Эрих Кестнер - Мальчик из спичечной коробки
На другом плакате он держал обеими руками огромную электробритву серебристого цвета. Надпись рядом нахально утверждала:
Максик подумал: "Что за чушь! Мне ведь ещё по крайней мере четыре года расти, пока на подбородке появится первый пух. Вот уж Йокус удивится, когда прочтёт этот вздор!" Но и остальные плакаты были не лучше. Странные люди! Чего только они не выдумывают, чтобы избавиться от своих товаров! Вот теперь они пытаются внушить прохожим, что Маленький Человек ведёт себя как взрослый. А ведь все знают, что он мальчик. "Ну и бред! - подумал Максик. - Йокус совершенно прав, когда говорит, что у этих рекламных дядей нервы из канатов. Неужели действительно люди, прочитав такую рекламу, сломя голову помчатся в магазины покупать электробритвы, сигары и шампанское, которые им так настойчиво навязывают?" Мальчик собрался было бежать дальше. Но тут его взгляд остановился на афише, которая была скромнее и меньше соседних и которую он чуть было не упустил из виду.
На афише не было пёстрых рисунков. Не было и фотографий. Но от текста, который он прочёл, его бросило в дрожь: "Ой, какой ужас! - подумал Максик. - А вдруг сегодня среда, или суббота, или, может быть, воскресенье?! Только бы не опоздать к дневному представлению! Йокус даже не знает, где я!" И он помчался, не чувствуя под собой ног. В цирке посреди манежа сидел господин директор Грозоветтер, в белых перчатках и чёрном цилиндре, и читал газету. Максик вихрем ворвался в цирк. - Что горит? - осведомился директор, глядя поверх газеты. - Простите меня, пожалуйста! - крикнул запыхавшийся мальчик. - Но я не знаю, среда сегодня или нет. Директор поднял брови. - А может, суббота? - продолжал мальчик. - Или воскресенье? - Ты в своём уме? - рассердился директор. - Врываешься в цирк и спрашиваешь, не среда ли сегодня. Ты нарушаешь неприкосновенность жилища! Потом он снова спрятался за своей газетой. - Но господин директор Грозоветтер!.. - Максик стоял как громом поражённый. Почему этот человек был так недоброжелателен к нему, к новому любимцу публики?! - Ты даже не знаешь, как меня зовут! - Грозоветтер! - Меня с самого моего рождения зовут Громовержец! - строго поправил его директор. - Понял? Не Грозоветтер, и не Километр, и не Сантиметр, а Гро-мо-вер-жец! - Громовержец! - чуть слышно повторил Максик. Ему очень хотелось провалиться сквозь землю. Но тут к ним подошёл наездник Галопинский и спросил: - Что это вас так рассердило, господин директор Громовержец? - Да вот мальчишка мне на нервы действует, - ответил директор. - Врывается на манеж, спрашивает, среда ли сегодня, и называет меня Грозоветтером!
