Павел Мисько - Земля у нас такая

Кто же мог знать, что эту подкормку надо было разделить на две порции! Кажется, дед об этом и слова не сказал...

- Вот жулики!.. - Стахей Иванович пошел посмотреть, что делается за изгородью.

Мы - за ним следом чуть ли не на цыпочках.

Много зелени было втоптано в грязь, попорчено. Дед поохал, повздыхал, открыл жердяные ворота. Мы загнали телят.

- Идите и вы по домам... Пора! - сказал нам дед и заковылял, прихрамывая, в сторону шалаша.

Мы все еще медлили - идти или нет? Кажется, Стахей Иванович опять навеселе, угощались, наверное, с Адамом...

Из шалаша тем временем послышался громкий, прерывистый храп. Уснул!

- Знаете что? - сказал Чаратун. - Останусь я тут ночевать - буду и за лодкой присматривать, и за телятами. А вы привезите сюда все утречком, погрузимся и поплывем...

- Но ведь ты не ужинал! - запротестовал я. - И замерзнешь - на тебе только майка да штаны, а у нас хоть рубашки есть. Лучше мне остаться или Вите.

- Тебе дай только поспорить... Домой я все равно не пойду, а ночевать где-нибудь надо.

- Ладно, Лаврушка... Я привезу ему поесть и ватник захвачу... Поехали! - Хмурец поднял с земли "Орленка" и нетерпеливо посмотрел на меня.

Я нехотя уселся на раму...

БУРЛАКИ НА НЕМАНЕ

Около хаты деда Стахея лежал большой штабель бревен - плоских, обрезанных с двух сторон на пилораме. Откуда они взялись?

Соскочили с велосипеда, походили вокруг. Витя с видом знатока постучал пяткой по одному:

- Хороший лес...

Быстро захожу к себе во двор. Отец мастерит новую бригадирскую мерку "козу". На старую кто-то наехал с возом сена, поломал.

- Папа, а что это за бревна около дедовой хаты? - спросил я.

- Привезли сегодня, две машины... Начнем ему новый дом ставить...

Вон оно что... Молодцы эти взрослые! И председатель Фома Изотович чудесный человек. Строгий, конечно, но справедливый. Как обрадуется завтра дед Стахей! Или нет, завтра мы ему еще ничего не скажем, пусть будет сюрприз...

- А-а, появился... - вышла на крыльцо мать. - Совсем отбился от рук. Надо что-то делать, Алексей: целыми днями где-то пропадает. Или он утопился, или удавился - что хочешь, то и думай. И теленка не перевязал на другое место...

- Не надо было оставлять... Мало тебе без теленка забот?

- Все выращивают, а почему нам нельзя? Скоро колхоз будет закупать их на откорм, продадим... Да я тебе не про теленка хотела, а про Леню. Ждала-ждала, чтобы покормить, плюнула и пошла...

- А ты не жди... Захочет есть, сам прибежит, - попыхивает папиросой отец.

- Ой, мамочка, как хорошо на Немане! Мы телят помогали деду Стахею пасти, а поесть нам Витя привозил. А завтра на Партизанский остров поплывем. И будем ночевать там! Нам Стахей Иванович уже лодку из Студенца пригнал...

- Эт-того еще нам не хватало! - всплеснула руками мать. - А если утонешь?! Тогда и домой не приходи!

- Ну что его - за пазухой держать или на привязи? Если будут делать все осторожно, то ничего не случится.

- Потакай, потакай на свою голову! Вырастет неслухом!

Отец становится рядом со мной.

- Видишь, какой вымахал? Уже по плечо мне... А ты все охаешь да ахаешь... А к работе, конечно, надо его привлекать больше...

- Привлечешь его! Лоботряс, даже за теленком присмотреть лепится... мать идет в сени, чем-то гремит.

Испортил я ей настроение...

У отца с матерью, наверное, еще и ночью разговор был обо мне. Потому что просыпаюсь, а на табуретке лежит солдатский вещевой мешок. Самый настоящий!.. На лямках какая-то поперечинка с пряжкой. Для чего она - не понятно...

От радости я бросился маме на шею. А она отворачивается, хмурит лицо, хотя на губах лукавая улыбка.

Отца, как обычно, дома уже нет.

Завтракаю на скорую руку и смотрю, как мать хлопочет около вещмешка. Кладет туда буханку хлеба, большой кусок сала, три ложки...

- А зачем сало? Мы там уху будем варить! - говорю я.

- Едешь на день, продуктов бери на неделю.

Что пословица не врет, я только потом убедился...

Я бросил в мешок еще несколько картофелин, завернул в бумажку соли, перца, лаврового листа, вырвал с грядки пару кустов лука. Одеяло в мешок уже еле-еле запихнул.

- Ну, как тут у тебя? - заглянул к нам Хмурец. - Я вот как одеяло свернул... И через плечо, как солдаты скатку носят. Удочку взял, еду в карманы...

У Вити на ремне болтается сбоку котелок. Вид у хлопца бравый.

Я отдал ему и свою удочку. Только у комика этого, у Гриши, не будет удочки. И зачем он носил лески в кармане? А потом скормил курам крючки!

- Все? - торопит Витя.

