Арина Ларина - Фея для школьной Золушки
– Я потренируюсь, – пообещала Надя.
– Так кому духи-то?
– Вроде мне. Но я не уверена, – честно призналась Надежда.
– А если тебе, то куда он уходит? – не унималась Гусева.
– Он меня не узнал.
– Что-то с памятью у него слабовато, – недовольно констатировала подруга. – Мы уже неделю около него крутимся, а он все тебя запомнить не может. Хотя, может, он тоже стесняется?
Эта версия Черемушкиной понравилась. Очень хотелось думать, что так и есть.
Хотя Татьяна и запретила строго-настрого приходить в школу с новой прической, но у Нади рука не поднялась заплетать идеально гладкие волосы в косичку. Единственное, что она себе позволила – убрать их в хвост. Но даже одно это уже изменило ее до неузнаваемости. Во всяком случае, ей так казалось. Тем более что челка была великолепна. Правда, брови снова были закрыты очками, а макияж наносить Надежда не рискнула – основной козырь надо было приберечь на Новый год. Но если все же Дима собрался дарить духи ей, то надо было хоть чуть-чуть прихорошиться.
Положа руку на сердце, Надя была почти уверена, что духи куплены для Катерины. Но так хотелось верить! Ведь шанс был…
Новую прическу заметил только Вася. Хотя он видел ее еще накануне, но тогда волосы были распущены.
– Клево, – вежливо сказал он, когда Надя раздевалась в гардеробе перед первым уроком. – Тебе этот хвост идет.
– Я сейчас почувствовала себя лошадью, – фыркнула Надежда. Но, моментально вспомнив, что собиралась на Василии оттачивать хоть какие-то навыки флирта, приосанилась и грудным голосом (отрепетированным дома, да-да, битых три часа с микрофоном у компьютера в тщетных потугах найти нужный тон!) произнесла: – А тебе правда нравится?
Пузиков от неожиданности выронил мешок со сменкой и нервно сглотнул:
– Ты чего, Надь?
– Ничего. – Она выразительно улыбнулась и медленно хлопнула ресницами, небрежно откинув челку. – Мне приятно, что тебе нравится.
– Странная ты какая-то, – пожал плечами озадаченный одноклассник. – Все в порядке?
– В полном, – все тем же грудным голосом проворковала Надежда.
Вроде получилось неплохо, судя по Васькиной реакции. Хотя где Вася, а где Шараев. Абсолютно не факт, что рядом с Димой сама Надежда не начнет краснеть и вздрагивать, как сейчас это делал сбитый с толку Василий.
Кроме Пузикова более никто ее прическу не заметил. Таня, которая начала ругаться, не в счет.
Наверное, причиной стало очередное выступление Леши Терехина, затмившее Надеждин хвост. Вероятно, посчитав, что слишком давно в школе не происходило ничего интересного, Алексей решил расцветить серые будни.
Вспомнив детство, он придумал довольно незатейливую шутку – намазал клеем «момент» стул Вадику Зогинову. Когда надо, клей, как правило, оказывается либо бракованным, либо просто слабо держащим. А когда это не так уж и важно для результата, «момент» неожиданно демонстрирует феноменальные способности по склеиванию. Так или иначе, не сразу сообразивший, почему ему так неудобно сидеть, Зогинов прилепился к сиденью насмерть. И когда его вызвали на химии, при попытке встать порвал штаны, после чего вообще рухнул на пол вместе со стулом.
– Терехин! – взвыла химичка. – Сколько можно?
– А чего сразу Терехин? – оскорбился Леша. – Не пойман – не вор, знаете ли. Может, это такая химическая реакция произошла между покрытием стула и синтетическими портками Зогинова. Неизвестный науке феномен. Давайте рассмотрим этот исключительный случай!
– Непременно рассмотрим, – прошипела взбешенная учительница. – На педсовете, вместе с твоими родителями!
– Докажите, что это я, – уперся Терехин. – Ваши подозрения оскорбительны.
Класс веселился, Зогинов, надежно приклеившийся к стулу, в бешенстве пытался дотянуться до Алексея, но четвероногий друг не давал мстителю встать и навалять весельчаку по первое число.
Урок был сорван.
Похихикав, Надя снова впала в уныние.
Вадика отклеили, уроки пошли своим чередом, и снова потянулось томительное, нервное ожидание. Надя с Таней, рассредоточившись и напустив на физиономии делано незаинтересованный вид, поодиночке прогуливались рядом с десятым «А».
Процесс дарения не начинался.
– Может, мы пропустили? – переживала Надежда. – Или он вообще сегодня ей ничего дарить не будет? Кстати, с чего бы вдруг среди месяца дарить? Может, это на Новый год? Или он это мне на Новый год? Или это мне и сегодня, но Дима просто не в курсе, где у нас уроки? Наверное, ждет, когда я домой пойду, чтобы в раздевалке перехватить?
Надя оказалась частично права.
Увы, только частично.
