Эрих Кестнер - 35 мая
- Это он! - вскрикнула Сельдерюшка и, схватив мальчика за руку, потащила его за собой. Они стремглав мчались к дороге.
Дядюшка Рингельхут все еще сидел на муравейнике и ругался как пьяный шофер.
- Скорее! - заорал Конрад. - Кит идет! Эту малявку зовут Сельдерюшка!
Дядюшка не поверил своим глазам. Совершенно ошалев, он уставился на клетчатого ребенка.
- Ну, скорее! - вопил Конрад.
- Только ради вас, - пробормотал дядюшка, стряхнул с себя муравьев и тоже бросился бежать.
Негро Кабалло, дожидавшийся их на дороге, чтобы не скучать, делал приседания, и был весьма удивлен, когда из лесу выскочили эти трое.
- Нельзя вас одних оставлять в джунглях, - проворчал Вороной, кого это вы с собой притащили?
- За этой девчонкой гонится кит, - сообщил Конрад. - Он сейчас будет здесь!
- Только этого мне и не хватало! - возмутился Вороной. - Рыбы, как известно, водятся в воде, а клетчатые дети только в ярмарочных балаганах.
- Но киты - не рыбы! - рявкнул Конрад и тут же отвесил подзатыльник Сельдерюшке, так как она снова ревела. - А кстати, почему он за тобой гонится?
- Ах, - всхлипнула она, - я просто показала ему язык. А он обиделся. Вот он, помогите!
Затрещали пальмы. Они ломались как спички. Из девственного леса появилось чудовище. Больше всего оно напоминало помятый дирижабль. И устрашающе разевало свою беззубую пасть. Дядюшка Рингельхут на всякий случай вскинул наизготовку свою трость и громко приказал:
- Руки вверх или я стреляю!
Но кит не попался на эту удочку. Он неудержимо приближался к ним. Конрад заслонил собою Сельдерюшку с дядей и угрожающе поднял кулак.
- Погоди, тебе тоже не поздоровится! - пообещал Негро Кабалло.
И вдруг раздалось несколько выстрелов. Кит насторожился, оглушительно чихнул и, переваливаясь с боку на бок, скрылся в джунглях.
Рингельхут отер пот со лба, негодующе глянул на племянника и закричал:
- И все это из-за дурацкого сочинения на вольную тему! Я напишу такое письмо твоему учителю!..
Конь тоже перевел дух. Затем спросил:
- А кто из нас, собственно, стрелял? Послушайте, аптекарь, может, ваша трость все-таки была заряжена?
- Это я стрелял - раздался вдруг чей-то голос.
Все обернулись. Перед ними стоял человек, покрытый бронзовым загаром. На нем была только юбочка из пальмовых листьев. Все его тело было изукрашено татуировкой.
- Я вождь Него-Дяй по прозвищу "Скорая почта". Привет, Сельдерюшка!
Он протянул руку сперва принцессе Сельдерюшке, а уж потом и всем остальным.
- Нельзя сказать, чтобы я страдал излишним любопытством, - начал дядюшка, - однако позвольте спросить, чем вы стреляли, господин Нагоняй?
- Не Нагоняй, а Него-Дяй, - поправил его вождь.
- Как вам будет угодно, - вежливо проговорил дядюшка. - По мне, зовитесь хоть Негоциантом. Итак, господин Нагоняй, чем же вы стреляли? Звук был уж очень странный.
- Горячими печеными яблоками, - отвечал вождь Него-Дяй. - Я ведь хотел только спугнуть кита. И очень рад, что имел возможность оказать вам хоть маленькую услугу.
- Горячими печеными яблоками? - переспросил Конрад. - А где же ваше ружье?
- У меня нет ружья, - отвечал Него-Дяй, по прозвищу "Скорая Почта", - я заряжаю печеными яблоками свой перочинный нож.
- Тогда все ясно! - воскликнул дядюшка Рингельхут. - Но из чего бы вы ни стреляли, примите нашу искреннюю благодарность!
Него-Дяй протестующе поднял руку.
- Не стоит благодарности, - сказал он, и милостиво кивнув на прощание, скрылся в лесу.
Сельдерюшка привела путешественников на берег восхитительного пресного озера, где в хижинах на сваях жило весьма дружелюбное племя. Все люди этого племени были татуированы с головы до ног, все носили юбочки и тяжеленные коралловые бусы. Негро Кабалло заявил, что он такими вещами не интересуется и поскакал на плантацию сахарного тростника, где и наелся до отвала. А кроме того, он встретил там другую лошадь, небольшую белую кобылку, с которой они, кажется, отлично поладили.
Туземцы демонстрировали дяде и племяннику совершенно невероятные трюки с нырянием. Затем дядюшке подарили юбочку из пальмовых листьев и ему волей-неволей пришлось ее на себя напялить. А поскольку костюм он все-таки не снял, вид у него, прямо скажем, был престранный. Туземные женщины долго покатывались со смеху и наконец, не выдержав, убежали.
