Николай Дубов - Беглец
Подошла следующая волна, теперь они оба подпрыгнули и оба устояли вся тяжелая масса воды прошла у них между ног, а их окатило только гривой. Так они стояли и подпрыгивали, Юливанне это понравилось, она уже смеялась и старалась только подпрыгивать выше. Юрка начал стаскивать рубашку.
- Пошли? - крикнул он Славке.
- Ну его, - сказал Славка, - еще собьет.
Юрка снял штаны, сандалии и пошел к вспененным бурунам.
- Молодец! - крикнул ему Виталий Сергеевич. - Давай руку.
Он крепко зажал Юркину руку, и вовремя, потому что подошла волна, а Юрка не успел подпрыгнуть, и его накрыло с головой. Виталий Сергеевич за руку выдернул его, ослепшего и задохнувшегося, на воздух. В следующий раз Юрка уже не прозевал и подпрыгнул, его ударило в спину, но тяжелая масса воды промчалась между ног, и он опять оказался на песке.
Так они стояли спиной к волнам и подпрыгивали, а волны всё набегали и били их в спину, но они были хитрее и ловчее, каждый раз снова твердо опускались на песок, было жутко и весело, и Славка с завистью, а Митька со страхом смотрели на них. Потом они пошли к камню. Юрка и Юливанна оделись, а Виталий Сергеевич остался в плавках.
- А ты что же? - спросила Юливанна.
- Пойду окунусь как следует, - сказал он. - Разве это купанье?
- Ни в коем случае! Хватит.
- Ну что ты, - сказал Виталий Сергеевич. - Первый раз мне, что ли?
Он пошел навстречу бурунам и остановился, выжидая. Волны шли одна за другой, но он все ожидал, а когда напротив него оказалась самая высокая, бросился вперед и нырнул в нее. Волна с ревом разбилась о песок, но Виталий Сергеевич был уже далеко за ней. Над ним навис гребень следующей, он снова нырнул, и голова его вынырнула еще дальше.
- Вот дает, - сказал Славка, - вот это да! Я тоже так научусь.
- Куда тебе, - сказал Юрка, - ты и тут забоялся.
Юливанна крикнула, но ветер отнес, смял ее голос, она замахала руками, показывая, чтобы Виталий Сергеевич возвращался. Он улыбнулся, ободряюще помахал ей рукой и повернул обратно. Его отделяли от берега четыре волны, с глубокими провалами между ними. Юрка следил за ним во все глаза - он тоже хотел научиться так плавать. Виталий Сергеевич не торопился, держался на месте и оглядывался, поджидая набегающую волну, а как только она подошла, быстро и сильно заработал руками, оказался на ее гребне и вместе с нею пошел к берегу. Но волна ушла вперед, он остался за ней и стал поджидать следующую. Она пришла, подхватила его, понесла, он открыл рот, что-то крича, поднял руку и скрылся под водой.
Юрка вскочил, чтобы лучше увидеть, где он вынырнет. Волна подошла, с шумом разбилась. За ней сейчас же набежала и разбилась другая. Его не было. С ревом набежала, разбилась третья, а его все не было... Не было...
- А-а-а...
Пронзительный крик заглушил ветер, рев волн стегнул Юрку по ушам. Юливанна, схватив себя за виски, широко открытыми глазами смотрела туда, где он должен быть и где его н е б ы л о.
Она бросилась бежать, споткнулась и упала, но тотчас вскочила и побежала туда, к н е м у... И Юрка почему-то тоже побежал следом за ней. Пенный бурун сбил ее с ног, задрал платье, с ревом и хлюпаньем покатил, поволок ее за собой. Юрка схватил ее за руку, за подол платья. Перед ними разбился новый бурун, Юрка упал на четвереньки, но руку и платье не выпустил, а как только спала ревущая волна, потянул в сторону, дальше, на песок. У него не было сил, чтобы ее оттащить, он только судорожно держал ее и упирался пятками в расплывающийся песок. Их обдала пеной новая волна. Юливанна встала на четвереньки, поднялась, расширенными от ужаса глазами обшарила волны, вспененные гривы, ревущие буруны.
Его не было...
И снова пронзительный крик стегнул по ушам...
Юрка весь ходил ходуном. Он держал Юливанну у пояса за платье и, задыхаясь, повторял:
- Юлива... не надо... Юлива, не надо...
Она, не замечая того, судорожно тискала, мяла его лицо, грудь, плечи и повторяла одно и то же:
- Боже мой... что же это... боже мой... что же это...
Потом вдруг обернулась и закричала:
- Бегите! Скорей! Зовите!..
Славка сломя голову побежал домой. Митька, сидя на корточках, прижимался к камню и выл.
По разбитым коленям Юливанны текла кровь, платье было разорвано, должно быть, она ударилась и лицом - на скуле вспухал кровоподтек. Она ничего не замечала и все так же расширенными глазами смотрела туда, где был он. Волны шли одна за другой, гребни их пронзительно зеленели на солнце, вскипали пеной и с ревом рушились.