- Пошёл вон! - зашипел на него наездник. - Сию же минуту убирайся! - Но господин Галопинский!.. - испуганно начал Максик. - Вот вам! Слышите? - закричал директор и всплеснул белыми перчатками над цилиндром. - Меня зовут Рысаковский, а не Галопинский! - рявкнул наездник. - И сегодня четверг, нервотрёпщик, - ворчал директор. - Иди домой делать уроки. - Но я же артист! - робко возразил мальчик. - Новое дело! - вздохнул директор. - Час от часу не легче. Что же ты умеешь? - Шнурки развязывать, - прошептал Максик. Тут оба - и директор и наездник - побагровели; казалось, их вот-вот хватит удар. Наездник сжал кулаки: - Ах вот как! Шнурки умеешь развязывать! Я это умел трёх лет от роду. Директор пыхтел и сопел, как морж. - Можно сойти с ума, - стонал он. - Умеет шнурки развязывать! Гениальный ребёнок! - А ещё я могу отстёгивать подтяжки, - прошептал Максик со слезами в голосе. - Довольно! Всему есть предел! - взвыл директор. - Это уж верх наглости! - И галстук я умею развязывать, - продолжал Максик тихо и жалобно. Тут наездник вскочил, схватил Максика за шиворот и стал трясти его изо всех сил. Директор тоже поднялся, продолжая стонать. - Всыпать ему как следует! - сказал он. - И выбросить вон! - С огромным удовольствием! - заявил наездник и по всем правилам искусства положил мальчика к себе на колени. - Эх, жаль, очень жаль, что я не захватил свой новый хлыст, - прибавил он. Й стал бить мальчика. - Помогите! - заорал Максик, и крик его доносился до самой вершины купола. - Помоги-и-ите! В этот момент на манеже появился профессор Йокус фон Покус. - Кто это кричит так жалобно? - спросил он. - Это я, дорогой Йокус! - крикнул мальчик. - Пожалуйста, спаси меня! Они меня не узнают! Он вырвался из рук наездника, подбежал к профессору и, еле дыша, повторил: - Они не узнают меня! - Прежде всего спокойствие! - сказал профессор. Потом он посмотрел на мальчика и спросил: - Они тебя не узнают? - Не узнают, Йокус! - А кто же ты? - осторожно спросил профессор. - Дело в том, что я тоже тебя не узнаю. Словно бездна разверзлась под ногами мальчика. Голова закружилась. В глазах поплыли круги. - Йокус меня не узнаёт, - прошептал он. - Даже Йокус меня не узнал... Слёзы ручьями потекли по его щекам. Стало совсем тихо. Даже директор и Рысаковский молчали. - Откуда же мне тебя знать? - спросил растерянно профессор. - Но ведь я же твой Максик, - рыдал мальчик. В отчаянии он закрыл лицо руками. - Я же твой Мак-сик Пихельштейнер! - Врёшь! - раздался звонкий мальчишеский голос. - Максик Пихельштейнер это я! Большой мальчик опустил руки и в ужасе посмотрел на нагрудный карман профессора. Из кармана высовывался Маленький Человек и гневно размахивал руками. - Пожалуйста, унеси меня отсюда! Я не люблю лгунишек! - Дорогой Йокус! - крикнул большой мальчик. - Останься здесь! Останься со мной! У меня ведь только ты один на свете!
- Ну, Максик! - сказал профессор. - Почему ты так расплакался? Я ведь с тобой, я всегда с тобой! Тебе плохой сон приснился? Максик широко раскрыл глаза. На его ресницах ещё висели слезинки. Но он видел над собой озабоченное лицо Йокуса. Он вдыхал запах ландышей и знал, что сидит в цветочном горшке на балконе своего номера. И всё опять было хорошо.
Глава 13
Это был всего лишь сон. Разговор об изобретателе застёжки-"молиии". Отчаянные ребята и закадычные друзья
- Правда, это был только сон? - Маленький Человек облегчённо вздохнул. Словно камешек с его души свалился. - Ох, Йокус, милый, какое счастье, что ты меня опять узнаёшь! - Я тебя не узнавал? Ну знаешь ли... - Да, это потому, что я очень вырос, - объяснил Максик. - Я был такого же роста, как все мальчишки моих лет. Но, кроме того, я был ещё и маленький, как теперь, и торчал в твоём кармане. - Значит, ты был и Макс и Максик одновременно? Здорово! Маленький Человек рассмеялся. Правда, в горле всё ещё стоял комок. Но Максик знал, что скоро ему опять станет весело. - Пожалуйста, возьми меня в руки, - сказал он. - Тогда мне не будет страшно. - Кстати, на