Звезды сделаны из нас - Ида Мартин
Я веду себя как глупый эгоистичный ребенок, но душа болит и никак не может успокоиться.
«Мама, мама… Знала бы ты, какой козырь вручила в руки моему главному врагу…»
Проверяю оповещения в телефоне, но ничего, кроме пропущенных звонков от встревоженной родительницы, не нахожу.
От Глеба Филатова тоже нет никаких сообщений и комментариев, и его игнор отчего-то… бесит, а сам он бесит еще сильнее. Не стоило показывать ему свою не слишком симпатичную физиономию.
Зато электронный кошелек пополнился десяткой, и настроение тут же улучшается: покупатель многострадальной куклы Киры перевел деньги, а у меня появилось дело поважнее какой-то там школы.
Выбираюсь из комнаты только для того, чтобы умыться, разжиться галетой и кружкой с горячим кофе, и, закрывшись на замок, продолжаю работу, прерванную вчера. Спустя час кукла готова – при полном параде и, кажется, даже улыбается шире. Обматываю ее пупырчатым целлофаном и прячу в рюкзак.
* * *
Выйдя из душного офиса службы доставки, я засовываю руки в карманы и долго гуляю по солнечным улицам. Дышится легко: на мне комфортная одежда с сотнями заклепок, тонна макияжа и черная помада. Пусть прохожие расступаются и сворачивают головы – на то и расчет.
Все же важно не изменять себе: что бы ни случилось, в любых обстоятельствах. Неудачные попытки не быть, а казаться, ни к чему не привели, и слава богу. Ведь, если бы Артём повелся на блузки и платья, мне пришлось бы постоянно в них ходить!..
Я сажусь на спинку парковой скамейки, наблюдаю за орущими ребятишками на детской площадке и зачем-то снова проверяю аккаунт – не дает покоя возможная реакция незнакомого парня на мои селфи.
Ничего… Еще один повод для досады и стыда.
– Ну и пошел ты… Придурок! – фыркаю и нервно постукиваю ногтями по покрытой лаком деревяшке.
Настроение все равно не портится, а предчувствия перемен и чего-то нового легким, по-летнему теплым ветерком пробирается за пазуху.
Тени на асфальте сплетаются в причудливые кружева и узоры: чуть повернешь голову – возникает заяц, посмотришь под другим углом – он превращается в грозного дракона.
Навожу на оптическую иллюзию камеру и делаю снимки с разных ракурсов.
Только идиот мог принять меня за фейк и не понять очевидного: я выкладываю на своей страничке не просто фотки, а самые яркие впечатления. Именно они остаются в памяти и называются жизнью.
Пополняю альбом новыми кадрами и нахожу страницу «Глеба Филатова».
Наверняка в его друзьях только избранные из избранных и есть девчонка, с которой он позирует для романтических фотосессий в парных свитерах.
Не то чтобы мне не плевать, но попасть по нужному значку с первого раза не получается – я будто совершаю вылазку в стан врага, и от волнения, природа которого мне непонятна, дрожат пальцы.
И тут меня поджидает настоящее открытие: список его друзей похож на мой – несколько явных ботаников, какие-то расфуфыренные чики, добавляющие всех подряд, пара странных личностей с непроизносимыми никами и вереница заблокированных аккаунтов, которые давно стоило бы удалить.
Никакой девушки нет в помине, на фотографиях вообще нет его самого: только дома, оживленные улицы, куда-то спешащие люди… Ничего особенного, но его снимки притягивают взгляд, и ассоциации вдруг являют новые, скрытые смыслы.
Завороженно рассматриваю каждую деталь, и она складывается в ту самую жизнь. Грустное, одинокое созерцание.
В груди разгорается жгучий интерес, переходящий в испуг, и я хлопаю себя по щеке:
– Стоп. Нел, ты впадаешь в маразм.
Алина говорит, что людей с тараканами, подобными моим, на всей земле не сыскать – возможно, я вообще единственная в своем роде. И парни с такой внешностью и задранным до небес самомнением, как у этого Глеба, уж точно ничем подобным не страдают.
И все же, не получив от него сообщения, я испытываю разочарование – словно то, на что ты возлагал большие надежды, закончилось, так толком и не начавшись.
Нет, никаких планов относительно этого чистоплюя я не строила. Но сейчас понимаю, что, возможно… чисто гипотетически… у меня впервые мог бы появиться настоящий друг.
Домой не хочется: воплей Бореньки и расспросов сестры с лихвой хватит и вечером, наличие на счете денег согревает сердце, и я тащусь в салон – не тот, где работает мама и куда ходят богатые дамочки за тридцать, а в тот, где набивают татуировки, плетут афрокосички и прислушиваются к самым эксцентричным пожеланиям клиентов.
Мою просьбу тоже исполняют в лучшем виде: светлые, немного отросшие у корней патлы становятся нежно-розовыми – пора возрождать оставленные в прошлом традиции. Завтра непременно нанесу визит в школу и доведу Татьяну Ивановну до икоты.
Развалившись на лавочке в тени обвитой плющом беседки, объедаюсь мороженым, выискиваю в траве первые желтые листья, снова зеваю и буквально подпрыгиваю от внезапной короткой вибрации в кармане. Выругавшись, достаю телефон и едва не роняю: несостоявшийся друг соизволил прислать сообщение!
Тщательно облизав палочку, метко бросаю ее в урну и, вытерев ладонь о джинсы, раскрываю диалог:
«У меня тоже есть жизнь»
Дальше выплывает фото траурного венка «От одноклассников и учителей» и серая могильная плита, а я, оценив всю глубину и мрачность шутки, усмехаюсь:
«Серьезно?..»
Глава 7. Нелли
«Это тебе за активное участие в жизни школы? Идейным ботанам даже памятник полагается?» – отсмеявшись, спрашиваю я.
– Увы, не мне.
– «Макаров Александр» – это твой друг? Ты скорбишь? И нужно принести тебе соболезнования?
– Это один конченый урод. Можешь выпить на своей светской тусе за то, что в мире одним козлом стало меньше.
Выходит, моя «светская туса» его все же задела, и я, захмелев от азарта и радости, включаюсь в болтовню:
– Значит, это ты его так?
– Хотелось бы. Но это лишь меч божественного правосудия.
– Что ж, тогда твоя жизнь не настолько печальна, как выглядит на данной фотке.
– Подумала, что я жалуюсь? Наивная. Это я хвастаюсь, как и ты своей пьянкой.
– Ничего подобного. Ты обвинил меня в асоциальности. Я тебе прислала доказательства, что это не так.
– Тоже мне доказательство. Может, это культурная программа вашего дома престарелых?
– Ты совсем дебил?
– Ладно. Ок. Поклянись, что это ты на фотках.
– Еще чего. Дело твое. Хочешь верь, хочешь не верь. Мне плевать.
– Просто, когда мы переписывались в паблике, я тебя не так представлял.
– Думал, я восьмидесятилетняя горбатая женщина с бородой?
– Думал, что ты двенадцатилетняя серая мышь на пике гормональной активности.
– Ты шутишь, как мои одноклассники. Еще немного – и
