Николай Богданов - Чудесники
Белолицые остановились как громом пораженные. А темнолицые с любопытством высунулись из-под берега - они уже успели переплыть реку.
Обе враждующие армии устремили свои взоры на третью силу, возникшую между ними, - на ребят в красных галстуках, вставших цепочкой у какой-то канавы.
Многие узнали Петю.
- Смотри-ка, тот самый, который нас хотел помирить.
Горн умолк, и наступила тишина. Даже сороки угомонились и чибисы замолчали.
- Стой, ребята, сначала разберемся - потом подеремся! - громко прокричал Петя. - По два парламентера с каждой стороны - давай ко мне!
После некоторого замешательства от каждой стороны отделилось по паре ребят. Босоногие, простоволосые, в рваных рубашках и драных штанах - кто же ходит на драку в новом да в чистом? - они подходили с независимым видом, гордые своей удалью. Ну, прямо как древние воины Святослава, поразившие когда-то византийцев бедностью своей одежды и гордой осанкой.
- Друзья, - обратился к ним Петя, - вы сражаетесь напрасно, по недоразумению. За похищенную рыбу, - обратился он к темнолицым, - и за оборванную смородину, - повернулся он к белолицым, - вам нужно колотить не друг друга, а нас, грешных!
- Ну и поколотим! - мрачно сказал один из белолицых.
- За озорство, известно, бьют, - отозвался один из темнолицых.
- Да мы не ради озорства, - сказал Петя, - а по необходимости.
- Это какая необходимость с чужих снастей рыбу снимать.
- Чужую смородину обирать?
- Да вот пришлось. Прощения просим! - И Петя, прижав руки к груди, поклонился парламентерам.
Это явно понравилось представителям мальчишеских армий.
- Повинную голову меч не сечет! - сказал смуглолицый.
- Ладно, что было, то прошло. А это еще какую беду творите? - белолицый кивнул в сторону канала.
- Не беду, а радостное дело - хотим болота осушить.
Чтобы на их месте образовались сенокосные луга!
- Побогатеть хотите? Побольше сена иметь да на наш хлебушек менять?
- Ловки! Будут косить луга задарма да ставить из нашего леса дома!
Петя не ожидал, что хорошее дело вызовет у деревенских ребят такое недоброжелательство.
Он как-то не придал значения тому, что Вильгельм ловко спекулирует сеном, выменивая на него в соседних колхозах лес и хлеб. Но для ребят это была жгучая проблема.
- Да нет, что вы, мы же не для брехаловского колхоза стараемся. Мы на этих лугах устроим свой пионерский колхоз. Хотите - и вас примем!
Это вырвалось у Пети как-то само собой.
- А что? Мы в долю войдем! - воскликнул смуглолицый. - Нам без сена зарез!
- Чего не войти, поработаем лето - на всю зиму сена запасем. Вот уважим отцов! - отозвался белолицый.
И, словно опасаясь, как бы Петя не передумал, они тут же бросились к своим армиям, крича на бегу:
- Ребята, брехаловские луга осушают! Нас в пай зовут! Вместе робить, вместе укос делить!
Не успели пионеры оглянуться, как были окружены толпой деревенских ребят. Забыв о драке, мальчишки враждующих деревень просили топоры и лопаты. Все хотели принять участие в интересном деле. Глина так и летела в воду. В реке образовался мутный пенный след. Привлеченные им, под берегом ворочались крупные рыбы.
- Нам рыбы не жалко, вон ее в реке сколько! - говорили смуглолицые полевики пионерам. - Своих удочек нет - ловите нашими.
- Рвите ягоды где хотите, хоть на пчельнике, хоть в лесу, - говорили белолицые лесовики.
В общем труде быстро образовалось товарищество.
К обеду мальчишки успели сбегать в свои деревни и притащили разной снеди: квасную тюрю в глиняных горшках, хлебные корки, сдобренные луком и конопляным маслом, печеную картошку, пышки из пшеницы грубого помола. И щедро угощали пионеров.
Многие явились с лопатами и топорами.
Всем не терпелось поскорей "отворить воду".
СПОРЫ-РАЗГОВОРЫ, СЛАДКИЕ МЕЧТЫ
После обеда сам собой возник задушевный разговор.
Вот бы здорово так всегда: вместе работать, вместе за стол садиться. И жить бы всем вместе дружно и весело.
Построить такой большущий домище. Вот здесь, на пчельнике. И поселиться в нем. И пусть это будет детский колхоз.
Что может быть лучше на свете?!
И главное, сами себе хозяева.
Никакие взрослые не помыкают, не командуют. Не заставляют делать то, чего не хочется. Ты, например, желаешь пойти рыбачить, а мать заставляет малышей в люльке качать. Ты, допустим, желаешь коней в ночное вести, а дед тебя заставляет учиться у него лапти плести!
