Северные сказки. Книга 2 - Николай Евгеньевич Ончуков
260
Рождество или Пасха?
В одном приходе был свещенник и дьякон, настало темно время, потом стали и дни россветать. Священник и говорит: «Дьякон, дни стали прибывать, Спиридона прошло, дни стали прибывать на овсяно зернето, надо быть и Рожеству, а в какой день, не знам». Дьякон и отвечат: «Што, батюшко, не сходить-ле в другой приход, к отцу Вакулу, да у его спросить?» А отец Вакул, в то время холодной ветер дул, он тоже Рожество вспомнил, стал спрашивать у дьячка: «Посту-ту, надо быть, конец, надо вспомнить про венец — свадьбы венчают». — «Дак што, сходить бы в ближайшо село, спросить священника». Зтот дьячок надеват свой армячок и отправляется в путь-дорогу. Подошел немного, настречу дьякон. «А, здравствуй, псаломщик Яков, куда Бог понёс?» — «Да в вашо село, к батюшку, у нас из ума выбило, когда Рожесьво». А дьякон идёт для той же цели. Вот они покурили, сели. Вдруг из ближающей ростани идёт старуха в долгом кафтани и доильничу несёт. «Откуль, бабушка, идёшь?» — «А иду из ближней деревнюшки, завтра Рожесьво Христово, попросила молочка и сметанки розговеться». Дьякон и дьячок пошли по домам. Дьякон пришел к свещеннику, тот спрашиват: «Ну, што узнал?» — «Узнал, завтре». — «Завтре, дак надо вечерня звонить». — «Да есь ли верёвка у языка-то?» Дьякон прибежал, не то што верёвки, у большого колокола языка нет. «А где он?» — «А мы осенесь на овин дрова кололи, там и забыли». — «Эка, парень, да ведь теперь занесло». Стали розрывать, язык нашли, привезали. В утрях стали звонить заутрену. Народ пришел, поп пошел кадить; покадил, не с привычки руки устали. Заставил дьякона другой раз покадить. Дьякон пошел кадить, да и не умеет, кадил да мужику меж ноги толканул. А мужик и говорит: «Што ты, дьякон, у меня чуть яичи-то не разбил». Дьякон бегом в олтарь: «Батьшко, старуха-то нас ведь омманила, думали Рожесьво, а ведь Паска, мужики-те с ёичами пришли!» А поп и говорит: «А ведь в Паску долго не служат». Взял крест, вышол, начал градить на все стороны. «Христос Воскрес!» Мужик один и говорит: «Эко неметно дело! Сей год хотел парня женить, ждал Рожесьва, а пришла Паска». А другой мужик и говорит: «Ну, слава Богу, хотел сена купить, а после Паски немного и корму надо».
261
Поп и леший
Поп сеял репу, хто-то испугал его кобылу, кобыла убежала и борону приломала. Поп побежал за кобылой и говорит: «Возьми, лешой, и репу всю! Кобыла убежала, да и бороны жалко». Осенью репа выросла хорошая, поп пришел репу рвать, а лешой пришел и говорит: «Што ты, поп, ведь ты мне отдал репу-то. Я всё лето воду носил да поливал». — «А я всё лето молебны пел, да Бога просил». А попадья и услышала.
«О чём вы спорите?» Лешой и говорит: «Да вот, отдал мне репу, а теперь обратно берёт». А попадья говорит: «Вот что я вам скажу: вы приежайте завтре на зверях, которой у которого зверя не узнат, того и репа». Назавтре леший едет, только огорода хрестит. А поп и говорит: «Ишь ты, лешой как на льви едет». А лешой на льви и ехал. «Ну, уж ты, поп, — говорит лешой, — не дал доехать, да и зверя узнал». А поп приехал на попадьи. Попадья волосы роспустила, сделала хвостом, а в ж... стёколко вставила, вперёд ж.... и идёт, поп верхом сидит. Лешой пришел, смотрит и не можот узнать. Рогов нет, головы не видно, глаз один и рот вдоль. «Ну, поп, не знай, какой зверь». Поп говорит: «Это зверь одноглазой». Лешой и говорит: «Ну, репа твоя».
262
Церковная служба
Выходит дьякон, становится на анвон, а поп и говорит: «Дьякон, дьякон, посмотри-ко в окошка, не йдёт-ле хто, не несёт-ле чего?» Дьякон отвечает: «Старуха идёт, пёхтус масла несёт». А дьячок поёт: «Подай, Господи». Поп опять: «Дьякон, дьякон, посмотри-ко в окошко, нейдёт-ле хто, не несёт-ле чего?» Дьякон отвечает: «Старуха идёт, четверть ржи несёт». Дьячок опять поёт: «Подай, Господи». Поп опять говорит: «Дьякон, дьякон, посмотри в окошко, нейдёт-ле хто, не несёт-ле чего?» Дьякон отвечает: «Идёт мужик, несёт дубину на поповскую спину». Поп и дьячок поют: «Тебе, Господи!»
263
Старухина молитва
Одна старуха скупа была, а у их была икона больша, и старуха каждой день этой иконы молилась. А казак был парень молодой, он возмёт, да и станет за эту икону. Старуха встала в утрях и молится: «Присвята ты Богородица, сохрани и помилуй». А парень говорит: «Не помилую, зачем худо казака кормишь». Старуха опять молится: «Очисти мою душу грешну». Казак и говорит: «Очищу, очищу». — «И мужа очисти». — «Очищу, очищу». — «И зятя моего очисти». — «Успею, дак и того очищу». Старуха ушла, казак старухины деньги, сколько было, обрал и у мужа обрал, а зять в другом доме был, к тому и не сходил. Старуха схватилась — денег нет: «Ах, это, верно, меня Господь очистил, Ему доброхоту занадобилось». А казака из пищи стала кормить хорошо, а не подумала, што это казак. Казак и хорошой пищи добилса, и деньги взял.
264
Жену выпытал
Жена имела любовника, а мужу вера была узнать. Вот он раз пришел невесёлой, жена и спрашиват: «Што ты, Иван, невесёлой?» — «А вот был на сходке, да сделали такой приговор, чтобы у каждой жены было два мужа. Я у тебя один, кого мы другого-то поставим?» Она и говорит: «Вот об чём печалится! Подгорнёй-то Федот меня уж три года ...., вот его и пиши».
265
Присказулька
Жил-был мужик, была у него кобылка леденна, плётка горохова, товару короб лоскутья, ложки серёбренны. Поехал мужик на рынок продавать. Ехал дорогой, а кричит старушка: «Кум, приворачивай на спутьё». А мужик был глухой, ему послышалось: «Кинь лоскутьё». Он и кинул. Дорога была тряска, ложки забренчали, он подумал задрались, он и те кинул. Ехал, мужики обед варят, кобылка к огню пришла да и ростаела. А плётку горохову вороны склевали, и ничего не стало. Вот он пошел домой, летат птичка, кричит: «Синь кафтан да хорош». А ему почулось: «Скинь кафтан да положь». Он и положил под кокору и теперь не знат,
