Эпосы, легенды и сказания - Тысяча и одна ночь
И султан сказал: «Проси и поторопись!» – «Я прошу, чтобы ты сделал меня главным над всеми мусорщиками в городе Иерусалиме или в городе Дамаске!» – сказал истопник. И все присутствующие повалились на спину от смеха, а везирь стал бить истопника, и тот обернулся к нему и спросил: «Кто ты такой, что бьёшь меня, когда я не виноват? Ведь это ты говорил мне: «Пожелай что-нибудь большое!» Пустите меня уехать в мою страну», – сказал он потом.
И султан понял, что он забавляется, и, подождав немного, обратился к нему и сказал: «О брат мой, пожелай от меня что-нибудь большое, достойное нашего сана». – «О царь времени, – сказал истопник, – я прошу у Аллаха и затем у царя, чтобы ты назначил меня наместником Дамаска вместо твоего брата». – «Аллах даровал это тебе», – сказал царь, и истопник поцеловал перед ним землю.
И царь приказал поставить ему сиденье на подобающем месте и пожаловал ему одежду наместника, и написал об этом постановление, приложив к нему печать, и потом сказал везирю Дандану: «Никто не поедет с ними, кроме тебя, а когда ты пожелаешь воротиться и приедешь, привези с собою дочь моего брата, Кудыя-Факан». – «Слушаю и повинуюсь», – отвечал везирь. И он взял истопника и ушёл с ним и собрался в путешествие, а царь велел привести истопнику слуг и челядинцев и приготовить новые носилки и султанское облачение, и сказал эмирам: «Кто любит меня, пусть оказывает этому человеку уважение и поднесёт ему большой подарок». И эмиры поднесли ему, каждый по мере своей возможности.
И султан назвал истопника аз-Зибликан и прозвал его аль-Муджахид[192]. И когда пожитки были все собраны, истопник вышел, а вместе с ним вышел везирь Дандан, чтобы проститься с царём и попросить у него разрешения выезжать. И царь поднялся и обнял его и внушил ему быть справедливым с подданными, а потом он велел ему приготовиться к войне через два года, и они простились друг с другом. И владыка аль-Муджахид, по имени аз-Зябликан, поехал после того, как царь Дау-аль-Макан внушил ему быть добрым с подданными, и эмиры подарили ему невольников и слуг, число которых достигло пяти тысяч. И они поехали вслед за ним, а старший царедворец, предводитель турков Бахрам, предводитель дейлемитов Рустум и предводитель арабов Теркаш тоже поехали, служа ему, чтобы проститься с ним, и ехали три дня, а потом воротились в Багдад.
А султан аз-Зибликан, везирь Дандан и бывшие с ними войска ехали до тех пор, пока не достигли Дамаска, а туда уже прибыли на крыльях птиц вести о том, что царь Дау-аль-Макан сделал властителем Дамаска султана, которого зовут аз-Змбликан, и дал ему прозвание аль-Муджахид, и когда он достиг Дамаска, для него украсили город, и все, кто был в Дамаске, вышли посмотреть. И султан вошёл в Дамаск, и шествие было великолепно, и, поднявшись в крепость, он сел на престол, а везирь Дандан стоял, прислуживая ему, и осведомлял его о чинах эмиров и их должностях, и эмиры входили к нему и целовали ему руки, призывая на него благословение. И султан обошёлся с ними милостиво и роздал почётные одежды, дары и подарки, а потом он открыл кладовые и роздал деньги всем воинам, великому и малому, и творил суд и был милостив.
А потом аз-Зибликан стал готовить в путь дочь султана Шарр-Кана, госпожу Кудыя-Факан, и велел дать ей парчовые носилки, и везиря Дандана он также снарядил и предложил ему столько-то денег, но везирь Дандан отказался и сказал ему: «Ты стал недавно царь и, может быть, будешь нуждаться в деньгах; мы потом примем от тебя деньги для священной войны или для чего другого».
И когда везирь Дандан приготовился к путешествию, султан аль-Муджахид сел на коня, чтобы проститься с везирем Данданом, и привёл Кудыя-Факан, которую он посадил в носилки, и послал с нею десять невольниц, чтобы ей прислуживать. А когда везирь Дандан уехал, царь аль-Муджахид вернулся в свои владения, чтобы управлять ими и заботиться о военных припасах, ожидая времени, когда царь Дау-аль-Макан пришлёт за ними.
Вот что было с султаном аз-Зибликаном. Что же касается везиря Дандана, то он с Кудыя-Факан непрестанно проезжал остановки и ехал до тех пор, пока через месяц не достиг ар-Рухбы[193]. А после он тронулся в путь и подъехал к Багдаду, и послал известить Дау-аль-Макана о своём прибытии. И тот сел на коня и выехал ему навстречу, и везирь Дандан хотел сойти с коня, но царь заклинал его не делать этого. Он погнал своего коня и, оказавшись рядом с везирем, спросил его про аэ-Зибликана аль-Муджахида, и везирь сообщил ему, что тот в добром здоровье, и уведомил царя о прибытии Кудыя-Факан, дочери его брата Шарр-Кана. И Дау-аль-Макан обрадовался и воскликнул: «Отдохни теперь от тягот путешествия три дня, а потом приходи ко мне», и везирь отвечал: «С любовью и охотой!»