7
Первым прибежал самый молодой и сильный - Федор, потом Нюшка и мамка, дед с длинной веревкой, папка, за ним, колыхаясь, с трудом несла свое рыхлое тело Максимовна. Она еще издали начала взмахивать руками, как курица крыльями, и приговаривать:
- Ой, беда!.. Ой, беда!..
Мамка и Максимовна подбежали к Юливанне, запричитали на разные голоса:
- Ой, беда!.. Да как же это?.. Вот горе-то!.. Зачем же он?
Юливанна их не слышала, не отрываясь смотрела туда, где остался он. И все смотрели туда, где один за другим шли бугры и валы зеленой воды, будто ждали, что Виталий Сергеевич сам по себе вынырнет и поплывет к берегу.
- Ну уж, теперь где уж... - сказал дед.
Федор пригнулся, потянул с себя рубаху.
- Куда ты? - испуганно кинулась к нему Нюшка.
- Отстань! - сквозь зубы сказал Федор. Он скинул штаны и остался в длинных, до колен, черных трусах.
- Ты веревкой, веревкой обвяжись, - сказал папка.
Федор взял у деда веревку, обвил вокруг груди и стал вязать узел. Папка, суетясь, давал советы, как нужно нырять под волну, как потом ловить момент и с волной выплывать на берег. Узел у Федора не получался, он обозлился и зыкнул на папку:
- Иди ты знаешь куда... А если так здорово понимаешь, лезь сам...
Папка обиженно поджал губы и замолчал.
Федор разбежался, нырнул в волну, она запрокинула его и плашмя бросила на песок.
- Осподи! - крикнула Нюшка.
Она подбежала к нему, но Федор встал сам, обругал ее, закинул назад упавшие на глаза волосы, пригнулся, побежал навстречу волне и снова нырнул.
- Осподи, осподи... Осподи, осподи... - как заведенная, повторяла Нюшка. В бога она не верила, никогда не молилась, а теперь вдруг начала вспоминать господа - очень боялась, что Федор тоже утонет.
Федор был уже за третьим валом. Он поплавал немного, оглядываясь, и нырнул. Его долго не было, и у Нюшки совсем побелели губы, папка засуетился, а дед приготовился тянуть веревку, конца которой не выпускал из рук, но Федор вынырнул, отплевываясь и хватая воздух широко открытым ртом. Он отдышался, нырнул снова и снова вынырнул.
Так он нырял, показывая то черные трусы, то оплывающую водой с налипшими на лицо волосами голову, потом помахал рукой, и дед стал быстро перебирать, тянуть на себя веревку. У самого берега Федор не успел изловчиться, волна накрыла его, поставила на четвереньки и потащила обратно в море, как он ни цеплялся за песок. Папка тоже ухватился за веревку, вдвоем они вытащили Федора из бурлящей воды. Он вскарабкался по песку выше и сел.
- Перебуторило все... Кушир, песок. Не видать ничего...
- Так я ж говорил! - подхватил папка. - Сейчас волна отбойная, все от берега тащит. Его уж небось так утащило...
- Эт точно, - сказал дед, - теперь покуда не утихнет, нипочем не найти... И то еще - найдешь ли, нет ли.
Все посмотрели на Юливанну, но она ничего не слышала и смотрела все туда, на беснующиеся лохматые бугры зеленой воды.
- Осподи! - тоненьким голоском сказала Нюшка и заплакала. То ли потому, что надеяться больше было не на что и ей стало жалко Виталия Сергеевича, то ли потому, что она очень боялась, что и Федор утонет, а он не утонул, и весь ее страх выходил теперь слезами.
Мамка всхлипывала, Максимовна вытирала глаза кончиком платка и все время приговаривала над Юливанной:
- Ты поплачь, поплачь, милая... Нельзя так молчком, заклякнуть можно... Теперь уж что уж... Как тут пособишь?.. Поплачь...
Юливанна не плакала. Она больше не кричала, не ломала руки, а стояла как каменная, не шелохнувшись, и все смотрела, смотрела туда. И все тоже стояли и смотрели то на нее, то на зеленые валы, с ревом разбивающиеся о песок. Так прошло неизвестно сколько времени, и никто не знал, что теперь нужно делать или говорить.
Первой опомнилась мамка. Митька все еще прижимался к камню и скулил от страха, у Славки слезы текли по щекам, он сглатывал их и шмыгал носом. Мамка за руку вздернула Митьку, шлепнула и погнала домой, за ним Славку. Она крикнула и на Юрку, но Юрка не послушался. Он не мог уйти. Его колотило так, что даже стучали зубы, будто стоял не зной, а зимняя стужа, он обхватил себя руками, сдерживая дрожь, только это никак не помогло.
Дед подошел к Юливанне.
- Беда, она и есть беда. - Морщинистое лицо деда сморщилось еще больше. - Только теперь что уж, стой не стой - ничего не выстоишь...
- Пойдем, пойдем отсель, голубушка, - подхватила Максимовна. - Что ж тут стоять, сердце надрывать? Оно ить не каменное...
