Мальчики-охотники за удачей в Панаме - Лаймен Фрэнк Баум

Было примерно пять часов пополудни, когда мы увидели большую деревню и сразу решили, что это то место, которое мы ищем. Мы двигались быстро и вскоре добрались до поселения, но, к нашему удивлению, увидели, что дорогу преграждают сплошные ряды индейцев, стоящих с наложенными на тетиву луков стрелами.

Мойт выключил двигатели, и мы остановились. До сих пор, с того момента, как мы вошли в эту землю, нам разрешали идти, куда мы хотим, но казалось, разрешение здесь кончается.

Бри встал, поклонился и громко сказал:

– Кто говорит английский… Америка… Соединенные Штаты?

Мы мгновенно были окружены туземцами со строгими лицами, а один из них, рослый и властный, очевидно, вождь, подошел к машине и спокойно ответил:

– Я говорить английский.

– Хорошо, – сказал Бри. – Я великий вождь племени тайяку. Меня зовут Достопочтенный Бриония. А это мой брат, тоже великий вождь тайяку, его зовут Сенатор Нукс. Мы пришли навестить вождей и великого короля Сан-Блас. Скажи мне, вождь, приветливо ли нас встретят. Братья ли мы?

Я решил, что это очень хорошее представление. Но вождь посмотрел на меня и Мойта, нахмурился и спросил:

– Кто эти белые люди? Что привело их сюда?

– Ты говоришь о наших рабах? Ба! Разве у моих братьев в Сан-Блас нет рабов, чтобы трудиться на них?

Вождь ненадолго задумался.

– Где вы взяли белых рабов? – подозрительно спросил он.

– Встань, Дун, – сказал Бри изобретателю и так пнул его, что тот взвыл. – Где мы тебя взяли?

Он снова пнул Мойта, совсем без необходимости, как подумал я, и Мойт встал с покрасневшим сердитым лицом и сказал:

– Прекрати, придурок.

На этот мятеж Нукс ударил Мота по коленям, и тот упал за сидение, а когда я рассмеялся – не мог сдержаться, – получил такой удар по уху, что схватился за голову и радовался возможности промолчать. По-видимому, Мойт понял убедительность аргументов наших чернокожих и вовремя спохватился, избежав новых ударов.

Однако эта демонстрация имела хорошие последствия, потому что убедила вождя, что Достопочтенный Бриония и Сенатор Нукс действительно наши господа. И хотя на нас с Мойтом по-прежнему смотрели с ненавистью, чернокожих принимали с уважением.

– Добро пожаловать, – сказал вождь. – меня зовут Ого, Капитан Ого, великий вождь. Вы пойдете в мой дом.

Он повернулся и пошел, а Мойт включил двигатели и заставил машину медленно ползти за ним.

Остальные туземцы, построившись, последовали за нами, мы вошли в деревню и по чистым улицам между рядами простых, но удобных хижин прошли в самый конец, где остановились перед домом великого вождя.

Глава 9. Перед лицом врага

– Капитан.

Ого выразительно поклонился в сторону своего глиняного дома, потом еще раз поклонился Нуксу и Бри.

– Идемте, – сказал он.

Они приняли приглашение и вышли из машины.

– Не уходите надолго, Нукс, – сказал я на языке тайяку.

Вождь немедленно повернулся.

– Что это значит? – спросил он на том же языке. – Белые рабы отдают вам приказы?

Я смотрел на него с открытым ртом, но, к моему величайшему восторгу, ни Нукс, ни Бри не проявили никакого удивления.

– Приказы? – спокойно спросил Бри. – Ты обвиняешь нас в том, что белые глупцы и говорят как глупцы? Если бы ты знал белых, то знал бы, что у них язык как у попугаев.

– Я знаю их, – мрачно ответил Ого. Потом неожиданно спросил: – Где вы научились языку моего народа – древней речи текла?

– Это мой язык, язык народа тайяку, которого я вождь.

Они с явным любопытством смотрели друг на друга, а я, глядя на двух индейцев, стоявших рядом, удивлялся их сходству. Брионию легко принять за вождя Сан-Блас, настолько они похожи, и, хотя у Нукса другая фигура, в молчаливой толпе, окружившей нас, много его двойников.

– Где тайяку? – спросил Ого.

– Далеко на юге в Тихом океане.

– Какова история твоего народа?

– Не знаю.

– Много ли вас?

– Немного. Мы живем на маленьком острове.

Вождь задумался, потом снова повернулся.

– Идемте! – приказал он, и они вслед за ним вошли в дом.

Дункан Мойт был явно удивлен этим разговором на неизвестном ему языке.

– О чем они говорили, Сэм? – тихо спросил он.

– Сулу и санблас говорят на одном языке, – ответил я.

– Это плохо?

– Нет, наши шансы лучше, чем я думал.

Пятьдесят пар глаз с любопытством смотрели на нас, и мы решили сейчас больше не разговаривать. Мы в свою очередь смотрели на туземцев, которые, казалось, нисколько не возражают.

Вне всякого сомнения, индейцы этого племени выглядят лучше всех, кого я когда-либо видел. В чем-то они напоминают лучших представителей североамериканских индейцев, но более умных и проницательных. Лица у них откровенные и честные, глаза большие и выразительные, движутся они грациозно, ведут себя степенно, они уверены в себе и презрительно относятся к врагам.

Чрезвычайно интересна их одежда. У мужчин и женщин одинаковая одежда из тонкой вязаной шерсти; одежда по форме напоминает греческие туники. У мужчин руки обнаженные, у женщин короткие просторные рукава, и это единственное заметное отличие в одежде полов, за исключением того, что у мужчин сандалии из коры, а женщины и дети ходят босиком.

Туника, их единственное одеяние, доходит до колен и на талии перевязана поясом. Впоследствии я узнал, что одно из постоянных занятий женщин – дома они ткут шерсть, и туника всегда белая, с цветными полосами на шее и на груди.

Цвета, которые получают с помощью растительных красителей, очень яркие и разнообразные: пурпурный, оранжевый, красный, синий и желтый. Черный цвет никогда не используется, а зеленый только у вождей и короля. Я заметил, что у вождя Ого узкая зеленая полоска на одежде, что объясняет его гордое указание, что он «зеленый», то есть вождь. Мы узнали, что ширина зеленой полосы указывает на статус своего носителя.

Легко можно себе представить, что в этой стране, изолированной от современной цивилизации, автомобиль должен вызвать у туземцев страх и преклонение, даже ужас. Однако эти странные люди казались просто любопытными, хотя и старались сдерживать свое любопытство. Они ничего не знали о механике, жили так же просто, как их предки, пахали землю заостренными палками, и их единственным оружием были стрелы и копья; у них были и бронзовые ножи, но так грубо сделанные, что казались нелепыми. Единственное, чем я могу объяснить флегматичное поведение этих индейцев, их характерное бесстрашие и