Сочинение, не сданное на проверку - Александр Гарцев
Может еще раз попробовать? Или вам, перешедшим в другую реальную жизнь вопросы литературы уже неинтересны? Если это так, то очень жаль. Ведь придется мне отныне идти одному. Я своих планов не меняю, от мечты своей, стать писателем и изучать жизнь не отказываюсь.
И вас с Колькой призываю к этому же!
***
Письмо Женьке и Кольке по созданию кружка литературного.
Привет, пацаны!
Проект мой прост. Я думаю, лучше, чтобы обязанности и правила были не слишком обременительны для членов кружка. Чтобы таким образом обезвредить психологический барьер, возникающий при одном только произношении слова «кружок». Сразу ощущение чего-то скучного, неинтересного и одновременно наивного. И чтобы это ощущение рассеялось, для начала нужно что-то легкое, бодрящее, вселяющее в душу уверенностью в своей силе в своей правоте. Но какого плана взять кружок? Тут три варианта.
Это сугубо деловой кружок ежесекундного ежеминутного ежедневного совершенствования и развития своей личности. Но это слишком тяжёлая ноша для моих друзей, Женьки и Кольки, и меня, так как у нас не праздная дворянская жизнь, когда даже от безделья займешься этим делом. Женька с Колькой работают. Я учусь на первом курсе техникума. И наша жизнь насыщена событиями, явлениями, людьми, которые каждый по-своему влияют на тебя. Тем более большинство членов литературного кружка рабочие. Работают 5-6 дней в неделю. Устают. Нет этот тип не подходит.
А наш кружок должен преследовать сразу две цели. Быть очагом культурного отдыха с песнями под гитару, походами на природу, в кино. Это должно исключить другой вид отдыха компании и пьянки. И в то же время быть источником самосовершенствовании и развития личности. Местом, где можно прочитать вслух свои произведения, послушать других и критиковать. Вот такой нам подойдет сегодня.
Третий вид кружка. Просто сборище парней – нигилистов, одетых во все черное. Но и третий вариант нам не по душе. Мы не опустились, думаю, до такой степени.
Я предлагаю второй вариант. А подробности обсудим при встрече.
А так, предлагаю. Кружок литературно-критического плана. Кроме представления своих произведений будет проводиться работа по самосовершенствованию и культурному развитию личности, движения, мимики, речи.
В основу кружка предлагаю положить так называемую «свободную демократию». Запрещается грубить и материться, как мы привыкли в рабочей среде. Наставления всякие и поучения тоже не нужны. Нельзя критиковать произведение без разрешения автора. Лучшие произведения будем посылать в газеты. Копирование и всякая нечестность исключаются.
Пока.
***
Я люблю спорить. Особенно с людьми, у которых есть жизненный опыт, и за плечами опыт, годы, жизнь. Сосунки мне не интересны. О чем с ними говорить? Чему они научат? Почему-то меня тянет к умным, старшим, мудрым, что-то в них привлекает. Я даже им завидую. Они сложившиеся люди, уверенные в правоте своих взглядов, многие истины проверены ими на своих ошибках, на своём жизненном опыте. Им не приходиться каждый день, как нам начинающим жизнь, сталкиваться с дилеммами, не приходиться рвать себя на части, не ищут мучительно ответов, куда повернуть, как поступить, куда идти направо, налево?
Вот и вчера опять повздорил я с Валеркой, моим старшим двоюродным братом. Как-то нехорошо получилось.
Была пятница. Мама моя после долгих наставлений уехала к дяде Пете в Вахруши, у него там большая семья: дочь Алька, сын Вовка, сын Сашка, бабушка Савиновна, дед Павел Петрович и хозяйство большое, дом, участок… За всем глаз нужен. Он у нас живёт уже полгода. А я остался дома. Мне уже не привыкать. Не тянет, меня в Вахруши. И я должен был ночевать у тети Клавы и дяди Вани. У меня были большие планы. Ведь горит немецкий, надо сдавать зачеты, да должок еще, по черчению листик начертить надо. До и вообще, я собирался хорошо поработать в эти выходные, и настроение было соответствующее. Но обстоятельства… Только за уходящей матерью, долго учившей мня как без нее мне здесь жить, захлопнулась дверь. Звонок. Вошел братан. Старший. Он, конечно, грубоватый бывает, но в душе добрый.
Вошел и говорит:
–Фома, давай пленку проявлять.
Я вздохнул. Вот «счастье» привалило, пленку проявлять. Это часа полтора два пропадет. Делать мне больше нечего. А сам смотрю на него и так беспомощно и мирно говорю:
–Ну давай проявим.
А с Валеркой я неудачно как-то поспорил. Он доклад писал как раз. И что-то я пренебрежительно отозвался, что такая мелочь, как доклад, да я бы за полчаса написал. Он обиделся спорить со мной начал. А я, когда уходил, сказал, что дай только мне точку опоры, и я переверну все. Не мои слова. Но что -то я их полюбил. А он еще больше возмутился, что я такой самонадеянный. Еле нас Светка, его жена, развела по углам. Меня на кухню посадила, чай пить. Но я ушел потом.
***
Рассказ «Свой». Или дума неудачника.
– Пока, – ответил густой бас моего друга. И я один. Вообще-то я не люблю оставаться один. Знаю, плохо один на один с совестью. Хотя, что плохого. Пойду – ка домой. Гошка уже спит, наверно. Он посмотрел на часы, висевшие на тонкой руке. Было четверть двенадцатого. Кто же этот юноша, задумчиво стоявший одинокой статуей на тротуаре. О чем он думает? И думает ли? Застыл в оцепенении в позе кающегося невинного ни в чем человека, но добровольно взвалившего на себя обузу греха, мнимого.
(Рассуждения автора: «Стоп. к чему такие тирады? Без плана все-таки плохо. Внутренней инструкции не хватает.)
Капель звенела и переливалась. Капель предвещала весну. А весной все кругом так прекрасно! Так необычно, оптимистично. Эх, стихи сюда. Срочно. О весне. И почему я пишу, о чем угодно, только не о весне. Писатель, тоже мне.
(Рассуждения автор: «Стоп. Давай сначала. План напишем, а потом за рассказ).
План.
Смерть собачки.
Бессонная ночь.
Подальше от горя. Захлебнуться снегом. НЕ видеть бы ничего, что напоминало бы о ней.
Месяц спустя.
Волчата.
Свой.
Преданность своя.
Побег.
Эх, ты.
Чудо.
Вернулся.
Размышления: верить всем и во всем.
Была ночь. Яркие звезды холодно сияли в прозрачном воздухе. Мороз в такие ночи достигал 40 градусов. Луна, вернее ее половинка, освещала все: и полянку, покрытую многометровым слоем снега, и высокие ветвистые ели, которые ограждают полянку непроглядной тяжелой стеной. Все залито бледным лунным светом, отблеск которого осветил человека, только что вышедшего из одиноко стоявшего домика на углу опушки. Он спокойно окинул взглядом черную стену елей, внимательно вглядываясь в вершины деревьев, и, подавив грустные мысли, еще раз взглянул из-под нахмуренных бровей по стене леса. Казалось, он кого – то ждет. Но кого может ждать таежный охотник?
Проект литературного журнала.
Издавать журнал – идея интересная. Она давно
