Маркус и девочки - Клаус Хагерюп
– Ничего страшного, – сказала Эллен Кристина. – Я тоже в тебя не влюблена.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
Он не смог вспомнить, когда в последний раз так сильно обрадовался.
– Сигмунд! – воскликнул он. – Все в порядке!
– Сигмунд?! – взвизгнула Муна-Мадонна и отпустила Молчаливого Рыцаря.
Кто-то выключил музыку.
– Сигмунд?
Под шлемом раздалось бормотание. Муна сорвала его.
Кто-то включил свет.
Сигмунд выглядел сейчас не на сто баллов. Он вспотел, мокрые волосы прилипли ко лбу.
– Привет, Муна, – смущенно улыбнулся он. – Как настроение?
Она уставилась на него черными глазищами, потом подняла руку и с размаху влепила пощечину. Красное пятно тут же расползлось по щеке. Сигмунд глупо хихикнул:
– Как я тебя надул!
Она ударила еще раз и побежала в ванную. Сигмунд стоял посреди комнаты как вкопанный. Очевидно, он не знал, что делать. Тогда Квазимодо снова приступил к делу. Он подошел к наконец-то заговорившему Рыцарю и взял его за руку.
– По-моему, нам пора уходить, – сказал он тихо.
Сигмунд кивнул и послушно пошел за Квазимодо, поковылявшим к двери, до того вежливо попрощавшись с Эллен Кристиной, в которую не был влюблен. Но которая оказалась очень даже ничего.
Глава седьмая
По дороге домой с удавшегося на славу маскарада Сигмунд был молчалив и задумчив. Когда Маркус поблагодарил его за помощь, он пробормотал что-то об ужасных женщинах. Маркус спросил, какую женщину тот имеет в виду, но Сигмунд остановился как вкопанный и грохнул шлем о тротуар. Он растоптал его, заметив, что говорит о женщинах вообще. И пошел дальше тяжелым шагом. Маркус плелся следом. Красный плащ висел тряпкой на спине угрюмого Рыцаря, а зад, затянутый в узкие лосины, как-то смешно отклячился. Но Маркус не смеялся. Он понимал, что Сигмунд размышляет о важном.
А на следующий день Сигмунд не пришел в школу.
Первым уроком была физкультура, и Гвоздь потащил весь класс на кросс. Гвоздь, которого на самом деле звали Юнас Франсен, когда-то принимал участие в Нью-Йоркском марафоне и пришел тогда 4114-м. Он был вегетарианцем, тощим как щепка, и использовал для тренировок каждую возможность. Бегом он отправлялся в школу, потом из школы, и на уроках он тоже бегал. Когда дети играли в гандбол, учитель становился активным судьей и бегал по полю со страшной скоростью, непрерывно дуя в свисток. От Гвоздя всегда пахло потом, и в учительской он сидел всегда в одиночестве. Тем не менее настроение его всегда оставалось преотличным. Гвоздь являлся одним из тех учителей, кто с большим воодушевлением воспринял запрет на курение в общественных местах. В здоровом теле здоровый дух. В этом все дело, говорил он Воге, который выкуривал по полторы пачки в день и особо не следил за своим телом.
Теперь Гвоздь направлялся короткими быстрыми шажками во главе класса через лес к озеру, где они должны искупаться. У него была теория, что холодная вода полезнее теплой и что купание в октябре способствует росту молодых тел. Сам Гвоздь не купался никогда. Он утверждал, что его организм является самоочищающейся системой.
– Телесные соки – вот мой душ, а телесное тепло – вот мое полотенце, – говорил Гвоздь.
Пробежки с отцом привели Маркуса в такую форму, что он вполне мог поспевать за остальными, хотя вместе с Муной и Эллен Кристиной образовывал замыкающую группу. На обеих девочках были костюмы «Адидас». На Эллен Кристине – синий, на Муне – красный. И обе выглядели потрясающе. На Маркусе болтался серый спортивный костюм, который папа подарил ему два года назад. Он был рассчитан на шестнадцатилетнего подростка. Папа тогда сказал: «На вырост», но Маркус что-то не очень торопился вытянуться.
Он украдкой глянул на Муну. Она бежала спокойно и размеренно. Крепкий подбородок и крупные передние зубы девочки заставили Маркуса вспомнить о чистокровной лошади. Муна старалась на него не смотреть. Вчерашний праздник удался с точки зрения выяснения отношений с Эллен Кристиной, но дорога к Муне как будто стала еще длинней. Квазимодо произвел такое впечатление, что девчонки еще долго от него не избавятся. Маркус надеялся на Сигмунда. Тот однажды помог ему, и Маркус был уверен, что поможет еще.
– А что случилось с Сигмундом? – спросила Эллен Кристина.
– Не знаю, – ответил Маркус. – Наверное, вчера почувствовал себя неважно!
– Да он просто не смеет появиться! – огрызнулась Муна. – Боится снова получить по физиономии.
– Он не хотел тебя обманывать, – сказал Маркус. – Это все из-за меня.
– Он подлец, – сказала Муна и отбежала от них в сторону.
– По-моему, она влюбилась, – улыбнулась Эллен Кристина и подмигнула Маркусу.
Ему показалось, что сердце замерло.
– В кого? – спросил он как можно равнодушнее.
– В Сигмунда, конечно.
Теперь сердце забилось вдвое чаще.
– А я думал, она влюбилась в Вигго.
– В этого слизняка?
– Ага.
– Нет. Она его терпеть не может.
– А-а, понятно, – кивнул Маркус. – А почему ты тогда думаешь, что она влюблена в Сигмунда?
Было не так просто казаться равнодушным, когда голос все время предательски переходил на фальцет.
– Она думает, что он пришел из-за нее.
– Я же сказал, что он пришел из-за меня.
– Да, потому она и убежала. Не так-то просто все время быть девчонкой, Макакус.
– Да и парнем быть не так просто, – пробормотал Маркус.
Где-то впереди засвистел Гвоздь.
– Эй, сзади, поживее! – крикнул он. – Иначе вы не успеете войти в воду, пока она холодная!
Маркус вошел в воду последним, зато вышел первым. Он быстро вытерся и смотрел теперь на остальных, которые плескались, визжали и даже кричали в ледяной воде. Последней на берег выбралась Лисе. Она плавала лучше всех в классе и была до сих пор загорелой. Это в середине-то осени! «Неудивительно, что на празднике она нарядилась индианкой», – подумал Маркус и посмотрел на свою бледную кожу. В ней, этой коже, не было ничего индейского. Лисе улыбнулась.
– Классный из тебя получился Квазимодо, – сказала она, как показалось Маркусу, вполне искренне.
– Ерунда, суперпросто, – равнодушно отмахнулся Маркус и натянул свитер на голову, чтобы Лисе не заметила, как он покраснел.
Монс пришел с работы рано. Он пожаловался на боль в ушах и спросил Маркуса, не стоит ли позвонить доктору Эллен Бюэ и договориться о приеме?
– Пожалуй, – кивнул Маркус. – Она ужасно хороший врач.
– А
