Маленькие женщины. Хорошие жены - Луиза Мэй Олкотт

Луиза Мэй Олкотт

Маленькие женщины. Хорошие жены

Louisa May Alcott

LITTLE WOMEN. GOOD WIVES

© Матвеева А., перевод на русский язык, 2024

© Сумм Л., вступительная статья, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО Издательство «Эксмо», 2024

Искусство понимать девочек, или Сила женщины

Первую книгу знаменитой тетралогии Луиза Мэй Олкотт написала по настойчивому и совершенно не радовавшему ее требованию издателя. Каким-то образом тот угадал, что не имевшая детей и по тогдашним понятиям уже почти потерявшая шансы выйти замуж тридцатипятилетняя писательница, лихо закручивающая на продажу приключенческие сюжеты, сочинит удачную книгу про девочек. «Про девочек! – возмущалась Луиза. – Я ничего не знаю о девочках!» И правда, мало того что у нее не было собственных детей, лишь двое племянников – у Луизы не было того опыта, который кажется естественным любому человеку XX–XXI века: она не училась в школе, то есть не наблюдала разнообразные типы сверстниц в разных ситуациях и на разных стадиях взросления.

В Америке XIX века учеба в школе еще не общеобязательна, хотя вполне ожидаема для детей из более-менее «приличных» семей, причем школы в маленьких городах не делились по признаку пола, мальчики и девочки сидели в одном классе – вспомним Тома Сойера и его ухаживание за Бекки. Да и в воскресной школе Тому представлялись возможности для «козыряния», и немножечко – в самой церкви. В жизни Луизы ничего этого не было – ни общеобразовательной школы, ни воскресной, ни даже церкви. Причиной тому были родители, в первую очередь отец.

Эймос Бронсон Олкотт, выходец из бедной фермерской семьи и самоучка, в двадцать четыре года бросил душевредную работу разъездного торговца и занялся преподаванием. В 1834 году (ему тогда было 35 лет, недавно появились на свет две дочери, будущая писательница и ее старшая сестра) отважный Эймос открыл собственную начальную школу, основанную на «принципах и методах воспитания малышей», каковые принципы изложил в опубликованной за свой счет книге. К этим методам относились отказ от телесного наказания и подробное исследование «сердца и совести» провинившегося – как мы это видим и в книге Олкотт. Такие новшества смущали родителей, примерно как нынче смущают уроки о правах ребенка, однако напрямую в семейные дела учеников мистер Олкотт не вмешивался – это было против его убеждений, – а стерпеть, что учитель не применяет розги и линейкой по рукам не лупит, еще как-то можно. Вскоре, однако, мистер Олкотт вздумал беседовать о Евангелиях, опубликовал еще одну книгу, и на том его школа была закрыта.

Любопытная, конечно, ситуация. Никто не возражал против того, чтобы все предметы в начальной школе вел человек без диплома, даже без аттестата. И в том, что он преподавал также Закон Божий, не было ничего странного – учитель в «Приключениях Тома Сойера» тоже не производит впечатления образованного человека или ревностного христианина (зато телесных наказаний не чурается). Но преподавание должно было подчиняться определенным правилам: учитель представлял собой нечто вроде говорящего учебника, органчика. Задача за задачей, письменное упражнение за письменным упражнением; религия как предмет – заучивание наизусть стихов Библии (помните разноцветные билетики, неправедно накопленные Томом?) и знание назубок основных персонажей и сюжетов. Попытка Эймоса Олкотта обсуждать с малышами Священное Писание – толковать его смысл, применять к повседневной жизни – наткнулась на отпор с обеих сторон: консерваторы разглядели вольнодумство и развращение юных умов, а сторонники либеральных ценностей не поняли, с какой стати детям навязывается определенный взгляд на религиозные вопросы. Так школа в 1840 году и закрылась, восьмилетняя на тот момент Луиза осталась внутри исключительно домашнего образования, и уж никто не возражал против привлечения христианства в воспитательных целях и толкования его на всякий лад: по сути, и «консервативные», и «либеральные» критики Олкотта-проповедника отстаивали один и тот же сугубо американский принцип – право каждого «читать свою Библию».

Типично для любой книги того времени: персонажи со всей очевидностью христиане, они цитируют Священное Писание и одну-две общеизвестные наставительные книги. «Путешествие пилигрима» наиболее обычно, влиятельно его присутствие и в «Маленьких женщинах». (Но сразу скажем, что обычные книги тут тоже любят, и каждой читательнице пример – Джо, которая с толком заедает яблоками сладкие слезы «над вымыслом».) Без такого бэкграунда, без понимания этих людей как христиан, причем христиан практикующих, то есть помнящих о своей вере в делах каждого дня, в отношениях, поступках и оценках, едва ли мы прочтем книги Олкотт вполне верно. Это «прошивка», персонажам совершенно не обязательно декларировать свои убеждения на каждом шагу – декларации только испортили бы книгу.

