Михаил Каришнев-Лубоцкий - Чудесное наследство
- На реке много сюрпризов... Поплаваешь с мое и не такое увидишь!
Лицо рулевого вдруг стало испуганным:
- Господин капитан... Кажется, я уже вижу...
- Что, Курт?
- Не такое...
И рулевой кивком головы указал на проявившийся силуэт Ольгерда. Молнии все-таки раскалили его докрасна и он стал виден простым смертным.
- Ты слышал, Курт, об огнях Эльма? - спокойно спросил капитан и, как ни в чем не бывало, пыхнул трубкой.
Рулевой утвердительно кивнул:
- Да, конечно, слышал...
- Это - из той же оперы.
- Я люблю оперы про рыцарей!
И тут же Курт вновь очень удивился:
- Но как он оказался на нашей барже?
Капитан слегка поморщился, но все-таки ответил:
- Это так говорится: "из той же оперы". Загадочное природное явление вот что это такое!
Он хотел рассказать молодому матросу про огни Эльма, Летучий Голландец, другие чудеса, но в этот момент более важное дело отвлекло его внимание: на мачте погасли сигнальные огни.
- Проклятье, кажется, сели аккумуляторы. Придется вставать на якорь и терять драгоценное время! - Капитан перебросил трубку из правого уголка рта в левый и сам встал за штурвал.
- Ты слышал, Ольгерд? - прошептал сердито Ганс-Бочонок приятелю. Будем теперь торчать посреди реки, как пни! А все из-за тебя: это твоя идея - плыть по реке на барже!
"Красное видение" повернуло голову в сторону рубки и, подумав немного, встало на ноги и поковыляло к злополучной мачте. Подойдя к ней, оно схватило левой рукой электрический провод. Сигнальные огни, получив мощную подпитку, вновь ярко вспыхнули.
- Видно, сам дьявол нам сегодня помогает... - прошептал капитан и снова перебросил трубку в противоположный угол рта. Нагнулся к переговорному устройству и прорычал команду:
- Эй, в машинном отделении! Прибавьте обороты, не будем терять такой шанс!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
К утру гроза прекратилась и наши славные приятели предстали друг перед другом в весьма плачевном виде: доспехи Ольгерда (особенно шлем) покрылись копотью, а Ганс-Бочонок умудрился собрать с крышки люка всю грязь и обмазаться ею с головы до пят.
- Скоро Гнэльфбург, а мы с тобой словно после путешествия по городской свалке, - заметил Ольгерд, осматривая себя и друга критическим взглядом. Нужно привести свою одежду в порядок.
- Расслабься, Ольгерд, успеем! Дай мне немного разрядиться.
- Тебе нужно разрядиться? - удивился рыцарь. - Разве ты тоже нахватал зарядов?
- Не в электрическом смысле дай разрядиться... Дай отдохнуть, Ольгерд!
- Как знаешь... А я не могу появиться перед дамами в неприглядном виде. Мне нужен кирпич!
- Мы не стройке, а на барже, Ольгерд, - напомнил приятелю толстяк-привидение.
- Тогда мне нужна паста или порошок для чистки водопроводных кранов.
- Краны в туалете.
- Тебе тоже нужно помыться и почиститься, Ганс. Тебя могут увидеть и тогда мы не доплывем до Гнэльфбурга.
- Хорошо, уговорил. Иди, Ольгерд, я скоро тебя догоню.
Рыцарь заковылял по крыше баржи на поиски туалетной комнаты. Вскоре он обнаружил ее и вошел внутрь. Под раковиной умывальника он увидел ведерко с вожделенной пастой и тряпку. Радостно насвистывая, Ольгерд принялся за дело.
Он так увлекся чисткой шлема, что даже не заметил, как в туалетную комнату вошел один из матросов. Когда вошедший увидел тряпку, летающую то в ведро, то из ведра и делающую какие-то замысловатые кульбиты в воздухе, то его слегка парализовало. Но через несколько секунд он, все-таки, пришел в себя и даже сделал робкую попытку поймать тряпку. Но тряпка, почему-то, не далась ему в руки , а разлетевшись посильнее, хлестнула бедного матроса по щеке. Второй оплеухи гнэльф не получил: уже через миг он оказался вновь на палубе.
- В чем дело, Эрих? - спросил его капитан, шагая как раз ему навстречу. - Почему ты такой грязный? Нехорошо, нужно умыться, Эрих!
- Там тряпка, господин капитан... - доложил матрос, показывая на дверь туалетной комнаты. - Она сошла с ума...
- Бывает, Эрих, бывает... - невозмутимо произнес капитан и достал из кармана кителя заветную трубку. - Иди в душевую и умойся там. А тряпку я отправлю на экспертизу к психиатру... когда мы придем в порт. Ступай в душевую, Эрих, ступай!
- Слушаюсь, господин капитан... - Матрос послушно повернулся и зашагал смывать с лица засохшую пасту.
Но душ был занят: там плескался, смывая с себя грязь, Ганс-Бочонок. Матрос очень удивился, увидев включенными краны. Еще больше он удивился, обнаружив в шкафчике чьи-то призрачные одеяния. Не найдя поблизости их владельца, Эрих решил выключить душ. Он повернул сначала кран с холодной водой, потом...
