Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен
Встречаются исторические песни, которые поются на мотивы былин, и былины, поющиеся на мотивы духовных стихов и обратно, в зависимости от того, к какому роду поющий причисляет данный текст, — к «старине» или к «стиху». Однако большинство исторических песен по напеву часто тождественны с былинами, а потому все сказанное о былинах, за редким лишь исключением, может относиться и к историческим песням.
Былины Терского берега как по содержанию, так и со стороны музыкальной, весьма отличаются от былин Зимнего берега. Прежде всего, обращает на себя внимание их ритмическое строение.
В этом отношении записанные нами былины делятся на два вида: с ритмом (в элементарном смысле этого слова) двухдольным и трехдольным. Первый на Терском берегу встречается как исключение (у сказательниц У. Вопиящиной, М. Ф. Кожиной, И. Ф. Кореховой), а трехдольный является господствующим; на Зимнем берегу двухдольный ритм встречается чаще. В мотивах на всем Терском берегу легко усмотреть одну общую основу и близкое родство, на Зимнем — мы встречаем разнородные напевы, и это разнообразие объясняется, вероятно, частыми сношениями золотицких крестьян с жителями северо-восточной части Архангельской губернии.
Обращаясь к отдельным певцам, мы должны заметить, что каждый сказатель поет большую часть своих былин на один излюбленный напев, лишь некоторые старины из его репертуара поются им на другие «голоса». За выдающегося исполнителя былин в Зимней Золотице нужно признать Ф. Т. Пономарева-Почошкина. Музыкальный репертуар его, правда, исчерпывается тремя, четырьмя напевами, но это настоящий художник, мастер своего дела. Напев у него, в противоположность другим сказателям, выработался в некоторую определенную форму, и он принадлежит к числу тех сказателей, которые точно соблюдают размер стиха, лишь изредка допуская расширения или сокращения, что очень часто случается у других, например, у Г. Л. Крюкова. Индивидуальную особенность в музыкальном отношении представляет молодая сказательница М. С. Крюкова; старины, которые пришлось у нее слышать, она поет на особые напевы, из которых одни, как она утверждает, переняты ею у деда, другие у мезенских калик. Но напевы ее, как и самый текст, страдают какой-то неустойчивостью и отсутствием определенного размера. Подчас казалось, что в данный момент она сочиняет старину и укладывает ее в первый попавшийся напев, быть может, ею сочиненный или заимствованный из другой былины.
Достоин замечания тот факт, что сказатели часто меняют напевы былин и, при повторении в другой раз, нередко поют их совершенно на другой голос, не говоря уже о перемене тональности, в зависимости, например, от усталости певца.
Из всех напевов обращает на себя внимание своеобразный стиль «Кострюка» в исполнении Г. Л. Крюкова. Только прослушав подлинное исполнение, можно иметь понятие о таком пении: это не мелодическое пение и не речитатив, а, пожалуй, если можно так выразиться, скороговорка в пределах музыкальности, напоминающая скоморошью манеру, очень распространенную еще в селениях бассейна реки Пинеги; отсюда-то через мезенцев, вероятно, этот стиль попал и на Зимний берег.
Не меньший интерес представляют напевы духовных стихов. В мелодическом отношении они разделяются на три вида: во-первых, напевы, заимствованные из обиходной церковной музыки, или, по крайней мере, носящие сильный отпечаток таковой, как, например, «Преподобный Макарий», записанный на Терском берегу; во-вторых, на голос былин (например, «Царь Агапий», «Непростительный грех», «Василий Кесарийский»), и, в-третьих, собственные напевы духовных стихов чисто народного склада, с выработавшимися для подобных стихов характерными заключениями (кадансами).
Исполняются духовные стихи, как и былины, соло, лишь изредка певцы соединяются в группы.
Приемы вокализации при исполнении былин и стихов на Терском и Зимнем берегах одинаковы; так, при встрече двух различной высоты нот под одним слогом с двумя согласными в нем делается растяжение, свойственное вообще русской народной песне: например, вместо «двенадцать лет» поется «дивенадыцать лет» и т. п.
Совершенно иной род музыкального творчества представляет светская песня, и главную роль здесь играет песня обрядовая, традиционно соблюдаемая с религиозным благоговением, и вследствие этого сохраняющая свой архаический склад. Песни эти, как остаток глубокой старины, в музыкальном отношении представляют также интересный материал для уяснения основ древнерусской народной музыки. К таким относятся записанные нами на Терском берегу песни: свадебные, весенние, круговые, причитания свадебные и похоронные.
Народное творчество, проявляющееся бессознательно, веками не изменяет своего характера, пока направление его не подвергнется какому-нибудь внешнему давлению. Бросив беглый взгляд на экономический быт помора в связи с состоянием эпического творчества, мы заметим, что там, где нет обостренной борьбы за существование, где наряду с зажиточностью крестьян имеется и досужее время, условия благоприятствуют процветанию народного эпоса; наоборот, когда помору нечем поживиться в родном селе, и он принужден идти для заработков на Мурманский берег, у него не остается досужего времени, и ему уже не запомнить длинной былины, а если случится что позаимствовать, так это разве какую-нибудь коротенькую песню, преимущественно нового склада. Нарождающаяся культура Мурмана дает себя чувствовать почти на всем протяжении Терского берега. Здесь почти повсюду уже можно встретить гармонику и песни вроде «Разлука», «В темнице несносной» и т. п. Расширившаяся за последнее десятилетие деятельность лесопильных заводов на Беломорском побережье, а также падение в последние годы рыбных промыслов у берегов Кандалакши и т. п. обстоятельства — создали неблагоприятные условия для сохранения эпического достояния народа. Можно почти наверно сказать, что былинная традиция Терского берега переживает кризис.
Исключительное положение пока занимает Зимний берег, не подверженный еще указанным выше вредным условиям; его не коснулась мурманская культура, а благодаря обилию рыбного, а также зверобойного промыслов, крестьянину нет нужды в сторонних заработках, соединенных с тяжким трудом и продолжительной отлучкой из родного села, не оставляющими времени для спокойного удовлетворения нравственных и художественных запросов.
Иллюстрация:
Яхта крестьянской работы на берегу моря около Зимней Золотицы.
Мало-помалу мы, таким образом, придем к тому заключению, что главное условие сохранения народного эпоса — это наличность благоприятных экономических условий. Поразителен контраст в этом отношении Зимнего берега с Терским, на котором мы уже не встречаем таких маститых сказателей, как в Золотице. Тем не менее, что касается собственно музыкального материала, собранного на обоих берегах, то, независимо от высказанных соображений, он одинаково сохранил для нас интерес.
Особенную услугу в деле записывания напевов оказал графофон. Из 113 записанных напевов 55 приходятся на долю графофона. При пользовании им встречались, конечно, препятствия; например, легко было уговорить сказательницу петь в рупор, но заставить петь громко было почти невозможно; большинство пело очень тихо, так что графофон, передавая точно абсолютную высоту, очень слабо воспроизводил силу звука. Несомненная заслуга этого инструмента заключается в точности воспроизведения напева в его природном строе.
В настоящем I-м выпуске «Трудов Музыкально-Этнографической Комиссии» печатается только
