Былины Печоры и Зимнего берега - Автор Неизвестен

И почерьпал-то он чарушку да пива сладкого,

Подносил же он каликам перехожим-то.

Ише брали калики перехожия

И подавали калики Ильи Мурамцу,

80 И выпивал Илья же чару ону же до дна же.

И тут спрашивали Ильи калики перехожия:

«Ише много ли, Илья Мурамець,

Илья Мурамець да сын Иванович,

Ише много ли в себе силушки да слышишь же?»

85 И тут говорил же Илья да Илья Муромец:

«Уж вы ой еси, калики перехожия,

У мня силушки да палавинушка убавилась».

Тут не стало-то калик да перехожих-то,

А тут Илья-то стал по комнаты похаживать.

90 А в ту же пору же в то же времечка

Приходил-то его да ро́дной батюшка,

Со родимой его да с ро́дной матушкой,

Со работушки да со тяжелою,

И увидели они да чада милого,

95 Чада милого да всё любимого,

Своего-то они да Илью Мурамца,

Ише ходит-то он да на своих ногах.

И возрадовалсе да отець с матушкой,

И от радости же были очунь рады они,

100 Ише ходит его чадо милое да на ногах же всё.

Ише с радости же с той да со великою

Собирал его да ро́дной батюшка

Как почесен пир да он на радости,

Ише заходило на ногах да его чадо милое.

105 И тут же Илья да Илья Мурамец

Говорил же он да своему да родну батюшку,

Как Ивану-ту же свет да Тимофевичу:

«Уж ты ой еси, ты мой ро́дной батюшка,

Ты Иван же да свет да Тимофевич же,

110 Ты купи-ко мне-ка всё же коничка,

Мне-ка коничка купи да из-под матушки,

И жеребенышка купи да из-под матушки».

Тут пошел Иван да Тимофевич свет,

Он пошел-то по городу по Мураму,

115 Он купил ему да жеребеночка,

Жеребеночка купил да из-под матушки,

Он платил только за его да один рублик-от,

И не велик же был да всё да жеребеночек,

Он малёхонек же был очунь же всё.

120 И он покатал его да в трех росах,

А перьву росу-ту катал да всё Иваньскую,

А вторую росу-ту катал Петроськую,

А третью росу-ту катал Ильиньскую,

Он кормил его пшеницей белояровой,

125 Он кормил-то его да всё досыта же,

Он поил его свежой водой ключевою,

И этот жеребенок стал очунь хорошой,

И очунь бойкой стал да очунь быстрой стал,

Ише стал же походить на коничка.

130 Ише говорил Илья да Илья Мурамець,

Говорил же он своему да отцу батюшку,

Как Ивану-ту же свет да Тимофевичу:

«Уж ты ой еси же, мой да ро́дной батюшко,

Мне-ка надо же коничку же всё поезживать,

135 Во чисто поле же мне надо проведывать,

Во широкое же мне да всё да во роздольице,

Мне-ка надо-то сбруда да лошадиная,

Лошадина сбруда мне же надо крепкая,

Мне-ка узда же всё же сделати».

140 И говорил тогда Ильи ро́дной батюшко,

И Иван же всё да Тимофевич же:

«Уж ты ой еси, мое да чадо милое,

У мне есь, да чадо милое,

У мне сбруда же тебе да лошадиная,

145 Запасеная висит же всё она да она новая,

И узда висит у мне да всё серебренна,

А повод-от у мне да всё шелко́вой есь,

И седелышко у мне есь всё церкальское,

Церкальско седелышко да красна дерева,

150 И бери-ко-се да ты да поезжай же всё».

И тут Илья-то, да Илья Мурамец,

И он пошел-то скоро да на широкой двор,

Он же брал узду со спицьку-ту серебренну,

Ише брал он сбруду-ту да лошадиную,

155 И запрягал коня скоро он да быстро же,

И сам заскакивал же на коня быстро,

И он поехал попроведать во чисто́ поле,

Во чисто́ поле да во широкое роздольицо,

И он ездил во чисто́м поли, поезживал,

160 Он во все-то четыре-то сторонушки посматривал.

Приезжал Илья да Илья Мурамец

Ко своему же он да к ро́дну батюшку,

И к Ивану-ту же он да Тимофевичу,

И он к родимой же своей матушки,

165 И ко Епестеньи же он да ко Яковлевны,

И говорил же он ей да таковы слова:

«Уж ты ой еси, мой да ро́дной батюшка,

Уж ты Иван же да Тимофевич же,

Ты родима же моя ро́дна матушка,

170 Ты Питенья же всё Яковлевна,

О чем я вас да попрошу же всё,

Уж вы дайте-ко же мне да благословленьица,

Мне-ка ехать ко славну городу ко Киеву,

И ко ласкову князю да ко Владимеру,

175 Посмотрять-то мне-ка да хочитце да города же Киева,

И посмотреть-то мне-ка хочетсе князя Владимера,

Как Владимера да Святослаевича».

Говорил-то Ильи, Ильи Мурамцу,

И говорил-то ему да ро́дной батюшко:

180 «Уж ты ой еси, мое да чадо милое,

Ты любимое да ты любимое,

Ты Илья у мне да всё ты Мурамець,

Уж ты Мурамець да сын Иванович,

Я не держу тебя же ехать в красной Киев-град,

185 Не проехать-то тебе будет путем-дорожечкой

Как во славной же да город Киев-от,

Ета дорожка залегла равно тридцать три года,

Как на тех-то горах да всё лесах на Брыньских же

Как сидит-то Соловей да сын Рохматьевич,

190 Он сидит-то же всё да на семи дубах,

Он кричит-то же всё да по-звериному,

Он свистит же всё да по-соловьиному,

Он своим криком да всих да перепу́живат,

Некого́ же он да не пропускат же всё,

195 Он днем сам сидит да караул держи́т,

Не пропускат он не конного, не пешего же,

Убиват-то всех да он да до единого,

И нехто не ходит той дорожкой и не ездит же».

А как же тут Илья сидел да всё Мурамець,

200 Илья Мурамець да всё Иванович,