Впрочем, повернуть кран с горячей водой он не успел. Ошпаренное привидение, побагровев от гнева и кипятка, обрушившегося на его тело, сделалось видимым для матроса-гнэльфа. Из хлещущих струй и горячих клубов пара высунулась красная физиономия и зарычала на перепуганного до смерти Эриха:
- Прочь!! Прочь отсюда, паршивец!! Или я сам окачу тебя кипятком и ощиплю, как жалкую курицу!!
Ганс повернул кран и горячая вода перестала течь. Красноватое видение в образе голого волосатого толстяка помаячило еще немного в широко раскрытых от ужаса глазах матроса и медленно расстаяло в воздухе. На ватных ногах Эрих вышел из душевой и... снова столкнулся нос к носу с вездесущим капитаном.
- Почему ты не помылся, Эрих? Разве у нас нет воды?
- Нет... - прошептал матрос и слегка попятился назад. - Нет... Только не это!
И он убежал прочь, не дав капитану никаких объяснений. Но опытный речной волк не нуждался в них, привыкнув до всего доходить своим умом.
- Боится воды... - прошептал капитан, рассуждая вслух и потягивая любимую трубочку. - Первый признак бешенства... Летающая тряпка, сошедшая с ума... Придется определять Эриха в клинику. А жаль: хороший был матрос!
- Господин капитан! - крикнул в этот момент из рубки рулевой Курт. Уже виден Гнэльфбург!
На горизонте в утренней дымке и правда начали вырисовываться очертания большого города. Это был Гнэльфбург.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Едва ступив на гнэльфбургскую набережную, Ганс-Бочонок заявил:
- Сначала мы немного подкрепимся, а уж потом отправимся на поиски баронессы. Я хочу есть, Ольгерд!
- Из-за твоего обжорства мы можем вляпаться в неприятную историю, поморщился рыцарь.
Но Ганс поспешил успокоить приятеля:
- Все будет отлично, вот увидишь!
И он показал невидимой рукой на здание с красочной вывеской:
- Кажется, это - кафе. Я чую запах жареных колбасок и пива!
Рыцарь невольно потянул носом и вдруг весь напрягся: он уловил в воздухе запах конского навоза!..
- Лошади... - прошептал Ольгерд, как зачарованный. - Настоящие живые лошади! Я не видел их лет двадцать, клянусь!
И он побрел походкой лунатика туда, откуда доносился волшебный аромат конюшни. Ганс-Бочонок хотел остановить его, но потом махнул рукой:
- Я буду в кафе, найдешь меня там!
И толстячок-привидение чуть ли не бегом помчался в любимое заведение.
Запах лошадей шел из клеток передвижного цирка, приплывшего в Гнэльфбург на гастроли. Клетки с животными стояли уже на берегу и ждали, когда за ними приедут трейлеры. Ольгерд протиснулся между клетками с тиграми (изрядно напугав полосатых хищников), миновал вольеры с обезьянами ( его появление вызвало у мартышек не столько испуг, сколько невероятное удивление) и, наконец, добрался до передвижной клетки-конюшни.
Белогривая красавица-лошадь привела рыцаря в особый восторг.
Вцепившись в прутья невидимыми руками, он просунул голову внутрь клетки, и, наверное, добрых две-три минуты, любовался на это чудо. Потом откинул запор и вошел в клетку. Чуя присутствие рядом с собой невидимого существа, лошадь заволновалась.
- Ну-ну, моя хорошая, - похлопал ее по крупу Ольгерд, - не нужно нервничать!
Он взял лошадь под уздцы и вывел ее из тесной клетки на площадку.
- Разреши мне только немного посидеть на тебе, - прошептал он умоляюще и взгромоздился на спину кобылицы.
Лошадь испуганно заржала и, конечно, привлекла этим ржанием внимание цирковой братии.
- Макс, творя Роз-Мари на свободе! - крикнули хозяину белогривой красавицы.
Ольгерд невольно вздрогнул, услышав эти крики, и машинально пришпорил лошадь. Роз-Мари снова заржала и пустилась с места в карьер.
- Лови, лови ее! - завопили артисты цирка.
Но было поздно: Роз-Мари с невидимым для них седоком уже мчалась по набережной, звонко цокая по ней подкованными копытами.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Все-таки это странное зрелище, когда по центральной улице города скачет цирковая лошадь без наездника! Гнэльфбуржцы невольно останавливались на тротуаре и долго провожали ее удивленными взглядами. Водителям машин глазеть на Роз-Мари времени не было, им приходилось только успевать увертываться от столкновения с нею. Легковые автомобили проделывали это довольно ловко, а вот грузовым устраивать маневры было значительно тяжелее. Неуклюжая поливальная машина промчалась мимо Роз-Мари совсем рядом, и щедрый фонтан холодной воды обрушился на красавицу-лошадь и ее невидимого всадника. Приняв ледяной душ, Роз-Мари шарахнулась в сторону и перевернула тележку старика, перевозившего на ней свой постельный скарб. Перина лопнула и ветер, подхватив куриные перья, облепил ими мокрую лошадь и мокрого Ольгерда.
