Владимир Муссалитин - В ясном небе
- Это к нам, - сказал Саша, торопливо запихивая в карман брюк кусок сплава.
По шуму и топоту, что слышались в коридоре, Сергей решил: пришел кто-то большой и сильный. Он громко крякал, раздеваясь, вытирая ноги о половик.
Сергей весь напрягся, ожидая незнакомого человека.
- Дядя Андрей Косаревский, - сказал Саша, возвращаясь в комнату.
Из кухни доносились приглушенные голоса.
- Слезами, Аннушка, горю не поможешь, - услышал Сергей голос Косаревского. - Если бы этим можно было его вернуть. Возьми себя в руки, дорогая... Тебе о сыне теперь думать нужно, как на ноги поставить, как вырастить достойным человеком.
Сергей подумал, что, пожалуй, нехорошо прислушиваться к разговору взрослых. Саша, видимо, тоже думал об этом. Он прошел к двери, прикрыл ее.
Глаза у Саши были грустные. Он, видимо, снова вспомнил о том, что нет у него больше отца - смелого военного летчика, что остались ему на память об отце только медные пуговицы, кокарда, звездочки да рваный кусок металла от последнего самолета.
В дверь постучали. Слегка сгорбившись, вошел высокий человек с большим красным лицом. Сергею вдруг показалось, что он знает этого рослого человека, что он уже видел его, когда тот прилетал на лесную поляну на своем двукрылом самолете. Не было сомнения в том, что этот большой человек - летчик. Такие коричневые кожаные куртки на "молниях" бывают только у летчиков...
Косаревский долгим, внимательным взглядом обвел комнату, словно оценивая обстановку. Его взгляд споткнулся на корабле, стоявшем посреди кровати. Он слегка нахмурился, подвигал бровями. Все в этой комнате напоминало ему о погибшем друге. И белый недостроенный корабль, и картонная коробка на полу, в которой тускло светились разные железочки.
Косаревский молчал, и его молчание угнетало.
"Поскорее бы он ушел", - подумал Сергей, но, взглянув на него, понял, что Косаревскому хочется загозорить с ними, с Сашей, но он, пожалуй, не знает, с чего начать.
Косаревский обернулся к двери, словно боясь, что его там, на кухне, услышат.
- Хочу покатать тебя и дружка твоего на самолете. Посмотрите, какая она сверху, земля. Машину я для вас самую лучшую выбрал. И завтра к двенадцати жду в аэроклубе. Только о нашем разговоре матери ни слова. Сам догадываешься, почему... - Косаревский крепко пожал им по очереди руки и тяжело зашагал в коридор, пригнув голову, словно боясь задеть притолоку, хотя та и была высокой. Но видно, у него уже выработалась такая привычка.
Летчик был таким большим, что, когда скрылся за дверью, комната стала просторней, светлее и даже как бы выше. Сергей все еще не мог прийти в себя от услышанного. Он будет летать на настоящем самолете. Только как же быть? Ведь он должен сегодня уехать домой.
- А ты матери позвони, - посоветовал Саша, - скажи, что задержишься в городе, что заночуешь у нас. Она тогда волноваться не будет.
Сергей недоверчиво посмотрел на Сашу. Мать с ума сойдет, когда узнает, что он здесь, в городе...
- Если ты боишься, давай я позвоню, - предложил Саша.
- Не надо. У нас все равно дома телефона нет, - угрюмо отозвался Сергей.
Хотя, конечно, он мог бы позвонить ей вечером в райисполком, когда мать придет туда убираться, или позвонить на почту и попросить, чтобы мать позвали к телефону. Почта рядом с их домом, и почтовикам позвать мать ничего не стоит. Ведь бегают же телефонистки звать соседа.
- Оставайся, - видя его нерешительность, сказал Саша. - Если ты пропустишь один день, ничего с тобой в школе не сделают. А матери потом все объяснишь. Хочешь, мы ей телеграмму пошлем. Это даже лучше, чем по телефону. Оставайся! На моей кровати ляжешь. Я тебе вечером цветные диафильмы покажу. А завтра будем весь день летать на самолете. Ты еще не знаешь, какой летчик дядя Андрей Косаревский! Отец всегда говорил, что такого летчика, как дядя Андрей, еще поискать. Они вместе с отцом всю войну летали, он у отца даже инструктором был, когда отец летать учился. Он бы и на реактивных сейчас летал, да из-за руки не взяли. На фронте немцы перебили. Его и в аэроклуб инструктором не хотели вначале брать. Но он в Москву поехал и всем доказал, что может летать. И тогда ему разрешили. А сейчас в аэроклубе учит курсантов.
Тут Сергей вспомнил, что о летчике Косаревском много рассказывал Юрка Должиков и другие ребята, которые занимались в аэроклубе. Так что выходит, он о Косаревском знал давно. И как же теперь ему не полетать с таким летчиком. Ребята из их школы, наверное, лопнут от зависти, когда узнают об этом.
