Анатолий Алексин - Сказочные повести. Выпуск третий
— Но почему же только в праздник сей предмет «нам очень нужен»? — тихо спросил я у Валерика.
— Наверно, дядя Гоша моется только по праздникам, — шепотом ответил он.
Итак, медведь оказался ловчее меня, осел — умнее… А мартышка лучше меня каталась на велосипеде.
По дороге домой Мишка начал допытываться:
— Слушай, Петя, а что такое «каникуляр»? Так тебя называли на Елке, я слышал… Это происходит от названия твоей болезни, да?
— Какой болезни?
— Ну… ты ведь проходишь курс лечения. Так вот, от названия той самой болезни, от которой тебя лечат… Да?
Знаешь, человека, у которого больное сердце, называют «сердечником», у которого печень — «печеночником»… У меня дядя — «печеночник». А ты, значит, «каникуляр», да? Но как же тогда называется твоя болезнь?
Я не отвечал. Вид у меня был мрачный. И тогда Жора с Мишкой стали меня утешать:
— Вот если бы Дед-Мороз устроил соревнование «Кто всех сильнее?», ты бы нас сразу победил. Положил бы на обе лопатки!
— Вот если бы нужно было поднимать гири, а не прыгать сквозь кольца, ты бы сразу занял первое место!
Валерик молчал. Он не возражал ребятам, не спорил с ними. Хоть Дед-Мороз не мог заставить его поверить в мою силу, как он заставил Жору и Мишку. Я знал об этом, и мне было стыдно перед своим лучшим другом.
«Но почему же он не поддается волшебной силе? Почему?! Даже папа, который всегда был за „беспощадное трудовое воспитание“, и тот поддался. Даже маму, которая изобрела знаменитый закон „прямой пропорциональной зависимости развлечений от отметок в дневнике“, и ту удалось заколдовать. А к Валерику Дед-Мороз даже не подступается… И дело, как мне сообщила Снегурочка, вовсе не в сильной Валеркиной воле. А в чем же тогда дело? В чем?!» Это была загадка, которую я никак не мог разгадать…
Мама прописывает лекарство
Однажды мама позвала меня домой со двора (хотя патефон я в тот день уже успел послушать), закрыла за мной дверь и как-то очень озабоченно сказала:
— Я должна серьезно поговорить с тобой, Петр! Очень серьезно!
— О чем? — испуганно спросил я.
— Меня тревожит одно обстоятельство…
— Какое?
— Ты редко ходишь в кино!
Я молчал… А мама взволнованно продолжала:
— Ну сколько раз в месяц ты ходишь на кинокартины?
Я никогда этого не подсчитывал, но все же ответил маме:
— Три или… четыре раза.
— Это недопустимо мало! Отныне ты будешь смотреть по одной картине в день, после обеда…
Мама говорила так, будто речь шла о пилюлях или о микстуре. Я видел, как на лекарствах, которые она сама приносила из аптеки, было написано: «Принимать по одной таблетке, после еды».
А теперь я «после еды» должен был в обязательном порядке принимать по одному кинофильму. Только волшебник самой высшей квалификации мог заставить мою маму прописать мне такое сказочное лекарство!
«Такое лекарство, — думал я, — любой согласится принимать и до еды, и после еды, и даже во время еды!..
Вероятно, Дед-Мороз удивлен, что я еще ни разу не попросил его отправить меня в кино, и вот решил сам через маму доставить мне это удовольствие!»
Чтобы скрыть свою радость, я сказал:
— Но где же я найду столько новых картин?
— Ничего, — ответила мама. — Некоторые можно смотреть по нескольку раз. К тому же, есть ведь еще и старые, которые ты не успел посмотреть. У тебя не должно быть никаких пробелов!
— Хорошо… Я буду смотреть и старые тоже, — сказал я таким тоном, будто мама дала мне очень трудное задание, но я готов был выполнить его, несмотря ни на что.
— Учти: я буду проверять, не прогуливаешь ли ты киносеансы, не пропускаешь ли каких-нибудь фильмов! Смотри у меня!
Раньше мама проверяла, не прогуливаю ли я школу, не пропускаю ли занятия, а теперь…
— Чтобы я была спокойна и уверена, что ты, Петр, не пренебрегаешь своими обязанностями и добросовестно ходишь в кино каждый день, — продолжала мама, — тебя будет проверять Дашенька. Или, вернее сказать, тетя Даша.
— Какая тетя Даша?
— Это подруга моей юности. Она на днях поступила билетершей в новый кинотеатр, который открылся у нас за углом…
— В «Юный друг»?
— Да, она работает в «Юном друге». Туда трудно достать билеты, но у Дашеньки есть свой служебный стул, и ты будешь просиживать на этом стуле каждый день… Хотя бы в течение одного сеанса. Как минимум. Петя!
