Остров на Птичьей улице - Ури Орлев
Я проверил ещё несколько квартир в доме. Все они стояли открытыми. Был такой приказ – не запирать двери оставленных квартир, чтобы можно было потом без шума зайти внутрь и найти тех, кто остался и спрятался. Я заходил на кухни и искал там. Но люди либо забирали еду с собой, либо так хорошо её прятали, что ничего не найдёшь. Я открывал платяные шкафы. Они были полны сокровищ: одежда мужская, женская и детская, полотенца, простыни, нижнее бельё. Я начал вытаскивать вещи из шкафов и выносить их на лестничную площадку, складывать в кучу. Куча всё росла и росла. Но вот книг было на удивление мало. Видимо, только в первой квартире жил ребёнок, который любил читать.
Я расстелил на полу пару одеял и начал отбирать вещи из кучи и складывать на одеяла. В куче были три очень хороших костюма. Я взял все три для папы. Я ведь не знал, какой у него размер и какой из костюмов ему подойдёт. Ещё я нашёл мужское пальто, большое и тёплое. Его я взял тоже. Потом увязал отобранные вещи в тюки и попытался поднять один из них. Он был неподъёмным. «А что же будет со всеми другими квартирами во всех других домах – в них ведь, наверно, тоже полным-полно вещей? – Эта мысль захватила меня. – Как я соберу все эти вещи один, без помощников?» Я вдруг как будто обессилел, опустился на свои тюки и очень ясно понял, что занимаюсь полной ерундой. Зачем мне все эти вещи? Что я буду с ними делать? Никто не знает, сколько ещё мне придётся сидеть в подвале и ждать, пока за мной придёт папа. А когда он придёт, мы же не сможем тащить всё это на себе – с такими тюками далеко не убежишь. Раньше, когда здесь ещё жили люди и работали магазины, мы могли бы продать это добро полякам, и заработать кучу денег, и получить кучу еды. А теперь?
Я смотрел на гору вещей, которую не жалея сил собирал полдня. Я так устал. Со злости я пнул гору, и часть одежды разлетелась по лестнице. Надо сделать по-другому. Я сложил на одеяло одежду, которая подходила мне по размеру. Добавил несколько полотенец и простыней. Всё-таки взял пальто и один костюм для папы. Ещё я нашёл старую лоснящуюся кепку – бывшее солдатское кепи, такие носили почти все мальчишки на польской стороне. Я радостно натянул кепку себе на голову. Кроме тюка с вещами я ещё взял стопку книг, связав их верёвочкой. Когда я дотащил вещи и книги до своего лаза, мне пришлось разобрать тюк и затаскивать вещи по одной – иначе они не пролезали. До темноты я ещё успел сходить и принести себе матрас. Выбрал такой, чтобы помягче. А под конец я даже нашёл маленький складной стул, и мне удалось протащить его в лаз.
Ночью я проснулся. Откуда-то доносились голоса. Может быть, из того дома, в котором я побывал вчера. Потом я долго не мог заснуть. Но на развалины так никто и не приходил.
С утра я снова пошёл в соседний дом. Я действовал осторожно. Вокруг была тишина. Я уже знал, что мне нужно искать: свечи и еду. Больше мне ничего не нужно. Может быть, возьму книжку, если хорошая попадётся. Куча, которую я собрал вчера, исчезла. Мародёры приходили ночью и забрали все вещи. Ну и на здоровье. В квартирах, где ещё вчера всё стояло на своих местах, сегодня всё было перевёрнуто вверх дном, как после погрома. Я нащупал в кармане папин пистолет.
Потом я поднялся на чердак. Папа объяснял мне, что во многих домах есть переходы с чердака на чердак. А иногда и с чердака в квартиру. Евреи специально устраивали себе такие переходы, чтобы, не выходя на улицу, перемещаться из дома в дом во время комендантского часа или в чрезвычайных случаях. Папа не обманул. Каждый раз останавливаясь и прислушиваясь, я переходил из дома в дом. Из квартиры в квартиру. В одной из них я нашёл большой хлебный нож и взял его себе. Еды нигде не было. Я поднял валявшийся на полу рюкзак. Вытащил из него все вещи и по дороге складывал туда бутылки. Перед тем как возвращаться, я наполнил их водой. Может быть, папа придёт только через неделю. А бродить вот так по квартирам каждый день страшно и небезопасно. Жаль, конечно, что нельзя пользоваться водой, которая есть в доме № 78, на птичьем «островке», и приходится собирать бутылки.
Следующие три дня я читал книжки и питался тем, что мне дали Грины. Еды становилось всё меньше. Никто не приходил на развалины, и папы не было. Прошла уже целая неделя. Я начал беспокоиться. Что со мной будет? Барух мне ясно сказал: «Жди там неделю, месяц и даже целый год». Неужели это серьёзно – про «целый год»? Наверное, он просто хотел сказать, что ждать в разрушенном доме придётся долго? Я достал Снежка из коробочки и поиграл с ним немного в нашу игру: спрятал крошки от сухарей сначала под матрас, а потом – в другом отсеке. Он искал их по моему свистку и оба раза нашёл. Как раньше, у нас дома. Снежок был очень умной мышкой.
7. Мне хочется есть, но они тоже голодные
Я считал дни. Сначала отмечал их углём на стене. Потом я решил ещё раз сходить в квартиру, где жил ребёнок, который любил читать. Оттуда я принёс карандаши и тетрадки – мародёры не стали их брать. Я подумал: а может, мне вести дневник? Я начал отмечать дни в тетрадке. На обложке вывел большими буквами «ДНЕВНИК». Но внутри я так ничего и не написал, кроме своего имени и – на восьмой день, утром – одного предложения: «Есть хочется».
Снова идти к Гринам я не хотел. Конечно, в конце концов они бы мне открыли, иначе я опять начал бы кричать
