Многоножка - Вячеслав Береснев
Та молча глядела на фотографию, а потом потрепала Тамару по плечу и пошла к себе в кабинет, ничего не сказав.
— А что насчёт тебя? — спросила Агата неуверенно.
Тамара лишь пожала плечами.
— Ничего, думаю. Фотка же классная.
— Да, пожалуй, — согласилась Агата.
Развернувшись к ней, Тамара скорчила злое лицо:
— У-у-у-у, рэма-лэма-грэма! Варись, закипай, волшебное зелье! Ну где же все мои змеиные головы?! Не все же я съела за завтраком!..
— Ты что, только первую строчку и выучила? — легко хлопнул её по плечу Саша Солнышев. — Всё время твердишь одно и то же.
— Я всё почти выучила! — похвасталась Тамара, оборачиваясь. — А вы, уважаемый Тотошка, что скажете в своё оправдание?
— Он вообще-то Трусливый Лев, — сказал Костя чуть издали. Он возился с огромным куском декорации.
— А откуда вы узнали, что я трус? — тонким голосом спросил Саша, изображая Льва, как он его себе представлял. — В-в-вам кто-нибудь об этом сказал что ли?..
…За репетициями все были так заняты, что про снятый фильм совсем забыли, а он заявил о себе неожиданно: получил третье место по Ветродвинску, и об этом даже написали на «Шелесте». Молодой журналист с портала однажды прямо во время репетиции заявился брать интервью у Светы, но та ловко ускользнула, предоставив гостя ребятам — и те наперебой рассказали, почему и как снимали фильм и что он вообще должен был значить.
— Так в нём больше социальный комментарий или что-то ещё? — спросил юноша в рубашке и жилетке, с блокнотом и диктофоном.
— Скорее история о том, как человек, утративший связи с друзьями, пытается их снова вернуть, — объяснял Серёжа. — Главный герой, просыпаясь в очередной раз с похмельем, понимает, что больше не может так жить и старается вернуть своих друзей. Немного избито, но…
— Но мы посчитали, что так будет лучше, — договорил за него Костя. — Так что это скорее история о разобщённых близких людях, а не о вреде алкоголя.
— Не расстроены, что не заняли первое место?
Ребята попереглядывались и пожали плечами.
— Неа.
— Вообще ничуть.
— Не очень-то и хотелось.
— Видите ли… — сказала Нюра. — Там вышла сложная история с нашим общим другом: он серьёзно заболел и… — она вдруг замолчала, искоса взглянув на Тамару. Та почесала нос.
— …да, Нюра всё сказала правильно. Мы хотели помочь другу, а не заработать первое место. Так что для нас это было не так важно.
Немного позже Тамара догадалась, что в тот момент Серёжа, кажется, предвидел следующий вопрос и снова влез в разговор:
— Да уж, если бы не ребята, Саня бы не выкарабкался! Вышло так, что и без фильма смогли собрать денег ему на операцию, и теперь он жив-здоров!
— Ч-чего?! — не сразу понял Саша, но Тамара толкнула его локтем в бок. — А… Ну… Ох, да, я чертовски вам всем обязан!..
Тамара незаметно с благодарностью подмигнула Серёже. Он улыбнулся краешками губ. Незачем было обнародовать Ромкину историю, делать небольшую печальную историю «Стаккато» его рекламной акцией — Ромке, который всеми силами скрывал ото всех свою болезнь, это точно не понравилось бы. И на душе Тамары стало спокойнее, что все ребята молча согласились с этим, и историю эту никто не поднимает.
Всего за несколько дней до спектакля им удалось порепетировать на сцене в «Чеховском». Было волнительно и непривычно, потому что любой громкий голос эхом отдавался под сводами огромного зала. И каждый раз, отрабатывая роль, Тамара представляла, что зал полон людей, и все они смотрят на сцену. А она шагает, и каждый её шаг подобен землетрясению, и Гингема, которую она играет, внушает настоящий ужас и страх…
«Наверное, — думала она иногда, — у Гингемы совсем никого не было, кроме молчаливых змей и червяков в котле. А её сестра Виллина постоянно только и говорила, что про добро и про победу над злом. Такую кто угодно прибить захочет… Может быть, если бы они поговорили, покидались снежками или их объединило общее дело — всё вышло бы куда лучше?»
— Эй, — услышала Тамара, стоящая возле бутафорского котла, Дашин голос. — Ты что залипла?
— А? — моргнула та. — А, ой! Прости пожалуйста.
Даша должна была одеться в светлое пышное платье и взять в руки волшебную палочку — детскую, со звёздочкой на конце. Она не выражала сильного недовольства по поводу своей роли, но иногда Тамара отчётливо видела, насколько неуютно Даша себя чувствовала.
И отчасти это даже было понятно.
— Да будут в мире радость и свет! — лепетала Даша тонким голосом, и махала палочкой, как безумная. — Любовь и доброта победят самую лютую злобу! Любой обман рано или поздно раскроется, а всякое зло обернется против своего хозяина…
— Пшш! Пшш!!! Вой, ветер! Реви, ураган!.. — взвывала Тамара после этих слов, и делала это почти что искренне.
…Когда её — по сюжету — придавливало домиком Элли, на сцену выбегали Нюра с Ксюшей, играющие Элли и Тотошку. Роль Тотошки подходила Ксюше как нельзя кстати: она, как огромный безумный пудель, прыгала вокруг Нюры на четвереньках, иногда выла и скреблась, в общем, как и на их первом спектакле, веселилась на полную катушку. Возможно, именно из-за этого ей было легче всего запомнить свои слова и вжиться в роль.
— Не бойся, хозяйка! Я защищу тебя! — тявкающим голосом кричала Ксюха. — Я дикий и яростный зверь!..
— Ксюш, ну вот чего ты опять выдумываешь? Давай без этого, только по сценарию…
— Нюрочка, ну не придирайся, — сказала Лебедева, сидящая на креслах у самой сцены. — Она же ничего фатального не испортила, просто импровизация. Будь к этому готова, и давай сама старайся… Ласточка, а ты себя в руках тоже держи! Нюру путаешь и вон что выходит!
Даша с Тамарой сидели за кулисами, передыхая после своих сцен. Никто из них не знал наверняка: возможно, через несколько минут им придётся снова выйти и отрепетировать всё сначала… Лебедева была беспощадна к актёрам, и заставляла их по много раз отыгрывать одни и те же реплики.
— Как думаешь, получится? — тихо спросила Тамара, вытирая мокрый от тяжёлой шляпы лоб.
Даша пожала плечами.
— А как у нас может не получиться?
…В день, когда был их спектакль, отгремела небольшая гроза — но к моменту, когда он начался, за окнами уже выглянуло солнце. Взволнованная Лебедева проверила каждого из ребят по несколько раз, поправила костюмы, уши Тотошки и грозную шляпу Гингемы, а затем, убедившись, что все всё помнят и знают, убежала куда-то в зал. Никто из ребят не знал наверняка, где именно сидит таинственная зловещая комиссия, из кого она состоит и есть
