Борис Карлов - Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе

— А пошли вы все… — сказал Петя и, не слушая больше команд, повел лодку прямо в Неву.

«Кашалот» быстро вышел из зоны действия слабенькой портативной рации, и крики перепуганного Славика в динамике смолкли.

Дойдя до самой середины реки, Петя направил лодку против течения и ушел под воду. Теперь уж точно никто не мог его побеспокоить. Он спустился вниз и начал уплетать запасы всевозможных продуктов, имевшихся в свертке: кусочки колбасы, хлеба, сыра, зеленые горошки, икринки, кусочки бисквита… Он еще никогда так не объедался. Запив все это чаем из пузырька, сильно пахнущего валерьянкой, Петя завалился в вату и заснул.

9

Вечером того же дня на набережной возле Охтинского моста стояли два рыболова. Вернее, удочка была только у одного, а другой дядя стоял рядом просто так, для компании. Поймать в Неве что-нибудь вообще трудно, а сегодня не везло вчистую: полиэтиленовый пакетик, предназначенный для пары-другой мелких рыбешек, так и не пришлось вынимать из кармана. Говорили они мало, а все больше молчали и смотрели на темную, влекомую мерным течением, воду. Приходили они сюда, конечно, не ради улова, а ради, как это они сами называли, «моциона».

— Степаныч, кажется, у тебя клюет, — сказал первый не то в шутку, не то всерьез.

— Ну-ка, ну-ка… — нацепил очки второй.

— Нет, показалось.

— А-а…

Помолчали еще минут десять.

— Слушай, Степаныч, — снова подал голос первый, — не пора ли нам того, по домам? Темнеть скоро начнет, да и ветерок…

— Погоди, надо Черномырдину хоть что-нибудь достать.

— Куда ему, он и так здоровый.

— Ну, не скажи. Порода такая, что килограмм двадцать может набрать.

— Сколько-сколько? Да таких котов в природе не бывает, двадцать килограмм… Это ты загнул, Степаныч. Лучше Чубайса своего подкорми, а то скоро будет под дверью пролезать.

— Ничего, этот не пропадет. Я его вообще больше кормить не буду.

— А чего так?

— Так ведь эта рыжая морда на прошлой неделе со стола на кухне мясо стащила. Парную вырезку…

— Гляди!

— Чего?

— Тяни, тяни!

Степаныч потянул, удочка изогнулась дугой, и над водой закачался во всей своей красе «Кашалот». Общими усилиями рыболовы вытащили находку и, уложив на гранитный парапет, стали разглядывать.

— Вот так штука, — сказал первый рыболов. — Такая, наверное, больших денег стоит. Ты ее, Степаныч, не торопись никому отдавать, не продешеви.

— По телевизору сегодня что-то такое показывали, — вспомнил второй. — Детишки модели запускали, так одна, наверное, уплыла. Если хозяин найдется, пусть забирает, я денег не возьму. А нет — так пускай внук играет, он такие штуки любит, все что можно в доме уже переломал.

— Смотри, смотри, там внутри штурвальчик маленький, и рычажки…

— Ладно, пошли. Черномырдину, видать, сегодня не повезло.

— А я бы за такое вообще прибил.

— Кого?

— Да этого, Чубайса твоего, за мясо. Рыжие они все наглые. Если бы у меня рыжая котяра что-нибудь со стола стащила, хоть шкурку от колбасы…

И приятели, неспешно болтая о том, о сем, побрели к дому. Подводную лодку Степаныч держал под мышкой словно полено.

Петя давно проснулся и все слышал. За Володарским мостом сели батареи, мотор заглох, и «Кашалот» медленно несло течением обратно, в сторону залива, пока тросик радиоантенны не зацепился за леску рыболова. Когда лодку вытаскивали из воды, пришлось покувыркаться, а теперь он смотрел через стеклышко наружу, пытаясь понять, куда его несут.

Улица была как назло незнакомая, а таблички на глаза не попадались.

Степаныч распрощался с приятелем, зашел в парадную и поехал вверх на лифте. По обрывкам разговора Петя знал только то, что в квартире, куда его везут, есть какой-то вредный мальчишка, который все ломает, и два кота с диковинными прозвищами, один из которых скоро будет весить двадцать килограмм, а другой ворует сырое мясо.

На Славика Подберезкина он уже не сердился и был бы не прочь, чтобы его забрали из этой опасной квартиры вместе с лодкой. «Надо как можно скорее добраться до телефона», — решил он после некоторого раздумья.