Юноши учили гостей ловить форель при помощи копья, и птиц при помощи лассо. Потом были устроены соревнования шлюпок-восьмерок. Это зрелище так захватило Конрада, что он даже дышать забывал. Наконец, был сервирован праздничный стол. В меню входили следующие блюда:
РАГУ ИЗ МОСКИТОВ
АКУЛЬИ ПЛАВНИКИ В ЗАБРОДИВШЕМ РИСОВОМ ВИНЕ
КОПЧЕНЫЕ ЗМЕИНЫЕ ЯЗЫКИ С САЛАТОМ ИЗ
САХАРНОГО ТРОСТНИКА И ГРЕЙПФРУТОВЫМ ЖЕЛЕ
КОТЛЕТЫ ИЗ СТРАУСА
ПЮРЕ ИЗ УЛИТОК
КОКОСОВЫЙ КРЕМ В РЫБЬЕМ ЖИРЕ
- Теперь ты видишь, как мы были правы, закаляя по четвергам свои желудки! - сказал дядюшка Конраду и с великолепным презрением к смерти стал уплетать все подряд.
Правда, когда подали пюре из улиток, его чуть не стошнило.
Конрад разговорился с Сельдерюшкой. Однако к концу разговора мальчик загрустил. Сельдерюшка сказала, что у нее мало времени, ей надо спешить на остров Бали к фрау Леман, которая держит прачечную, где стирают драгоценные камни. Дело в том, что Сельдерюшкин папа потерял жемчужину из своей короны и теперь хочет заменить ее брильянтом. Конрад сказал, что подождет девочку. Но Сельдерюшка покачала головой, встала, попрощалась с ним за руку, кивнула дядюшке и старому вождю и убежала.
- Не плачь, сынок, - утешил его дядюшка, - лучше поешь как следует.
Но у Конрада пропал аппетит. Глотая слезы, он заявил, что им тоже пора домой.
Дядюшке это оказалось на руку. Они простились с вождем, поблагодарили за сердечный прием и побежали на плантацию сахарного тростника за Негро Кабалло. Тот, стоя бок о бок с белой кобылкой, сказал:
- Господа, не сочтите за обиду, но я решил остаться тут. Сахарный тростник фантастически вкусен! Кроме того, я хочу жениться на этой белой лошадке. Ну разве она не очаровательна? Я хочу, наконец, обзавестись семьей и забыть поскорее и роликовые коньки и цирк, словом, все, что напоминает мне о Европе. И больше я не скажу ни единого слова. Я клянусь в этом! Лошадям говорить не пристало! Назад, к природе!
- Бросьте ваши шуточки! - заверещал Рингельхут. - Я все же надеюсь, что вы пошутили?
Негро Кабалло молчал.
- Но не можете же вы заставить нас возвращаться домой пешком?! настаивал дядюшка. - Да откройте же пасть, вы, четвероногий упрямец!
- Но он же только что поклялся не произносить больше ни словечка, - сказал Конрад, - и если он решил жениться на этой белой барышне, то мы не вправе ему мешать. Мы не закроем ему дорогу к счастью!
Вороной кивнул.
Но Рингельхут все еще был в ярости.
- Рехнуться можно! - вопил он. - Зачем этому жеребцу жениться? Я, к примеру, тоже холостяк!
- У тебя, дядя, есть такой племянник, как я, поэтому тебе и не нужны собственные дети.
- Кстати, имейте в виду, - обратился дядюшка к Негро Кабалло, - у вас с вашей белой женушкой родятся клетчатые жеребята. Все они будут вроде Сельдерюшки. Вы и в самом деле не желаете возвращаться?
Вороной покачал головой.
- Ну, в таком случае желаю вам все кости себе переломать! - в сердцах выкрикнул Рингельхут. - И не вздумайте внушать мне, что вы когда-нибудь были лошадью! Вы просто глупая говядина, только и всего!
Вороной снова кивнул.
- Рота, шагом марш, на-ле-во! - скомандовал дядюшка и схватив Конрада за руку, поволок его прочь.
- Спасибо за все! Большое спасибо! - кричал на прощание мальчик.
Негро Кабалло и его белая невеста вскинули головы и заржали в два голоса.
- Ты идешь не в ногу! - напустился на племянника дядюшка Рингельхут.
Однако его утверждение было несправедливо. Видимо, дядюшке просто не хотелось показывать, какую боль причинило ему прощание с Негро Кабалло.
Они шагали по девственному лесу. Казалось, ему не будет конца. Вдали слышался рев диких зверей. Павианы швыряли на тропинку кокосовые орехи. И это было довольно опасно. Конрад сокрушался, что в джунглях не ходят трамваи. В конце концов дядюшка с племянником запели:
В движеньи мельник жизнь ведет, в движеньи...
Когда песня кончилась, Рингельхут сказал, что ему это самое движенье уже стало надоедать.
- Но ведь ты не мельник, а аптекарь, - резонно заметил Конрад.
- Чертовски верное замечание! - воскликнул дядюшка. Но взглянув на часы, он пришел в ужас. - Дружище! - закричал он. - Уже без десяти семь! Если мы сию минуту не отыщем мой старый шкаф, то ты опоздаешь к ужину!
- А когда я теперь успею написать сочинение, тоже не очень понятно, - проговорил мальчик.
- Да, дела! Ну, давай споем еще одну! И они запели:
Чу, откуда раздается охо-хо, эге-гей!
Потом дядюшка вновь глянул на часы.