- Куртку надень! - мать набросила на меня пиджак, потом помогла и вещмешок пристроить. Поперечную лямку она подвинула чуть ли не к подбородку, стянула потуже и застегнула. Груз за спиной сразу как будто потерял свой вес. Хитрая поперечина! А еще хитрее солдаты, что ее придумали.

Мы гордо идем по улице. У меня на спине горб мешка, у Витя оттопыриваются карманы. Мальчишки с завистью смотрят вслед, лаем провожают нас собаки. В одном окне отдает нам лапкой салют пластмассовый зайчик. Какая-то малявка-первоклашка показала нам язык, но Витя грозно шагнул в ее сторону, и та шмыгнула за ворота. Попробовала показать язык из-за ворот, просунув голову между досок. И застряла, заверещала, как поросенок. Пришлось оказать скорую помощь, прижать к голове ее уши, чтобы голова пролезла назад.

Жаль, что нет у нас какого-нибудь Рекса или Каштана! С собакой было бы, конечно, интереснее...

Еще утро, а уже парит. День ожидается жаркий.

Лениво и глухо тирленькают над головой жаворонки. Камнем падают вниз, и мы видим, как бегают они по земле с раскрытыми клювиками...

Мокреет под мешком спина...

Мы спустились в ложбину, перешли мостик через ручеек. Начались плантации картофеля, свеклы, льна. Дорога раздвоилась. И мы свернули на левую.

На припыленной траве у дороги - ни росинки. Но ожила трава за ночь, не выпрямилась...

- Доброе утро! - еще издали кричим мы деду Стахею, машем руками.

Старик похаживает, внимательно следит, чтобы телята не лезли на посевы. Стадо уже далеко от шалаша.

- А Гриша где? - кричу я.

Дед указывает на шалаш, прикладывает ладонь к щеке, наклоняет к плечу голову - спит, значит...

Аг-га! Ну, пусть спит... Сейчас мы ему устроим штуку: спрячем лодку в кусты. Вот смеху будет! Сторож называется...

У шалаша догорает костер, с почерневших головешек струятся тонюсенькие ниточки дыма. У костра набросало крапивы, немного в сторонке - куча ольховых палок: коротких и длинных, метра по два, суковатых и гладких, толстых и тонких. Кому была нужна крапива? Что с ней делали?

Зачем нарезали столько ольхи? Сырой...

Заглянули в шалаш: Гриша лежит, свернувшись калачиком, из-под ватника видны желтые пятки.

К шалашу приставлены весла. Мы взяли их тихонько, ни один листик не зашуршал...

Через минуту были уже у лодки...

Нам бы только стянуть с отмели, оттолкнуться, и метров через двадцать уже будет устье Мелянки. Нырнем с лодкой под кусты...

На корме лодки отгорожен ящик-багажник, помост из досок сверху снимается, как крышка. Витя стал на багажник, раскачивает, перевешивает на свою сторону лодку - так легче столкнуть в воду. Я толкаю и руками, и плечом...

- Ну - и что дальше? - послышалось над нами.

Мы подняли головы: на самой кромке берега, почесывая нога об ногу, сидел Чаратун. Зевал - во весь рот! Лицо опухшее, измятое...

Мы бросились к нему.

- Кто тебя размалевал? Может, дикий мед доставал? - сгорал я от любопытства.

- Какой там мед!.. Крапива... Крапива и комары... - Гриша встал, потянулся до хруста в костях. Наброшенный на плечи ватник упал на траву. Чаратун осторожно спустился к Неману. Долго там кидал пригоршнями воду в лицо...

Что-то стал объясняться Чаратун загадками. Зачем было лезть лицом в крапиву?

- Жрать, братцы, хочется - бычка проглотил бы! - поднялся наверх Чаратун.

- Бычки уже пасутся, а вот курица жареная - есть! - Витя опустошил один карман, второй. - Вот тебе хлеба кусок, вот крылышко, шейка...

- Ух ты!

Гриша набросился на еду.

- Вкусно?

- Умгу...

- Еще бы! Знал, какую курицу на уду ловить. Самую жирную!

Чаратун вдруг посинел, сипло втянул в себя воздух, глаза закатились. Я подскочил к нему, стукнул кулаком по спине.

- А кхы!.. Кгы!! Чтоб ты пропал со своей курицей!.. - вытер Гриша слезы.

Витя катался на спине, дрыгал от хохота ногами и стонал:

- Ой, мамочка! Ой, умру!

Отсмеявшись, я спросил:

- Дорезали?

- Да-а! Одну вчера вечером, а другую утром. А кто тебя крапивой отстегал?

- До этого не дошло... Вы только уехали вчера, а дед и проснулся. Выспался уже, говорит... И до самого утра не уснул - ревматизм донимал... Особенно та нога ныла, хромая. Я ему ношу крапиву из кустов, он хлещет себя по ногам, кряхтит: "Ей-богу, помогает!" И что, спрашиваю, каждую ночь так? Нет, говорит, только к перемене погоды... "Сидели бы, деду, на печи, грели ноги да поплевывали в потолок... - говорю. - Пенсию ведь колхоз платит". А он дураком меня обозвал... Подрастешь, говорит, поймешь, что к чему...