А главное, у взрослых много плохих привычек, которые ребята от них перенимают: иные пьют, другие курят.
Когда будут ребята жить одни, откуда плохому-то завестись? Все хорошими будут.
- Даешь детский колхоз!
- Станем жить одни, без всякого начальства, чтобы все были равны.
- Председателя все-таки надо иметь, без головы нельзя! Кого-нибудь надо поставить и повыше.
- Поставишь одного выше всех, а он зазнается, вон как Вильгельм наш, брехаловский.
- А мы давайте по очереди - нынче один председателем, завтра другой, так по кругу и пойдем, тогда никто не зазнается.
- Верно!
Ребята расшумелись, раскраснелись. Все уже чувствовали себя жителями необыкновенного, сказочного колхоза. Глаза у всех горели. Иные даже взвизгивали от восторга, представляя себе привольную жизнь без взрослых.
А Петя? Петя, признаться, растерялся. Он очень хорошо понимал все тонкости пионерской работы, но о колхозной жизни знал только издалека, из газет.
- Ладно, - сказал он, - детский или недетский колхоз, потом разберемся - главное, закончить канал.
После обеда все вместе искупались и снова за работу.
Канава заметно углублялась. Вскоре каждый землекоп уже выкопал яму в свой рост, и над всей канавой только сверкали лопаты да взметывалась синеватая глина.
Но чем ниже, тем она становилась мокрей, липла к лопатам, вязла, с трудом отрывался каждый кусок.
- Ничего, одолеем! - не унывали ребята. За каждым работающим на гребне стояли сменщики. Чуть притомился, запотел, сейчас забирают из рук лопату. И свежая сила сменяет уставшую.
Хорошо работается, когда всем видна польза труда.
Вот они, болота, полные резучей осоки да колючего телореза; осуши их, и зацветут здесь луговые травы, зазвенят косы, вырастут стога душистого сена.
Перед глазами деревенских ребят ясно вставала эта картина. Каждый знал, какое богатство хорошие луга - ведь там, где много сена, много коров, а там, где много коров, вволю пей молока.
Хорошо работается, когда трудишься не один, а большой артелью. Азарт разбирает, когда видишь, как рядом спорится дело у товарищей. И смех и шутки. Приустал - друзья подбодрят, замучился - сменят.
Так и работали ребята трех враждующих деревень, забыв все тяжбы и ссоры.
КОЛДОВСТВО ШАГАЙКИ?
И вдруг неожиданное происшествие отвлекло их. Появилась бабушка Шагайка.
Завидев ребят, копающих канаву, она почему-то пришла в ярость:
- Стойте, озорники! Ишь что затеяли? Пошли прочь!
Вот я вас! - закричала она и набросилась на ребят, размахивая клюкой.
Седые космы ее развевались, крючковатый нос трясся, как клюв хищной птицы.
Девчонки с визгом убегали от нее прочь, мальчишки с хохотом увертывались от ударов клюки. Но не бросали работы. Старуха напрасно носилась по гребню канала - стоило ей отбежать в один конец, как в другом уже сверкали лопаты и взметывалась вверх глина.
- Остановитесь! Не ройте эту землю, а то она вас зароет! - грозила старуха, не унимаясь.
- Да что вы, бабушка, то убеждали меня, будто ребят на мыло сварили, теперь в могилу их хотите вогнать.
Опомнитесь. Не мешайте нам, - попросил Петя.
Но старуха не унималась. Присев на насыпи, она, тяжело дыша, выкрикивала какие-то непонятные заклятия, потом сорвалась с места и пошла прочь, потрясая в воздухе клюкой.
Вслед ей раздался свист, улюлюкание, насмешки:
- Колдунья! Ведьма!
- Садись в ступу, улетай! Метлой помахивай!
- Мы колдовства не боимся!
Работа продолжалась. И так успешно, что осталась между рекой и болотами лишь небольшая перемычка.
Стоит прокопать ее, и вода побежит в речку потоком.
И вдруг, откуда ни возьмись, набежала грозовая тучка.
Шум ветра, блеск молний, веселый гром. И на головы ребят посыпались теплые капли. Вода в реке закипела.
- Шагайка наколдовала! - засмеялся Яша Волчков.
Все бросились под защиту огромной дуплистой ветлы.
Тучка так же внезапно исчезла, как появилась. Ребята даже не очень промокли. Но по дну канавы уже струился не крошечный ручеек, а мутно-синий поток и шумно впадал в реку.
Глина, выброшенная из канавы, размякла, раскисла, и ребятишки, забравшиеся на гребень, вязли в ней так, что едва вытаскивали ноги.
При первом взгляде Пете показалось, что канава стала несколько уже. Стенки ее словно припухли и наклонились друг к другу.
- Может, углубить?
- Еще подкопать немного?
- Хватит, - заявил Паша Кашин, - вода сама углубит, она камень долбит, землю роет. А ну, давай помогай отворять болота!