А потом везирь отправился в своё жилище, а царь поднялся во дворец и вошёл к дочери своего брата КудыяФакан (а она была восьмилетней девочкой), и, увидев её, он обрадовался и опечалился, вспомнив об её отце, и приказал скроить ей платья и дал ей великолепные украшения и драгоценности, и велел поселить её вместе со своим сыном Кан-Маканом.
И стали они расти умнейшими и храбрейшими людьми своего времени, но только Кудыя-Факан росла сообразительной, умной и опытной в последствиях дел, а Кан-Макан рос щедрым и великодушным, но никогда не раздумывал о последствиях. И оба подросли, и им стало по десять лет, и Кудыя-Факан начала садиться на коня и выезжала с сыном своего дяди в поле, гоняясь и углубляясь в пустыню, и они учились биться мечом и разить копьём, пока оба не достигли двенадцати лет.
А потом царь стал помышлять о войне, и он вполне снарядился и приготовился и, позвав везиря Дандана, сказал ему: «Знай, что я задумал одно дело и хочу тебя осведомить о нем. Поторопись же дать мне ответ». – «Что такое, о царь времени?» – спросил везирь Дандан, и царь сказал: «Я хочу сделать моего сына Кан-Макана султаном, и порадоваться на него при жизни, и сражаться за него, пока меня не настигнет смерть. Каково же твоё мнение?»
И везирь Дандан поцеловал землю меж рук Дау-аль-Макана и ответил ему: «Знай, о царь и султан, владыка века и времени, – то, что пришло тебе на ум, прекрасно, но только для этого не настало ещё время по двум причинам: во-первых, твой сын Кан-Макан юн годами, а вовторых, кто сделает своего сына султаном при жизни, тот живёт после этого недолго. Таков мой ответ». – «Знай, о везирь, – ответил царь, – мы поручим сына заботам старшего царедворца, который женился на моей сестре и стал мне вместо брата». – «Делай, что тебе вздумается, – сказал везирь, – мы покорны твоему приказанию».
И царь велел привести старшего царедворца, а также вельмож своего царства и сказал им: «Вот мой сын КанМакан. Вы знаете, что он витязь среди людей своего времени и нет ему соперников в резне и сече, и я сделал его над вами султаном, а старший царедворец ему дядя, и он его опекун».
«О царь времени, – воскликнул царедворец, – я лишь росток, посеянный твоею милостью!» А Дау-аль-Макан сказал: «О царедворец, мой сын Кан-Макан и моя племянница Кудыя-Факан – двоюродные брат и сестра, и я выдал её за него замуж». И он сделал присутствующих свидетелями, а затем перенёс к своему сыну такие сокровища, описать которые бессилен язык. И после этого он вошёл к своей сестре Нузхат-аз-Заман и известил её об этом, и она обрадовалась и воскликнула: «Оба они мои дети, да сохранит тебя Аллах и да проживёшь ты для них, пока тянется время!» – «О сестрица, – сказал царь, – я удовлетворил при жизни желания сердца и спокоен за моего сына, но тебе надлежит заботиться о нем и присматривать за его матерью».
И он поручил придворным и Нузхат-аз-Заман заботиться о своём сыне, дочери своего брата и своей жене в течение ночей и дней, ибо убедился, что близка чаша гибели, и не сходил с подушек, а царедворец стал творить суд над рабами и городами.
А через год царь призвал своего сына Кан-Макана и везиря Дандана и сказал: «О дитя моё, этот везирь – отец тебе после меня. Знай, что я отправляюсь из обители преходящей в обитель вечную; я достиг того, чего хотел от жизни, но в моем сердце осталась печаль, которую Аллах удалит твоими руками». – «А что это за печаль, о батюшка?» – спросил царя его сын, и царь ответил: «О дитя моё, ведь я умру, не отомстив старухе по имени Зат-ад-Давахи за твоего деда, Омара ибн ан-Нуман, и дядю твоего, царя Шарр-Кана. И если Аллах дарует тебе поддержку, не засыпай раньше, чем отомстишь и не снимешь позор, нанесённый неверными. Берегись коварства старухи и внимай тому, что скажет тебе везирь Дандан, ибо он опора нашего царства с давних времён».
И сын царя внял его словам, и глаза Дау-аль-Макана пролили слезы, а болезнь его усилилась, и дела царства перешли в руки царедворца, его зятя, а это был человек старый. И он начал судить, приказывать и запрещать, и правил целый год, а Дау-аль-Макана мучила болезнь, и недуги терзали его четыре года. И старший царедворец пробыл это время у власти, и он был угоден жителям царства и вельможам правления, и во всех землях молились за него.
