Николай Дубов - Огни на реке
— Стойте! Еще рано…
— Чего рано?
— В школу рано. Вы ведь туда?
— Мы не знаем. Сенька кричал "скорее", мы и побежали.
— Эх, вы! Ничего не знаете, а бежите! — насмешливо улыбается Миша. Нет, видно, мне надо взяться за вас и радиофицировать.
— Михайло, не задаваться!.. — голосом Федора Павловича говорит Нюра.
— Я не задаюсь, а надо радио слушать! Я сам по радио объявлял.
— Что?
Миша останавливается, делает строгое лицо и, глядя мимо Нюры и Кости, торжественно, немного нараспев объявляет:
— "Внимание, внимание! Говорит сельский радиоузел. Пионеры отряда имени Саши Чекалина должны собраться сегодня в школе к восемнадцати ноль-ноль для выполнения специального задания". Вот что! Понятно?
— Нет, непонятно, — говорит Костя. — А какое задание?
— Ишь, ловкий! Кто же специальное задание разглашает? Это же как военная тайна!
Костя конфузится и умолкает. Нюра приходит ему на выручку:
— Ох, Мишка, опять ты нос дерешь! Сам небось ничего не знаешь, а тоже туда же… Ведь не знаешь, да?
— Это дело наше — знаем или нет, — многозначительно возражает Миша, однако больше не спорит.
Хотя в школу они приходят задолго до шести, там уже много ребят. Миша сразу же куда-то исчезает, Нюра "на минуточку" уходит к подружкам и не возвращается. Костя остается один. Незнакомые мальчики и девочки исподтишка с любопытством разглядывают Костю, но, как только он оглядывается, отворачиваются и делают вид, что Костя их совершенно не интересует. Под этими взглядами он чувствует себя очень неловко, ему кажется — спина у него стала деревянная, а руки и ноги чужие, и, когда появляется Тимофей, он бежит ему навстречу с такой радостью, словно виделись они не вчера, а несколько лет назад.
Следом за Тимофеем, оглядываясь по сторонам, неторопливо ковыляет второй, маленький Тимофей — толстый мальчуган лет пяти. Штаны у него держатся на помочах — перекинутой через плечо поверх рубашки узкой матерчатой ленте, застегнутой на огромную перламутровую пуговицу. То ли не доверяя помочам, то ли боясь потерять свою необыкновенную пуговицу, мальчуган идет, держась за нее обеими руками.
— Братишка? — спрашивает Костя.
— Ага. Вот увязался на мою голову! Слышь ты, прилипало! Иди, не отставай, а то сейчас домой отправлю!
Мальчик неторопливо приближается к ним и во все глаза начинает рассматривать Костю.
— Как тебя зовут? — спрашивает Костя.
Тот долго молчит, продолжая разглядывать, потом надувается, выпучивает глаза и выдавливает из себя:
— Горка…
— Здравствуй, Горка-Егорка! Ты зачем пришел? В пионеры хочешь? Да? подбегает и принимается тормошить его Нюра.
Егорке щекотно, он хохочет и брыкается:
— Ага! Пусти! Не щекотай…
— Отряд, стройся! — командует невысокий большелобый мальчик с нашивками на рукаве.
Нюра и Тимофей отбегают, Костя и Егорка остаются одни. Отряд выстраивается на песчаной дорожке,
— Смир-рно!..
От школы идут Елена Ивановна и высокий, худощавый мужчина с близко поставленными, запрятанными в подбровье глазами. Пышные усы старят его, на самом же деле он молод. Услышав команду на линейку, он подтягивается и шагает четко, по-военному. Большелобый мальчик делает несколько шагов им навстречу, вскидывает руку в салюте:
— Отряд имени Саши Чекалина построен в полном составе! По неизвестным причинам не явились трое! Рапорт сдан!
— Рапорт принят! — салютует в ответ Елена Ивановна. — Будьте готовы!
— Всегда готовы! — гремит линейка.
— Вольно, ребята! — негромко командует Елена Ивановна. — Очень хорошо, что вы так аккуратно собрались. Колхоз обратился к нам с просьбой о помощи. Для нас это — почетное задание, наш долг! И мы ему, конечно, не откажем, правда?
— Всегда готовы! Конечно! Ясно! — кричит линейка.
— А сейчас бригадир Иван Кузьмич расскажет вам, в чем эта просьба.
Иван Кузьмич одергивает свою выгоревшую гимнастерку, оглядывает строй:
— Такое дело, ребята… Сейчас, вы знаете, время горячее, каждая пара рук на счету, и оторвать с поля мы никого не можем. Ну, а свиньи и прочая живность, — усмехается он в усы, — лезет во всякую щелку, ищет, где смачнее. Товарищи колхозники обижаются: надо, мол, плетни заделать, где прохудились. И правильно обижаются, конечно: заделать надо. Кроме того, клуню надо подремонтировать. Что для этого требуется? Требуется для этого дела исключительно лоза. На Старице, на острове ее — завались, а послать нам некого — это же двух-трех человек надо на целый день оторвать. Нарубить лозы — дело нетрудное и вам вполне посильное. А доставку в колхоз — это мы уж сами обеспечим. Вот такое дело. Понятно?
