку Зайца. Ной неохотно его выпустил, и мне показалось, что я чувствовала его встревоженный взгляд, когда вела волкодава в свою комнату.
Когда за нами закрылась дверь, Заяц улёгся на коврик и пыхтя наблюдал, как я готовлюсь ко сну. Невероятно: словно этот пёс и тот, который совсем недавно цапнул меня за руку, – совсем разные собаки. Только когда я стала привязывать поводок к ножке письменного стола, Заяц недовольно замотал головой. Однако ничего угрожающего в его сопротивлении не было. Тихим поскуливанием он словно спрашивал: «Ну зачем, разве без этого никак?»
Увы, я и сама не знала ответа на этот вопрос.
– Завтра всё будет хорошо, – сказала я и выключила свет.
Я постаралась произнести эти слова с верой в лучшее, как всегда делала бабушка.
Заяц тихо вздохнул.
– Да, я уверена, что всё будет хорошо, – повторила я. – Ведь не может же всё стать ещё хуже и непонятнее, верно?
На этот раз Заяц не издал ни звука, и я подумала, что он заснул. Только позже я поняла, что ошиблась. Волкодав не спал, и если бы мог говорить, то, наверное, сказал бы: «Ты ошибаешься, девочка. Всё станет намного непонятнее!»
Однако, понятное дело, предупредить меня он не мог. Ничего не подозревая, я свернулась калачиком, и вскоре заснула.
В следующую секунду меня обдул ветер. С каждым его порывом в нос бил запах моря, я бежала вверх по склону. Холм за бабушкиной фермой был крутым, но я шла не по тропинке. Нет, наперегонки с ветром я мчалась напрямик к вершине. Я не устала, не замёрзла и не боялась ночной тьмы. Только оказавшись на вершине, поняла – это всего лишь сон, и приготовилась к тому, что ещё
