Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен
После их наехал князь из циста́ поля;
Заискали-то тут ведь золотой цяшы,
Ис которой князь Владимир-от по приезду пьёт.
Ище Олёшенька да скоро сказыват,
140 Принимаёт грехи-ти на свою душу:
«Еттоб было у мня, князь, сорок калик в гостях;
Унесли-то они, верно, твою цяшу».
Посылал князь Владимир-от он скоры́х гонцёв;
Как нашли ету цяшу да у Михайлушка.
145 да судить стали Михайла они своим судом:
Закопали Михайлушка во сыру́ землю,
Да вкопали Михайлушка в земьлю по поясу
Да отсекли ёго взели буйну голову;
Прирубили-присекли всё на мелки́ части.
150 Ише сами пошли-то Богу молитисе,
Ко тому пошли к Онтонью, всё к Феодо́сею.
Помолились они да попрошшалисе;
Как пошли они ведь скоро да ис пешшеры-то:
«Приворотимте ко Михайлушку на могилу — нать».
155 А приходят к Михайлу-ту на могилу-ту, —
Да Михайло-то стоит-то всё живёхонек,
Да живёхонек стоит он, здоровёхонёк;
(Ожил святым духом, в ко́и пор они ходили в манастырь.)
Красота-та во лици не утеряласе.
«Уж вы шьто от миня, братцы, убежали-то?»
160 Они стали прощатьц́е тут со слёзами всё.
Говорит-то Михайлушко таковы реци:
«Мы пойдёмте-тко, братцы, в красён Киев-от град,
В красен-от Киёв-град, пойдём в матушку камену́ Москву —
Мы не ради Опраксеи да Королевисьни,
165 Хоть мы ради пойдёмте князя Владимира:
Розгнила́сь ведь Опраксеюшка Королевисьня,
За грехи-ти ведь всё же пала в гно́ишшо;
Как Владимир-от князь от неё отступилсэ-то;
Посмотрять-то зайдёт он — нос завязыват.
170 Я дуну-то на её-то на грешно́ тело».
Как приходят-то они в красён Киев град,
Ише прямо ко князю свету-Владимиру,
И Владимер стрецят их от всей радости:
«Вы не можете ли, калики, да излицить у мня,
175 Излицить-то Опраксеи всё Королевисьни?»
И пришол-то Михайлушко, сле́зно Богу молитце;
Он ведь дунул своим-то всё святым духом.
У ей свалились коро́сты да ведь вси от ей;
Она зделалась ведь здрава-здоровёхонька.
180 Наредилась она в ризы дравоценныя,
Наредиласе, сама ведь не постыдиласе;
Входит, каликам-то низко кланялась:
«Уж ты гой еси, Михайлушко Касьяновиць!
Ты просьти миня в вины грешно виноватыя,
185 Ты просьти миня ише́, Михайлушко, во второй вины:
Пристыдила я твоё лицо непорочнаё,
Пристыдила я тебя-то рецьми́ напрасныма.
Ты просьти миня, Владимер-князь стольне-киевськой:
За Михайлушка-та я ведь пала́ во гно́ишшо.
190 Я обзарилась, Михайлушко, на твою красу».
23. СОЛОМАН И ИВАН НИКУЛЬЕВИЧ (ОКУЛЬЕВИЧ)
Было-то в Ерусалими, в славном гради-то,
Там ведь жил-то премудрой-от Соло́ман-царь
Со прекрасной жил царицой Солома́нихой.
Жили они да много времени;
5 Поежаёт царь Соло́ман, всё премудрой царь,
Поежает собирать он дани-пошлины,
Збирать пошлину поехал прошлогодьнюю —
Шьчо за те ли всё за годицьки за прошлыя,
Ай за прошлы-то годы, прошлогодныи.
10 Говорит прекрасна тут царица Солома́ниха:
«Ты не езьди, царь Соло́ман, збирать пошлины,
Збирать пошлину не езьди прошлогодную —
Этта при́дёт Васька Торокашко сын Замо́ренин,
Увезёт у тя царицу Соломаниху.
15 Приходил-то он два раза[141] — ты всё дома был».
Он не слушат царицы Солома́нихи,
Он скорёхонько в дорожку отправляитце,
Отправляитце в дорожку всё полгодика.
Ай прошла-то эта вестоцька да прокатиласе,
20 До того жо прошла весть до Царяго́рода.
Ай во ту-ту пору́ было́, во то время,
Собираёт прекрасной царь Иван Нику́льёвиць,
Собирает он пир на весь он мир:
Собирает на князьей да на бояр своих,
25 Собирает на хресьян на всех прожи́тосьних,[142]
На прожитосьних хресьянушок, на бедных тут.
Ишше все-то на пиру тут напивалисе,
Ишше все же на чесно́м да наедалисе,
На пиру-ту скоро все да стали хвастати:
30 Ишше глупой-от хвастат молодой женой,
Неразумной-от хвастат всё родной сестрой,
Ай ведь умной-от хвастат ро́дным батюшком,
Шьчо разумной-от хвастат ро́дной матушкой.
Ай прекрасной-от царь Иван Нику́льёвичь
35 Он по полатушкам да тут похаживат,
Он похаживат, сам всё усмехаитце;
Он ведь жолтыма кудрями принатрясыват,
Он ведь белыма руками прирозмахиват,
Золотыма он персьнями принабрякиват;
40 Говорит прекрасной царь Иван Нику́льёвич:
«Уж вы гой еси, кня́зи мои, бо́яра,
Вси купци вы, вси мои госьти торговыя,
Вси хресьянушки да вси прожи́тоцьни,
Вы прожитосьни все, да но́вы бедныи!
45 Роскажите мне вы, всю правду поведайте:
Ай у нас-то в Цари́гради́ вси молодци поже́нёны,
Ишше красны-ти девушки заму́ж пода́ваны;
Я един живу, прекрасной царь Иван Микульёвич,
Холо́ст-от живу да нежонат слыву.
50 Мне-ка хто бы из вас выбрал бы обру́чницу,
Мне обручницу бы выбрал супроти́в меня:
Шьчобы лицико — поро́шки снежку белого,
Ай походочка у ей была пави́нная,
Ти́ха рець у ей была да лебединная,
55 Брови-ти у ей да чёрна соболя,
Ишше оци-ти у ей да ясна сокола,
Ясна сокола у ей да переле́тного,
Переле́тного сокола, заморьского».
Ишше старшой-от хоронитце за средьнёго,
60 Ишше средьнёй-от хоронитце за ме́ньшого,
И от ме́ньшого прекрасному царю ответу нет.
Говорит-то Васька Торокашко сын Замо́ренин:
«Я не знаю-ту тебе, прекрасной царь Иван Микульёвиць».
Ишше говорит-то Торокашко сын Заморенин:
65 «Я ведь кольки не бывал по разным го́родам,
Ай по руським бывал и по неверным я,
Я видал, видал везде да красных девушок,
Не видал луцьше́ царици Соломанихи.
Уж ты гой еси, прекрасной ты царь Иван Микульёвичь!
70 Красота-та у вас сь ей будёт однакая,
Друг на дру́жку вы ведь сь ей похожия».
Тут ведь говорит прекрасной царь Иван Никульёвиць:
«Уж ты Васька Торокашко сын Заморенин!
Это есь ли где теперь таки права?
75 Говоришь ты ведь всё реци безумныя:
Как ведь можно у жива́ мужа жону отнять?»
Говорил-то