Строй отвечает восторженными воплями:
— Понятно! Ура! На остров! Хоч зараз!
Костя мучительно завидует стоящим на линейке.
Большелобый мальчик сердито хмурится и командует:
— Тихо!
— Значит, так, ребята, — говорит Елена Ивановна, когда строй затихает, — сбор завтра здесь к двенадцати. Совет отряда останется, мы распределим обязанности, кому что делать, и так далее. Вопросы есть?
— Елена Ивановна! — звенит голосок Нюры. — А можно нашему Косте с нами? Он же тоже пионер, хотя и не нашего отряда.
Елена Ивановна оборачивается, узнает Костю, улыбается и кивает ему:
— Конечно, можно! Всем желающим можно.
Костя вспыхивает от удовольствия. Молодец Нюрка! И эта Елена Ивановна тоже, оказывается, ничего все-таки… Егорка, стоящий рядом, надувается и пыхтит.
— Ты чего? — нагибается к нему Костя, но тот выпучивает глаза и не отвечает.
Строй рассыпается, Миша и Тимофей подходят к Косте, через минуту подбегает и Нюра, которая успела о чем-то переговорить с Еленой Ивановной. Костя и Нюра идут к бабушке, потом домой.
Нюра попросила у Елены Ивановны разрешения в село не являться — все равно отряд должен прийти к домику бакенщика, который будет отправным пунктом.
Утром Нюра варит обед, а Костя свободен. Он бродит по луговине, ловит кузнечиков и стрекоз: самых лучших он отдаст в школу для коллекции, остальных подарит Лельке — она любит всяких букашек.
Издали Костя замечает, как на противоположном откосе Гремячего яра показывается маленькая фигурка, быстро сползает, скатывается вниз. Он долго ждет, пока фигурка покажется на этой стороне — кто может идти к ним в такую рань? — но никто не показывается. Тогда Костя бежит к яру и заглядывает с обрыва вниз.
Там, на дне, барахтается Егорка. Прорезанные водой подмывы ступеньками сбегают вниз. Они почти в Егоркин рост, и, для того чтобы взобраться на каждую такую ступеньку, Егорка сносит комья глины в кучку, становится на нее, ложится на ступеньку животом, забрасывает ногу и, взобравшись, снова собирает комья глины, чтобы преодолеть следующий барьер. Он уже взмок, весь перепачкался глиной, но упрямо лезет вверх.
— Егорка, ты куда? Давай я тебе помогу! — кричит Костя.
Егорка поднимает голову, пыхтя и отдуваясь смотрит на Костю, но долго не отвечает.
— Я сам! — произносит он наконец и опять принимается за работу.
Костя ложится на землю и, свесившись, наблюдает за ним.
Егорка устал, комья глины под ногами у него разъезжаются, крошатся, ему приходится отыскивать новые. В довершение всех бед сверкающая перламутровая пуговица его отрывается, катится на дно яра, и лишенные единственной опоры Егоркины штанишки ползут вниз.
— Эй, герой! Штаны потеряешь! — хохочет Костя.
Егорка не отвечает. Зажав в кулаке пояс штанов, он сползает вниз за пуговицей. Карманов у него нет, девать ее некуда, в руке она мешает. После некоторого раздумья он впихивает ее за щеку и снова карабкается наверх.
— Так ты до вечера не вылезешь. Погоди, — говорит Костя.
Он сбегает вниз и подсаживает Егорку со ступеньки на ступеньку.
Взобравшись наверх, Егорка вынимает из-за щеки пуговицу и независимо говорит:
— Кабы не пугвица, я бы сам… Подумаешь!
— Да куда ты идешь?
— Треба, — коротко отвечает он и направляется к домику бакенщика.
— Горка-Егорка! — всплескивает руками Нюра, увидев его. — Ты зачем? А извозился-то! Где ж твоя пуговица?
— Вот, — разжимает кулак Егорка, придерживая другой рукой сползающие штаны.
— А ну, снимай! — командует Нюра. — Иди мойся, а я пришью.
Егорка послушно раздевается — Нюре он доверяет больше, чем Косте, идет мыться, а Нюра вытряхивает из его одежонки глиняную пыль, пришивает пуговицу.
— Это он с нами прилаживается. Ох и задаст ему Тимка, как увидит!.. Ты что, с нами хочешь? — спрашивает Нюра.
— Ага, — не оборачиваясь, отвечает Егорка.
— Тебя не возьмут, ты маленький.
— А я все одно поеду! — упрямо говорит Егорка и надувается.
— Ладно, не надувайся. Идем поедим, а то нам скоро ехать надо.
Егорка беспрекословно идет следом и ест все, что подставляет ему Нюра. Он внимательно и неторопливо оглядывает все вокруг и слушает, но в то же время в нем непрерывно идет напряженная мыслительная работа. Силясь додумать или понять что-либо занимающее его, он перестает есть, даже затаивает дыхание, словно боится спугнуть ускользающую мысль.