Сергей решил заночевать в городе. Будь что будет! Пусть даже его из школы выгонят, если уже не выгнали, пусть мать делает с ним все, что хочет.
Мысли Сергея были уже там, возле самолета, на летном поле. Он уже представил себе, как сядет в кабину самолета, как будет трогать всякие ручки и рычаги, как разбежится вдоль поля самолет, унося его в небо.
XVII
День выдался теплым, тихим. С утра стоял туман, но к обеду рассеялся, открылись дали, небо стало просторнее, выше. С крыш на тротуары сыпались веселые холодные капли, обрывались и разлетались на десятки прозрачных осколков отяжелевшие сосульки.
Они шли по самой длинной, главной и красивой улице города. Где-то в середине этой улицы, как объяснил Саша, находился аэроклуб. Шли долго, и Сергей начал тревожиться, не просмотрели ли они его, все время болтая, глазея по сторонам. Но Саша был спокоен, и Сергей тоже успокоился.
Предстоящие полеты, как и обещали Косаревскому, держали в строгой тайне. До двенадцати было уйма времени, и они отправились на вокзал смотреть на проходящие поезда.
Поезда появлялись из-за поворота, выгибаясь дугой, скрежеща тормозами, обдавая мелкой снежной пылью, окатывая холодным воздухом, будоража разные чувства и желания, самым сильным из которых было желание прицепиться за любой вагон и уехать в любой из тех неведомых, незнакомых городов, названия которых мелькали перед глазами.
Они вдосталь настоялись, намерзлись на платформе, встречая и провожая поезда дальнего следования, которые втаскивались на станцию мощными неудержимыми "ИСами". Кроме "Иосифа Сталина", выкрашенного в серебристый цвет, Сергея удивил и взволновал другой, под стать "ИСу" паровоз - такой же огромный и длинный. Паровоз этот назывался "ФЭДом" - "Феликс Дзержинский". В отличие от "ИСа" он был выкрашен в черное и таскал неимоверно длинные товарные составы по самым дальним от вокзала путям. Проходил "ФЭД" молчаливо, угрюмо, оставаясь безучастным к вокзальной суете, к сутолоке на перронах, к лоску и блеску дорогих спальных вагонов, ярко горевших на солнце надраенным металлом поручней, металлических обкладок вдоль окон, всякими продолговатыми полосками по бокам вагонов...
С вокзала они решили пойти пешком через весь город.
- Пришли, - сказал наконец Саша, когда они поравнялись с небольшим двухэтажным зданием, выкрашенным в зеленый цвет.
Сергей никогда бы не подумал, что именно здесь располагается аэроклуб. Здание аэроклуба представлялось выше, больше, наряднее. И вообще не таким. В рассказах ребят-десятиклассников, которые ездили сюда на занятия, дом этот был окружен тайной. Тут же ничего таинственного не было. Сергей надеялся увидеть перед зданием или во дворе самолет, но его не было и в помине. Сергей думал, что Саша поведет его в это здание, что они будут ходить по лестницам, заходить, заглядывать в разные комнаты, разыскивая летчика Косаревского, но он сам первый увидел и окликнул их, появившись из-за угла этого двухэтажного домика.
- Ценю точность, - приветствовал их Косаревский, обнимая обоих за плечи. - Пока все у нас идет хорошо. Начальник дал добро. Теперь нужно одеть вас.
Косаревский повел их во двор аэроклуба, на ходу окликая толстого маленького человека, который куда-то торопливо катился.
- Горбылев! - крикнул Косаревский.
- Аюшки, - тотчас, будто бы знал, что именно в эту минуту кому-то понадобится, отозвался Горбылев, неуклюже поворачиваясь к ним, приветливо, как старым знакомым, кивая.
- Начальник приказал выдать этим орлам летную форму.
- Ну что ж, - покорно согласился Горбылев, будто и этот приказ ему наперед известен. - Следуйте, ребятки, за мной.
Горбылев выкатился вперед, оттягивая дверь на толстой пружине, пропуская их, поясняя, что пружину они поставили новую, она еще не обтерлась и стреляет так, что наверху у начальника слышно. Затем Горбылев повел их под лестницу, к обитой железом толстой двери. Отыскивая ключ в кармане, ковыряя им в навесном амбарном замке, он той минутой как бы снимал с каждого мерку.
- Выдам я вам, ребятки, по сорок шестому размеру. Меньше у нас нету. Наденете прямо поверх своего. Да так и теплее в воздухе будет. Унты для вас тоже велики, ну да вы газеткой ноги обернете, и лады! Совсем как в печке.
- Ты только побыстрее, Горбылев, - торопил его Косаревский, - а то мы к полетам опоздаем. А ребятам сегодня экзамен сдавать, понял?
