Девочка, которая зажгла солнце - Ольга Золотова
Чуть только путешественники уложили свои ноши за примерзшие к земле листья, женщина принялась колдовать над сумками, и вот уже спустя четверть часа на небольшом коричневом покрывальце появились первые тарелки с салатными листьями, готовые сэндвичи и много-много сладкого, начиная с банок арахисовой пасты и заканчивая нежным клубничным зефиром. Тара бросилась тут же помогать рассортировывать конфеты от прочей пищи, все еще тихо о чем-то рассказывая в надежде, что никто больше их не слушает, а Рэйчел только смотрела на все это с немым изумлением на полураскрытых губах.
«Так странно», — думала она, отходя в сторону и искоса наблюдая за мистером Кливманом, разводящим костер из принесенных с собой щепок и тонких веточек. «Все это. Ведь раньше и мы тоже так делали. Собирали самые высокие бутерброды, порой состоящие из одной только ветчины и плавленого сыра, а после соревновались, кто же быстрее сможет уместить в рот аппетитную громадину; пели песни в лицо подступающим холодам, отгоняя осенний дух жаром свежезаваренного мятного чая и дыханием тихих разговоров; сидели долго-долго в одном положении, пока не затекали ноги, но не хотели покидать дивного места, потому как знали, что не всегда сможем именно сюда вернуться. И мы все дали обещание — да, я помню, это было, когда я получила свою первую почетную грамоту за литературный конкурс в школе — что не похороним нашу традицию, и она будет много лет, если не целую вечность. Мама смеялась, описывая в тот вечер, как я со своим мужем и детьми должна буду обязательно приходить на общий пикник Робертсонов, как Хлое придется вылезать из теплой постели и со своим спутником жизни также брести по холодному лесу, спеша на звук настраиваемой гитары и запахи чего-то сладкого и изумительного. Мне казалось, так и будет на самом деле, но… Теперь маме куда интереснее встретиться с мисс Волдбери и обсудить ее будущих внуков, или выйти на лужайку и обругать садовника, который перепутал семена, и теперь в зарослях красных роз испуганно озирается по сторонам забытый всеми ирис, как нелепое пятно лилового цвета в идеально нарисованном кровавом пейзаже. Папа стал слишком много читать и работать; удивительно, как за чашкой кофе и кипой бумаг посреди ночи можно думать о чем-то, кроме спокойного сладкого сна в любимой постели. И мне казалось даже, что мы самая счастливая семья на свете, потому как другие то и дело надрываются в глупых ссорах, бьют посуду и кричат на весь дом о том, как же сильно они ненавидят друг друга и устали от такой жалкой жизни — в то время как мы пили вечерами какао и засыпали под очередной скучный фильм, обнявшись вчетвером и согревая друг друга нежностью. Куда это все пропало? Ведь если так просто обрести радость в дневных мелочах, значит, нам всего-навсего надоело это счастье?»
— О чем так глубоко задумались, юная мисс? — послышалось откуда-то совсем близко, и девочка неловко вздрогнула, оборачиваясь на позвавший ее голос. Мистер Кливман наклонился над уложенными в необычном порядке сучками и уже в который раз заставлял их вспыхнуть от пламени поднесенной спички. — Слишком сырой воздух сегодня, правда?
Рэйчел неуверенно кивнула и присела рядышком, изучая с любопытством мужчину с ног до самой его макушки. Тара не разу упоминала о том, что у ее отца есть одна странная привычка, к которой, однако, все с легкостью привыкают за считанные часы — к незнакомым людям, будь они моложе на два, четыре или даже двадцать с лишним лет, он обращался торжественно вежливо, как мог бы говорить с английской королевой на светском приеме. Правда, девочка сама не понимала, почему это так сильно ее позабавило, но еще раз вежливо кивнула и в каком-то неизвестном ожидании продолжила молчаливую игру.
— Что с вами, мисс Робертсон? — снова спросил Генри, и, видя как на детском лице расцветает смущенная улыбка, добавил тихо:
— Расскажите мне. Поверьте, я замечательный слушатель.
— Только не вздумай вникать в его советы! — вмешалась тут же миссис Кливман, смешливо грозя мужу указательным пальцем. — Он такого может тебе напридумывать… Взять хотя бы нашу бывшую соседку, миссис Джорджон, так этот молодой человек явился к ней в дом и после ее трогательного откровения о болезни сына предложил полностью обмазать того зеленкой! Глупышка ведь поверила, и маленький Чарли еще неделю всем на забаву ходил чумазый.
Мужчина засмеялся в кулак, прибавляя почти про себя: «Так была же Пасха…», но это не укрылось от Рэй, и она тоже позволила себе легкий смешок. И как будто оживленный эти радостным звуком, первый огонек охватил одну из щепок и перескочил на другую, перенимаясь в скором времени на все крохотные головешки. Кливман все же настойчиво повторил:
— Поверьте, мисс, если что-то вас сильно тревожит — лучше рассказать об этом незнакомцу и не чувствовать никаких мук совести. Я не смогу раскрыть вашу тайну друзьям или кому еще, в этом вся прелесть! По-моему, хорошо бы, чтобы в каких-нибудь уединенных кафе ты мог сесть за стол, взять кружку чего-нибудь теплого или будоражащего, а к тебе бы мигом подсаживался человек, и ты без утайки рассказывал ему о своем горе или счастье. Пожалуй, я бы даже ему заплатил и пригласил после на стакан хорошего пива под вечер — кто знает, может, стали бы друзьями после трех вместе распитых кружек… С вас же я не возьму ни единого цента. Но говорите, только если вам действительно этого хочется, юная леди.
Мужчина почесал короткую щетину, облепившую его шею и подбородок, и задумчиво посмотрел на сотворенный собой хаос; поначалу огонь прыскал и трещал в смутном беспокойстве, словно пробиваясь сквозь ледяную массу чистого лесного воздуха, а затем притих и начал гореть мерно и ярко, освещая лица сидевших рядом с ним теплым сиянием. Рэйчел подумала, что и вправду неплохо бы поделиться чем-то с этим внушающим доверие человеком, попросить совета, точнее, задать один единственный вопрос, который уже несколько недель подряд желает сорваться с языка и прозвучать на весь мир в ожидании своего ответа. Но… что-то останавливало ее. То ли взгляд мистера Кливмана, такой настороженный и испытывающий