Шараев и правда ждал конца дня. Но духи были не для нее.
– Катюша, – позвал он Совко, крутившуюся перед зеркалом в гардеробе. Таня и Надя, топтавшиеся в непосредственной близости, словно почетный караул, моментально сделали стойку.
– Чего? – жеманно протянула Катерина.
– У меня для тебя сюрприз, – старательно напуская на себя равнодушный вид, улыбнулся Дмитрий.
Удивительное дело – он волновался. Надя видела, как по его щекам и шее ползают красные пятна, как по виску стекает бисеринка пота, как он нервно сжимает и разжимает кулак. Ей даже казалось, что она слышит дрожь в его голосе.
Вот так. Думать о том, что ему плохо. О чем угодно, только не о том, что это подарок для нее. Для нее! Для этой Совко!!!
– Давай свой сюрприз, – повела плечиком Катя.
– Вот. – Он протянул коробочку с духами. – Пошли сегодня в кино.
– А, духи. – Она небрежно махнула рукой. – У меня этих духов – все дарят и дарят, я уже ванну из них могу принимать. Нет, спасибо, не надо.
– Ну, не надо, так не надо. – На щеках Шараева заиграли желваки, а ноздри он раздул, словно кобра капюшон. – В кино-то пойдем?
– Я кино не люблю, там попкорн жрут, – хмыкнула Катя. – Это развлекаловка для детей.
– А в театр хочешь? – он уже не спрашивал, а отрывисто и зло бросал фразы, словно заранее предугадывая ответ.
– С тобой? Нет, извини, ничего не выйдет. – Она немного виновато качнула головой.
– Ну и ладно. – Дима вдруг широко улыбнулся. – Я так, из вежливости предложил. Просто ты же не привыкла, чтобы тебе кого-то предпочитали, да? Ну, я и решил, чтобы ты не обиделась, отступной подарить. А раз не надо, то и здорово.
Он судорожно оглянулся, мазнул взглядом по замершей Наде и вдруг решительным шагом двинулся к Гусевой, гревшей уши в непосредственной близости от Катерины.
Чтобы ее ни в чем не заподозрили, бдительная Татьяна сидела к действующим лицам спиной, поэтому летящего к ней Диму, понятное дело, не видела.
– Это тебе. – Шараев плюхнулся на скамейку рядом с ней и сунул опешившей девушке в руки коробочку с духами. – В кино пойдешь?
– Я? – вздрогнула Таня.
– Ты.
– С кем? – Она пугливо оглянулась.
– Со мной. – Дмитрий вальяжно закинул ногу на ногу и ободряюще улыбнулся. – Тебя же Таня зовут, да? Я тебя давно приметил, просто подойти не решался.
– Меня? – снова переспросила Гусева, мучительно отводя глаза.
– Тебя-тебя. А чего ты удивляешься. Такая девушка красивая, и удивляешься, словно я первый, кто тебя на свидание приглашает.
– На свидание? – снова завела свою пластинку Татьяна, моментально вспомнив, как Надя жаловалась, что в присутствии Шараева ведет себя как последняя дура. Вероятно, красавчик таким образом действовал на всех девушек. По крайней мере теперь было ясно, кто ей преподнес гвоздику. А он ничего, вообще-то. Брови, шея, рост, плечи широкие…
И тут она вспомнила, что это Надин принц.
Надин!
Вот ужас-то!
Сама Черемушкина, бледная, как смерть, маячила в отдалении, отчаянно кусая губы. Кажется, она плакала.
– Я не могу, – проблеяла Таня, но, не выдержав, тут же выпалила: – Нет, могу! Только я одна стесняюсь!
Эх, уж если идти на жертвы, то до конца. Все же дружба важнее. Тем более что Шараев, даже со всякими допущениями, был все же не в Татьянином вкусе. Хотя… Нет, он ей начинал нравиться!
Вот ведь дилемма…
А позвольте, почему дилемма, если он сам выбрал? Это его решение. Его, а не Танино!
Нет, это свинство…
– Так что, в шесть у входа? – вырвал ее из мучительных раздумий голос Шараева.
– Ага, но я не одна приду!
– Я уже понял. Не одна, так не одна. Духи-то понравились?
– А? Какие духи? Духи! Да, очень! Спасибо! – Гусева нервно прижала к груди коробочку и густо покраснела.
Он так на нее смотрел. Так смотрел, что сердце останавливалось. На Таню еще никто и никогда так не смотрел. С чувством, с подтекстом, с такой непонятной полуулыбкой.
– Бубух, – бабахнуло где-то в животе сердце, затрепыхавшись выброшенной на берег рыбешкой.
– Тогда до вечера. – Он легко дотронулся до ее плеча, накинул куртку и вышел.
Совко, с ненавистью ошпарив Таню взглядом, вылетела следом.
За ней, забыв переобуть сменку, выскочила Надя.
А Таня с просветленным лицом и блуждающей улыбкой так и сидела, все еще ощущая на плече его руку.
