Эрих Кестнер - Эмиль и трое близнецов

— У меня совсем простой план, — сказал Вторник. — Мы подкараулим его на причале. Как только он появится, мы отправим его назад, в постельку.

Профессор покачал головой.

— Этот план слишком простой. Он может сорваться. Мы должны перехватить этого типа уже в пути, чтобы он не мог отговориться. А не то он нас просто на смех поднимет. Он должен испугаться, что мы сообщим о нем в полицию.

Они сели на скамейку и не меньше получаса обсуждали, что делать… Когда они встали, план действий был составлен во всех подробностях.

Заключался он в следующем: Ганс должен объяснить мистеру Байрону, что ему никак нельзя сесть на пароход с ним вместе в Корлсбюттеле. Он, Ганс, сядет лишь на следующей станции, то есть в Хайдекруге.

— А как попадет Ганс в Хайдекруг? — спросил Густав.

— Ну и вопросы же ты задаешь! — воскликнул Эмиль. — Само собой, на твоей мотоциклетке.

— А… — сказал Густав.

— А сыщики, напротив, — объяснил Профессор, — сядут на пароход не в Хайдекруге, как Ганс Шмаух, и не в Корлсбюттеле, как мистер Байрон и Макки, а еще раньше, в Граале. Мы спустимся в каюту и оттуда будем следить, садится ли в Корлсбюттеле этот тип. В Хайдекруге на борт поднимается Ганс Шмаух. А перед Варнемюнде мы выйдем на палубу и скажем: «Многоуважаемый господин Пашульке, где ваш сын Пауль? И почему вместо него с вами едет ученик официанта? Если вы не хотите, чтобы мы в Варнемюнде сдали вас полиции за то, что вы бросили на произвол судьбы своего сына и похитили чужого мальчика, то возвращайтесь-ка подобру-поздорову в Корлсбюттель. Как вам это проделать на поезде или в такси, — решайте сами. Но нам очень важно, чтобы Джекки ничего об этом не узнал». Неужели вы думаете, что Байрон заартачится?

— Нет, он струсит и без всяких разговоров вернется в Корлсбюттель! крикнул в восторге Вторник. — У него не будет другого выхода.

— Да, неплохо придумано, — согласился Густав. — А как сыщики попадут в Грааль?

Они поглядели на него с укором.

— А, понимаю, — сказал Густав. — Тоже на моей мотоциклетке.

— Вот именно! — подтвердил Эмиль. — Тебе придется мотаться туда-сюда столько раз, сколько нужно, чтобы доставить всех сыщиков в Грааль. А потом ты уже один поедешь из Грааля через Корлсбюттель и Хайдекруг до Варнемюнде и предупредишь там полицию. На случай, если мистер Байрон вздумает выкинуть какую-нибудь штуку. Ты будешь там до прибытия парохода и встретишь нас на пристани. Понятно?

— Мне-то понятно, — сказал Густав. — А вот моей мотоциклетке что-то не очень.

Глава десятая

ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА ВОДЕ И НА СУШЕ

Следующий день — это была среда — по дому дежурил Эмиль. Когда он рано утром открыл дверь, чтобы взять оставленные у порога молоко и хлеб, он вдруг остановился как вкопанный: на газоне сидел Ганс Шмаух. Увидев изумление Эмиля, он рассмеялся и сказал:

— Доброе утро! У меня ведь сегодня выходной. Его надо использовать.

— Почему ты не позвонил в дверь?

— Нет уж, звонить в дверь по утрам я ни за что не буду. Я достаточно долго служу в гостинице, чтобы знать, как ужасно, когда тебя звонком вытаскивают из постели. А посидеть здесь на травке было очень приятно. Барометр поднимается!

Они пошли на кухню и стали варить кофе. Тем временем Эмиль объяснял Гансу план, который накануне обсудили сыщики.

— Еще раз повторяю основное… — сказал он. — Мы, сыщики, сядем на пароход в Граале, Байрон и Макки — в Корлсбюттеле, ты — в Хайдекруге. А Густав будет стоять с мотоциклеткой в Варнемюнде на пристани. Если Байрон вздумает упираться, Густав позовет полицию. А мы будем держать артиста за жабры.

Ганс Шмаух нашел, что план отличный. Они накрыли стол для завтрака и разбудили остальных. Вторника они величали в это утро «барышня», потому что он спал на кровати Пони.

Ганс с салфеткой под мышкой образцово их обслуживал.

— Как настоящий официант! — сказал восхищенно Густав. — Еще стакан молока, пожалуйста.

— Сию минуту, сударь! — подхватил в тон Ганс Шмаух.

Он побежал на кухню, принес на подносе стакан молока, поставил его перед Густавом и спросил, продолжая игру:

— Вы намерены долго здесь пробыть, сударь? Погоду обещают хорошую. А гостиница наша первоклассная. Вам у нас понравится.