10

Поднявшись к себе, Степаныч оставил находку на подоконнике в кухне, заварил чайку и ушел в комнату смотреть телевизор. Как только он скрылся, тершиеся о его ноги и слушавшие его ворчливую отповедь коты запрыгнули на подоконник и принялись обнюхивать незнакомый предмет. Так же как рыба, которую приносил хозяин, он пах невской водой. Петя настороженно следил за ними через стеклышко.

Черный и вправду оказался непомерно огромным и толстым. Маленькому Пете он вообще казался каким-то динозавром величиною с гору. Рыжий выглядел по-спортивному и все время воровато стрелял глазами по сторонам. В общем, приятного было мало.

Время шло. Какая-то женщина громыхала кастрюлями, коты уходили и снова внезапно появлялись; покидать лодку в таких условиях было опасно.

Вот дверь кому-то открыли, и минуту спустя с криками «где! где!..» влетел стриженный мальчуган лет девяти. Он схватил лодку и в восторге начал крутить ее так и сяк. Петя внутри закувыркался, цепляясь за что попало.

Не удовольствовавшись внешним осмотром и не сумев ногтем и консервным ножом отковырнуть крышку люка, мальчишка выбежал из кухни, что-то бормоча про инструменты.

«Сейчас начнется, — с тревогой подумал Петя. — Сначала он разломает лодку, а потом примется за меня. Ну уж дудки.»

Воспользовавшись тем, что поблизости в эту минуту не было ни котов, ни хозяйки, Петя быстро выбрался из лодки. В коридоре уже слышались шаги и голос малолетнего вандала. Имея кое какой опыт хождения по карнизам, Петя ступил на жестяной подоконник, а с него на каменный выступ. И вовремя: изнутри послышалось яростное сопение и треск вскрываемого «Кашалота».

Следующее окно оказалось закрытым. В комнате за столом сидел пожилой мужчина и пил чай с баранками. Наверное, тот самый рыболов, благодаря которому лодку не унесло в залив, тогда поминай как звали. Мысленно поблагодарив Степаныча, Петя двинулся по опасному выступу к следующему окну.

Глава третья

МУКИ ТВОРЧЕСТВА

1

Следующее окно было приоткрыто, и Петя, не задумываясь, юркнул внутрь комнаты.

Не смотря на царивший здесь беспорядок — рулоны бумаги, обрезки, стопки книг и альбомов, разбросанные повсюду краски и карандаши, даже приютившуюся на столе у окна клетку с хомяком — Петя сразу приметил на полу телефонный аппарат.

В комнату вошел средних лет мужчина в очках. Он, похоже, куда-то торопился и бормотал рассеянно: «Так, так, так, не забыть… вода, корм… документы, деньги, ключи…»

Он подошел к клетке, засыпал в автоматическую кормушку пачку крупы, залил воды, поговорил с хомяком, погладил его по спинке и поднял с пола плотно уложенный рюкзак. Поставил рюкзак на подоконник (так, что Петя едва успел отскочить), пролез в лямки, распрямился, похлопал себя по карманам, звякнул ключами, подошел к дверям, огляделся напоследок, вернулся к окну, прикрыл створки и щелкнул шпингалетом, не заметив вжавшегося в уголок крошечного мальчика.

— Ну, кажется, все… — проговорил он задумчиво.

Затем хлопнула дверь, а через пару секунд еще одна, где-то далеко.

Стало тихо. Только хомяк возился в своей клетке, да голуби курлыкали где-то под крышей.

Петя осторожно спустился на пол и подбежал к телефону. Увы! Сколько не нажимал он ногами на податливые кнопки, плавно опускавшиеся под его весом, трубка молчала. Только теперь он обратил внимание на пачку квитанций, торчащих из-под аппарата. Увы, увы! Вот уже неделю телефон был отключен за неуплату.

Квартира с неработающим телефоном Петю совершенно не интересовала, и он полез обратно на подоконник.

Увы! Увы! Увы! Окно было закрыто, дорога обратно на карниз была для него надежно отрезана.

Снова спустившись на пол, Петя бросился к выходу, уже предчувствуя нехорошее.

И точно: в щелку под просевшей дверью он сумел просунуть разве что ладошку…

Итак, он оказался взаперти, без связи с внешним миром. Оставалось надеяться, что хозяин ушел ненадолго, что он вернется сегодня или хотя бы завтра… Но сегодня день уже клонился к вечеру, и «г-н Бекетов Андрей Васильевич», как настойчиво обращались к нему в письмах с телефонной станции, мог уехать со своим рюкзаком дня на два, три, а то и больше…

«Нет, нет! — отмахнулся Петя от такого предположения. — Конечно же он вернется сегодня или завтра. Ну, в крайнем случае, послезавтра. А иначе… что же со мной будет?..»