— А можно, я буду ходить в кино через день, но зато вдвоем с Валериком?
Увы, Дед-Мороз продолжал быть дисциплинированным волшебником: он обслуживал только каникуляров!
— У Дашеньки один служебный стул, — ответила мама.
— Мы будем сидеть друг у друга на коленях: полсеанса он у меня, а полсеанса я у него… Мы один раз уже так сидели!
— Ну, если Валерик захочет…
Я побежал к Валерику. Дело в том, что в кино мы с ним почти всегда ходили вместе. А потом долго обменивались впечатлениями, иногда спорили. Я спорил громко, размахивая руками, а Валерик отвечал вполголоса, как бы сам с собой беседуя и рассуждая. С годами я понял, что чем, человек меньше знает и меньше видел, тем он самоувереннее. Конечно, Валерик тоже бывал не прав, но я понял, что истине не нужно быть крикливой немногословной: ее, в конце концов все равно не могут не услышать и не признать.
— Теперь мы будем ходить в кино через день! — прямо с порога заявил я Валерику. — Совершенно бесплатно. Мы будем сидеть на служебном стуле тети Даши!
Валерик слегка удивился, но не обрадовался. И даже не поинтересовался, кто такая тетя Даша.
— Ты извини меня… Но я не могу ходить через день, — ответил он.
Валерик любил извиняться. И еще он любил слова, которые я лично употреблял очень редко: «простите», «пожалуйста», «будьте добры».
— Почему ты не сможешь? — удивился я. — Ты когда-нибудь сидел на служебном стуле?
— Нет…
— И я тоже. А теперь мы можем сидеть на нем через день!
— Но у меня просто не будет времени.
— Чем это ты так занят?
— Контрольная скоро будет. А во-вторых…
— Что «во-вторых»?
— Ты же знаешь… Мы все готовимся ко дню открытия…
— Чего?
— Не могу сказать… Но сейчас вот, например, нам всем очень нужно попасть в зоопарк.
— В зоопарк? Зачем?
— Извини, но этого я тебе тоже не могу сказать…
— Ну, и идите в свой зоопарк! Звери вас ждут не дождутся!
— Не можем мы к ним попасть, к сожалению.
— Почему же не можете?
— Закрыт зоопарк: не то на ремонт, не то на учет.
— И вы не можете туда попасть?
— Не можем.
— Ха-ха!
С этим загадочным восклицанием я удалился домой. А там сразу же схватился за телефонную трубку. И набрал две двойки.
— «Стол заказов»!
— Мне очень хочется завтра попасть в зоопарк!
— Заказ принят.
— И чтобы вместе со мной туда пошли Валерик и другие мои товарищи.
— Обслуживаем только каникуляров.
— А если в порядке исключения?..
— Соединяю с Дедом-Морозом!
Выслушав мою просьбу, Дед-Мороз задумчиво произнес:
— В зоопарк?.. Вместе с товарищами? Ну что ж. Кстати, им, кажется, нужно туда попасть…
— Зачем?! — громко крикнул я в трубку.
— Я дисциплинированный волшебник и не могу рассказывать каникуляру о школьных делах: это может утомить его. А он должен только отдыхать и развлекаться. У сказки — свои законы!
«Сколько раз можно повторять это?!» — мысленно воскликнул я.
— Заказ принят, — раздался в трубке голос дед-морозовской внучки. — Приняла и оформила Снегурочка. Номер заказа: четыре дробь семь!
Хочу быть юнукром!
Когда я на своем персональном троллейбусе подъехал к зоопарку, ребята были уже там, возле входа.
— Ты зачем приехал? — удивился Валерик.
— А вы зачем пришли? Ведь зоопарк закрыт.
Я сделал вид, будто не знаю, что их всех привел сюда по моему личному указанию, или, точнее сказать, по моей просьбе, волшебник Дед-Мороз.
Валерик ничего не ответил. Он с грустью смотрел на фанерную дощечку, висевшую на воротах: «Зоопарк закрыт на учет».
— А ты заметил, как я сюда приехал? — не отставал я от Валерика.
— Как? По-моему, на обыкновенном троллейбусе.
— Это по-твоему на обыкновенном! Ты не обратил внимания, что я ехал один?
— Но ведь в одиночку перевозят только больных… или, прости меня, ненормальных. Разве ты… — Он посмотрел на меня каким-то неприятно внимательным взглядом.
«Не поддается… Опять не поддается волшебству! — горестно подумал я.
— Но почему?! Его в троллейбусах толкают, наступают ему, на ноги, а я еду один и свободно могу переходить с места на место! И Елку для меня в феврале устраивают. И гири я в цирке поднял… Неужели он не понимает, как это прекрасно?!»