— К сожалению, мне тут же надо вернуться в Берлин, — сказал Густав. Дело в том, что вчера, уезжая, я запер жену и детей в шкаф и по ошибке захватил с собой ключ.

— Жаль, — сказал Ганс Шмаух. — А то вы могли бы в пятницу посмотреть в нашем кинотеатре фильм «Эмиль и сыщики».

— Что? — завопили все мальчишки, повскакав с мест.

Ганс вынул газету из кармана и прикрепил ее к раме какой-то картины. В полгазетного листа было напечатано объявление:

Они прочитали это объявление несколько раз подряд. Густав ходил взад-вперед и выкрикивал:

— Заходите, уважаемые зрители! Вы увидите самых замечательных детей нашего времени! Заходите! В первой половине от смеха вы умрете, а во второй — вновь оживете!

— Я волнуюсь, как будто сам должен выступать, хотя это уже готовый фильм, в котором мы к тому же даже не участвовали.

— Да ведь никто не будет знать, что мы сидим среди зрителей, успокаивал его Эмиль. — Или, чего доброго, ты проболтался, Ганс?

— Что вы, ни слова! — уверил ребят будущий официант. — Про вас здесь никто ничего не знает.

— Твое счастье, — сказал Густав. — Нам неохота, чтобы на нас глазели.

— Этого еще не хватало! — воскликнул Вторник. — Мы мальчишки, а не кинозвезды.

Вдруг Ганс ударил себя по лбу:

— Ну и дырявая же у меня башка! Я ведь пришел, чтобы позвать вас покататься на парусной лодке! Поэтому я и встал так рано. Давайте уедем подальше и устроим где-нибудь пикник. А после обеда вернемся.

— Я останусь дома. Сегодня я дежурный, — сказал Эмиль.

— Что за чушь! — возмутился Густав. — Дом никто не унесет. Поедешь с нами, погремушка!

— Места всем хватит, — сказал Ганс. — Да и каюта там есть.

Но Эмиль стоял на своем.

— Я тоже не смогу с вами поехать, — сказал Вторник. — Мне надо вернуться к обеду. Если я не приду обедать, родители запретят мне тут ночевать, это уж точно. И тогда я не смогу участвовать в погоне за мистером Байроном. Я уже пропустил один раз самое интересное, просидел тогда все время у телефона. Но на этот раз я буду с вами, и все!

— Ну что ж, тогда мы втроем пойдем на яхте. Завести мотор, если надо будет, я смогу, но в парусах, так и знайте, я ничего не смыслю.

— Зато я смыслю, — сказал Ганс. — А вы будете слушаться моей команды.

Они побежали на кухню, и Профессор выдал им продукты для пикника. Они взяли с собой яблоки, консервы, колбасу, хлеб, масло, ножи, вилки, тарелки и даже салфетки положили в корзинку.

Эмиль, как дежурный, записал в тетрадь, что выдано.

Густав схватил битком набитую корзину:

— Я ее понесу. С продуктами надо бережно обращаться.

— Все это мура! — сказал Эмиль и засмеялся.

— Вовсе не мура, — возмутился Густав. — Еду надо уважать.

И они все пошли к причалу.

— Возвращайтесь вовремя! — крикнул Эмиль, когда Густав уже завел мотор. — У нас сегодня еще много дел впереди.

— Ау-у! — крикнул Густав, садясь за весла.

— Он опять жрет яблоко, — сказал Вторник Эмилю и тоже крикнул в ответ: — Ау-у!

Лодка выходила из гавани. Ганс стоял у мачты и подымал большой парус.

Профессор надел берет и помахал ребятам. Яхта прошла мимо причала в открытое море. Дул легкий ветерок.

— Они уже заглушили мотор, — сказал Вторник.

Эмиль кивнул и, рукой защитив глаза от солнца, провожал взглядом друзей. Ганс поднимал теперь фок-мачту. Яхта держала курс на северо-запад.

Яхта «Кунигунда IV» шла уже несколько часов. Все еще дул легкий бриз. Ганс показал Профессору и Густаву, как надо обращаться с парусами.

Ребята были счастливы, что плыут в открытое море. Они уже перекусили, и вообще все получалось как нельзя лучше. Солнце сияло. Ветер ласкал их загорелые лица, словно хотел подружиться с ними.

Густав забрался в маленькую каюту, лег на койку и заснул. Ему снилось, что он мчится на своей мотоциклетке прямо по воде.

Профессор сидел рядом с Гансом, который управлял парусом, и глядел на море. Иногда он видел проплывающую мимо медузу, иногда рыбу.

Вдруг Ганс Шмаух крикнул:

— Это что такое? — и показал вперед.

Это был остров, и они направили к нему лодку.

— Давайте подплывем поближе, — предложил Ганс.

— А чего там смотреть? Песок да трава, — сказал Профессор.