балконе довольно холодно, - заметил Йокус и вынул его из цветочного горшка. - Искупайся в мыльнице - и марш в спичечную коробку. Перед сном ты мне расскажешь, что тебе приснилось. - Всё-всё-всё? - Да, всё-всё-всё. От начала до конца. Потому что сон - дело хитрое. Вдруг Йокус испугался: - Ты не голоден? Или ты во сне ел сосиски? - Нет, - ответил Максик, - сон был совсем без еды. Но всё равно я сыт. При свете ночника Максик рассказал свой сон. Всё до последней мелочи. О доброй фрау Хольцер и о том, как она чихала. О профессоре Ваксмуте, который оказался взаправдашним волшебником и превратил Максика сначала в великана, а после в обыкновенного школьника. Потом он рассказал о драке с мальчишкой с соломенными волосами. И о тумбах с глупыми афишами... О цирке, о директоре Громовержце и наезднике Рысаковском. И наконец, о том страхе, который он пережил, когда к ним подошёл Йокус с Маленьким Человеком в кармане и даже не узнал его - настоящего Максика. Йокус молчал довольно долго. Потом откашлялся и сказал: - Вот видишь. Сон всё и выдал. Ты мечтал стать обыкновенным мальчишкой, вместо того чтобы оставаться самим собой. Максик кивнул печально: - Мечтал уже давно. Только никому не рассказывал. Даже тебе. Хотя я тебе всегда всё рассказываю. - И вот, когда ты вырос, тебе стало жутко! - Ага, - подтвердил Максик смущённо. - Ты как-то говорил, что надо кем-то быть и что-то уметь. А тут я вдруг стал никем и ничего не умел. Когда я рассказал директору и Рысаковскому, что умею развязывать шнурки, они смеялись надо мной. - Просто ты стал большим, как все. Все умеют расшнуровывать ботинки. Но только один Маленький Человек делает так, что никто ничего не замечает. - Это совсем немного, - сказал Максик. - Немного, - подтвердил Йокус. - Но всё же лучше, чем ничего. Ибо кто на свете может много? Вот, например, некто, сидя в тюрьме, изобретает застёжку-"молнию". Теперь она чуть ли не на каждом чемодане или костюме. Итак, изобретена застёжка-"молния". Это много? Максик внимательно слушал профессора... - Или другой пример. Кто-то пробегает стометровку на десятую долю секунды быстрее, чем все остальные спринтеры во всех частях света, - сказал Йокус, - и люди в восторге забрасывают шапками стадион. Но я своей шапки не сниму. Установлен новый рекорд? Хорошо. Я тоже радуюсь и хлопаю в ладоши. Но много ли это? - Может быть, это и немного, - заметил Маленький Человек, - но что же больше? И что вообще тогда "много"? - Предотвратить войну, - ответил Йокус. - Победить голод. Избавить человечество от болезней, которые считались до сих пор неизлечимыми. - Но ведь этого мы с тобой не можем, - заметил Максик. Йокус кивнул: - Не можем. И очень жаль. С нашим искусством много не сделаешь. Мы можем добиться лишь двух вещей: удивить и развеселить людей. У нас нет повода зазнаваться. И тем не менее завтра все газеты сойдут из-за нас с ума. - Ты так думаешь? - Да, я в этом уверен, малыш. Завтра будет чёрт знает что твориться. А теперь - спать. Утро вечера мудренее. Йокус положил голову на подушку. - По-моему, я ещё совсем не устал, - заявил Маленький Человек. - Глубокоуважаемый господин Пихельштей-нер, - обратился к нему профессор, - Я был бы вам чрезвычайно признателен, если б вы не сочли за труд задуть свечу. Максик засмеялся и выключил свет. - Значит, я опять маленький, - пробормотал он в темноте. - Но когда ты рядом, мне это нравится. - Спи, пожалуйста. - А правда, мы с тобой отчаянные ребята? - подумал вслух Максик. - Да, - пробурчал задремавший Йокус. - Отчаянные ребята и закадычные друзья. А теперь пора спать. - Закадычные - это от слова "закат", да? - спросил Маленький Человек. - Нет, от слова "кадык". Сколько раз тебе говорить, что пора спать! сердитым голосом сказал профессор и так громко зевнул, что даже ландыши на балконе услышали. - Я уже сплю! - сказал Маленький Человек и закрыл глаза и рот. Не берусь утверждать, заснул ли он сразу, потому что, во-первых, в комнате было очень темно, а во-вторых, меня там не было.
