Большая книга ужасов 89 - Елена Александровна Усачева
Анка лежала на дне лодки и размазывала по щекам слезы. Светик тоже почувствовала невероятную тоску, словно кто-то влез рукой в грудь и сдавил сердце. Она вскинулась завыть, заорать, но только тяжело вздохнула.
«Ах!» – унеслось в небо, и Светику стало хорошо.
– Значит, без родителей гуляете? – спокойно говорил строгий Семеныч. – Это нехорошо. Это неправильно. Мне Гена позвонил. Говорит, быстро на остров, там дети одни. А родители, наверное, волнуются. Родители ищут.
– Ищут, – поддакнул Глеб.
– А хорошо, что вы сами сюда пришли, не надо было вас искать. А то у нас дела – мы аккумуляторы у маяков на островах меняем.
– Хорошо, – не стал спорить Глеб. – Искать нас было бы тяжело.
– Мне шоколадку обещали, – напомнил Костик.
– Сначала супу поешь, потом будет все остальное.
Глеб щелкнул пальцами. Светик вздрогнула. Знакомый звук. С таким закрывалась заколка Веры. Куда он ее, кстати, дел?
Она посмотрела на пальцы брата. Они были грязные, словно он в земле ковырялся. В земле…
Глеб с улыбкой оглядывался. Поймал взгляд сестры и снова щелкнул.
Светик закрыла глаза. Брат один все понимал и видел. Он один не поддался на очарование девочки. Он один придумал, как освободиться от нее…
– Ты закопал заколку? – спросила одними губами, беззвучно. Но Глеб услышал.
– Под бузиной.
– Зачем?
Глеб встал, собираясь перебраться на нос, где осталась единственная свободная лавка.
– Они там все бесприютные бродят – домовые, лешие. А Вера – она призрак. Заколка – это единственное, что осталось у дяди Лёки от его умершей дочери. Он и не знал, что она там лежит. А пока есть вещь, призрак рядом будет находиться, как воспоминания, что ли. Я ей клад сделал. Пускай охраняет. Неплохое занятие на ближайшие сто лет. От отца опять же далеко не отойдет.
Лодка закачалась, весла взбили брызги.
Светик еще хотела узнать про лодку и про маяк, но это все Глеб ей объяснит потом. Семеныч опустил в воду мотор. Влад с Тельняшкой подняли весла. Мотор зачихал, зафырчал, заработал.
– Привидений видеть – это бывает, это нормально, – спокойно отзывался мужчина, мягко поворачивая ручку управления мотором.
Перед ними был большой белый корабль, но пошли они не к нему, а взяли левее, огибая лесистый берег. На камни выскочил зверек, похожий на небольшую худую собаку. Лисенок, наверное. Он взволнованно нюхал камни, поглядывал на удаляющуюся лодку.
– Остров здесь такой… непростой, – неспешно говорил Семеныч. – Как там дядя Лёка? Не скучает в одиночестве? К нему сын Гена часто заглядывает. Он охотхозяйством заведывает на острове, ну и заходит в гости к старику.
– Нет, не скучает, – прошептала Анка, запахивая на груди куртку. – Ему хорошо одному.
Светик посмотрела на нее с удивлением.
Анка, которая только что билась и готова была по воде бежать к берегу… Анка, с которой она только что дралась, не пуская ее вперед себя… Анка, которая забыла о разбитом фотоаппарате, лишь бы оказаться опять рядом с девочкой… И вот эта Анка сейчас говорит такое?
– Котик, тебе не холодно? – спросила Анка, с тревогой глядя на брата.
Светик уже открыла рот, чтобы заложить эту вредную мелочь, сказать, что он надел сапоги без носков, где-то посеял очередную кепку и вообще – житья ей не давал. Но говорить ничего не стала. Посмотрела на Костю.
– Нет, – серьезно ответил он. – Мне не холодно. Мне хорошо.
Глеб усмехнулся. Он свесил руку с борта лодки, зачерпнул холодной ладожской воды.
Эпилог
Дядя Лёка позвонил им через три дня.
– А вот здравствуйте, здравствуйте! – бодро начал он. – Ну что, уехали? Даже «до свидания» не сказали! А я все ваши вещи собрал, палатки сложил. Даже Анин фотоаппарат нашел. Мой сын его посмотрел, сказал, что там только стекло разбилось. Поменять стекло, просушить, почистить технику – и будет как новенький. Так что приезжайте, забирайте. А у нас и погода наладилась. Стало тепло, сразу все высохло. В выходные финны приезжали, ходили купаться, им понравилось. Грибы пошли. Аня ведь грибы любит. И земляники столько – пропасть! Как там Костя? Я специально для него банку насобирал, сахаром пересыпал. Ему понравится. И попросил сына, чтобы он шоколадок побольше привез. У меня теперь разные есть – и с орехами, и с изюмом, и с кокосовой стружкой. А вы слышали, нет – дерево-то на кладбище упало. То самое, что Свете так понравилось. Вы как уехали, ураган пронесся. Я утром иду, а оно и лежит. Прямо поперек могил. А я помню, кто там похоронен. Я когда с отцом приехал, кое-кто из той семьи еще жив был…
Глеб отвел телефон от уха, посмотрел на замерших девчонок.
– Зовут в гости, – одними губами произнес Глеб.
Девчонки дружно замотали головами.
Глеб пожал плечами. Голос дяди Лёки все рассказывал давно забытые истории о давно забытых людях.
– Ему там, наверное, скучно одному, – сообщил появившийся на пороге Костик. В руке у него была шоколадка. Он ее с хрустом разворачивал.
– Так что приезжайте, я вас жду, – закончил разговор дядя Лёка.
Глеб смотрел на подруг. Светик еще старательней замотала головой. Анка скривилась.
Не терпящий пауз дядя Лёка заговорил опять:
– Как чего надумаете, звоните. Всегда будем рады вас видеть.
Светик и не заметила, как у нее открылся рот.
– Я думаю, родители нас теперь не отпустят, – пробормотала Анка.
Она помогала Светику собрать рюкзак. Все вещи их давно перемешались, поэтому в основном подруги занимались тем, что Светик что-то клала, а Анка вынимала и клала другое.
– Но место-то потрясающее, – вздохнул Глеб.
– Мне не понравилось, – проворчал исчезающий в коридоре Костик.
– Как-то не очень, – с сомнением произнесла Светик.
– С погодой не повезло, – поддакнула Анка. – Вот если бы в хорошую погоду… А фотоаппарат…
– А фотоаппарат привезет сын дяди Лёки, Гена. Я договорюсь.
Глеб поднялся.
– Пойду пройдусь. Интересные у вас здесь места в Карелии!
Подруги снова переглянулись.
Интересные?
Родители Анки им все объяснили. Про болота. Про газы, исходящие из болот. Слово «метан» Светик теперь запомнит навсегда. Газ без запаха и цвета. Если им как следует надышаться, то могут начаться галлюцинации. «Потому что он плохо действует на центральную нервную систему», – авторитетно вещал отец Глеба. И про