Но к какой именно ветви христианства принадлежат персонажи «Маленьких женщин»? С уверенностью можно сказать лишь, что не к католикам и не к одной из ярко выраженных групп, где религия сливается с образом жизни, – не мормоны, не амиши, не квакеры. В книге Луиза Олкотт сравнивает старших сестер с молодыми квакершами, поскольку они чрезвычайно скромно и опрятно оделись. Сравнение как раз указывает на неполноту совпадения – зачем сравнивать одно и то же. Запрет на роскошь и на спиртное, обязательность дел милосердия (регулярных, а не просто по зову сердца) – известные признаки квакеров. В семье Марчей действуют те же правила, но «без фанатизма». У них принято одеваться неброско, избыточная роскошь знакомых девиц не то чтобы осуждается – нет, ни в коем случае не осуждается, – но понимается как то, чему не следует подражать. При этом украшения в меру, пояс, кружевной воротничок, новые перчатки необходимы даже с точки зрения матери семейства, которая ограничена лишь скудностью средств. В доме не держат алкоголь, однако тот факт, что шестнадцатилетняя Мэг выпила в гостях шампанского, не вызывает сакрального ужаса. Девушка раскаивается и в том, что выпила, и в том, что согласилась нарядиться в платье, предложенное из жалости богатой подругой, и в том, что флиртовала – поскольку в совокупности ее поведение на вечере сводится к тому, что Мэг не была самой собой, она завидовала, она притворялась, тянулась к той жизни, которая вовсе не предназначена для нее и в которой она не может быть счастлива. Ключевое в ее раскаянии – страх утратить понимание себя, а значит, и возможность счастья. К главной теме книги – быть собой, чтобы стать счастливой – мы еще вернемся. Пока важно отметить, что в вопросах употребления алкоголя мистер и миссис Марч придерживаются близких к квакерам взглядов и предпочитают воздержание, но не смотрят на человека, пригубившего спиртное, как на погубившего себя грешника.

Более того, вино вполне допустимо как средство, укрепляющее силы больных. Забавный казус: на свадьбу Мэг богатый сосед Лоуренс дарит вино. Однако на столе это вино не появляется: две-три бутылки высшего сорта мистер Марч припрятал в качестве лекарства для младшей, хворой дочки, а остальные миссис Марч забрала в госпиталь, где помогает как волонтер. В нашем доме, строго заявляют супруги, вино подаваться не будет, особенно оно пагубно для молодых людей, которые могут углядеть в винопитии некое молодечество. Но как видим, Лоуренс, хорошо знавший супругов Марч, не догадывался, что исключение не делается даже в день свадьбы. Понимая, что люди они очень небогатые, хотел сделать подарок и уместный, и не задевающий ничьих чувств. Супруги Марч тоже проявляют своего рода деликатность и вместе с тем уверенность в высшей правоте, когда не отвергают дар, но тут же перенаправляют его тем, кому нужнее. Собственно, и знакомство Марчей с этим соседом началось с того, что мать и дочери отдали свой скромный рождественский ужин многодетному семейству немцев-иммигрантов, а старик Лоуренс, узнав об этом, накрыл для них «настоящий» рождественский стол. Может, и поэтому Лоуренс не удивляется и не огорчается из-за исчезновения вина. Не огорчаются и дочери – старшая, невеста, и вторая по счету, Джо, альтер эго автора. Но тихий юмор, высвечивающий своеобычность отца и его не всегда светские поступки, в эпизоде ощутимо присутствует.

А для помнящих евангельскую историю (ее хорошо знали и первые читатели «Маленьких женщин», и несколько следующих поколений) этот поступок – инверсия брака в Кане Галилейской: Иисус превратил воду в вино, чтобы не иссякало свадебное веселье. В книге, на самом деле, немало таких моментов, когда старшие Марчи поступают как искренне верующие, смиренные, сострадательные, стремящиеся к совершенству люди, но Отец Небесный, или, как они часто называют его, Друг, в подобной ситуации проявлял большую широту взглядов. И может быть, такое трогательное несовпадение – один из источников притягательности «Маленьких женщин». Ведь и девочки Марч, каждая на свой лад, стремятся к совершенству, и именно