Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен
Богато представлены записи песен А. В. Марковым — обрядовых и необрядовых — главным образом из губерний Архангельской, Калужской, Московской, Нижегородской, Олонецкой, Рязанской, Симбирской, Смоленской, Тульской, Ярославской.[19] Сказки представлены гораздо беднее — и по количеству текстов, и по их географическому диапазону.[20] Есть фиксации свадебного обряда и другие материалы, относящиеся не только к фольклору, но и к этнографии.
В рукописном фонде А. В. Маркова сосредоточены фольклористические записи ученого за четверть века: он вел их начиная с пятнадцатилетнего возраста, причем сохранившиеся тексты и примечания к ним «свидетельствуют о том, что уже в гимназические годы А. В. Марков становится достаточно квалифицированным собирателем народной поэзии».[21] Активное записывание фольклора он ведет и студентом, вскоре обратив свои собирательские устремления на просторы русского Севера, — в Олонецкой и Архангельской губерниях. За 12 лет он совершил 6 поездок на побережья Белого моря: в 1898, 1899, 1901, 1903, 1905 и 1909 гг., причем в третьей экспедиции А. В. Маркову сопутствовали музыковед А. Л. Маслов и фотограф-любитель Б. А. Богословский. Последний не только фотографировал, но стал и фиксатором фольклора: его записи А. В. Марков затем публиковал наряду со своими. Сотрудничество же с А. Л. Масловым продолжилось: он производил нотировку не только их совместных фонографических записей, но и тех, которые позже осуществлял один А. В. Марков. Следует согласиться с заключением Т. Г. Ивановой: «Если бы научная деятельность А. В. Маркова была ограничена исключительно экспедициями, то по результатам его поездок на русский Север мы могли бы назвать этого ученого выдающимся собирателем XX века. Ему <...> принадлежит честь открытия былинной традиции на зимнем, Терском, Поморском и Карельском берегах Белого моря».[22]
* * *
Внушительным результатом двух первых поездок стал хорошо известный каждому специалисту сборник, который А. В. Марков издал уже в 1901 г., — «Беломорские былины» (далее: ББ). Здесь собиратель опубликовал 116 своих записей — не только былин, но и нескольких духовных стихов, старших исторических песен, семейных баллад и небылиц, зафиксированных от 12 исполнителей в Зимней Золотице. Дальнейшие публикации — это изданные в 1906 и 1909 гг. два выпуска «Материалов, собранных в Архангельской губернии летом 1901 г. А. В. Марковым, А. Л. Масловым и Б. А. Богословским» (ММБ-1 и ММБ-2) и часть текстов напечатанного в 1908 г. сборника: Былины новой и недавней записи из разных мест России / Под ред. В. Ф. Миллера при ближайшем участии Е. Н. Елеонской и А. В. Маркова (далее: БННЗ). Кроме того, отдельные тексты приводились в исследовательских статьях, а также в некоторых сборниках, издававшихся и после смерти А. В. Маркова.[23]
Уместно процитировать здесь упомянутые выше посмертные отзывы о трудах А. В. Маркова, написанные М. Н. Сперанским, Ю. М. Соколовым и А. Н. Максимовым.[24] Они уделяют специальное внимание именно беломорским записям, оценивая собирательскую работу покойного ученого. По заключению М. Н. Сперанского, «несмотря на свою недолгую жизнь», А. В. Марков «успел, благодаря своей незаурядной энергии и смелости своей научной мысли, <...> стать своего рода начинателем нового периода в изучении русской этнографии и в особенности устной словесности. <...> В 1899 г., будучи еще студентом, он совершает уже первое путешествие с целию собирания памятников устного творчества в Архангельский край и привозит из этой поездки те „Беломорские былины“, которыми отмечен в истории изучения русской словесности устной новый шаг после ослабления временного интересов к этой области творчества.[25] Со времени А. Ф. Гильфердинга (70-е гг. XIX ст.) мы не имели такого свежего и обильного нового материала по былине, какой так отчетливо, добросовестно и умело записан и издан был в „Беломорских былинах“: своими записями и изданием А. В. Марков не только вносил ценный материал в науку, но и важный в том отношении, что им открывалась новая, почти не затронутая до сих пор область жизни нашего эпоса — архангельская былина с ее оригинальной физиономией в смысле и композиции, отчасти с новыми сюжетами и новыми былинами; это опровергало наши подсчеты, показывая, что состояние нашей былевой традиции далеко не так безотрадно, как это рисовалось многим исследователям после записей Гильфердинга и Рыбникова. И действительно, пример Маркова принес обильные плоды: тот же Архангельский край дал нам до сих пор еще не исчерпанный материал в изданиях Григорьева (Архангельские былины, 3 т.), Ончукова (Печорские былины) и другие, явившихся после „Беломорских“ Маркова. Заслуга эта Маркова перед русской наукой вне всякого сомнения, и должна быть оценена тем выше, что была своего рода подвигом самопожертвования со стороны А. В. Маркова: она, несомненно, ему самому стоила дорого: будучи некрепкого здоворья, он совершил такую поездку, требовавшую, в силу тяжелых условий работы на нашем Севере, <...> не только затратить большую энергию, но и значительно ослабить свое здоровье, что, несомненно, отразилось на последующей жизни собирателя. <...> Тем не менее с захватывающей энергией он совершил и еще не одну поездку в заповедный край. Результатом были два обильные выпуска „Материалов по Архангельской губернии“ (поездка 1901 г.), принесшие не только былинный, но и другой материал этнографическо-литературный (духовные стихи, лирические, обрядовые песни). Из тех же поездок А. В. Марков делился материалом и в „Былинах новой и недавней записи“ (М., 1908). Этого одного достаточно было, чтобы мы сочли себя обязанными ему <...>». Охарактеризовав затем исследовательские труды А. В. Маркова, М. Н. Сперанский заключал: «Эта лихорадочная энергия, быстрота, с которой работал А. В. Марков, производит впечатление горения, являющегося результатом самоотверженного стремления к научной деятельности, сознавая ее потребности. Но жизненные условия его были настолько неблагоприятны, что он в этой деятельности, несомненно, нужной для общества и науки, не выдержал до конца и ... сгорел».
Ю. М. Соколов писал: «Алексей Владимирович потому сумел внести много нового, освежающего в науку о русском фольклоре, что он не ограничился <...> лишь кабинетным исследованием теоретических вопросов о русской устной словесности, а перенес центр тяжести на наблюдения над живыми процессами <...>. Он соединил в себе кабинетного ученого-теоретика с практиком-наблюдателем. Такое сочетание двух направлений в изучении эпоса дало многие плодотворные результаты, и в дальнейшем почти для каждого исследователя стало обязательным быть в то же время и собирателем». В отзыве А. Н. Максимова подчеркивалось, что «А. В. Марков начал свою ученую деятельность в качестве собирателя» и «составленный им сборник «Беломорские былины» является одним из лучших в своем роде не только по обилию и интересу собранного материала, но также и по тщательности записи и обстоятельности комментария».
Эти качества издания А. В. Маркова отмечали уже авторы появившихся сразу по его выходе обстоятельных рецензий. А. Н. Пыпин, сопоставив сборник с опубликованными результатами предшествовавших собирателей — прежде всего П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга, сочувственно цитировал слова В. Ф. Миллера из предисловия к сборнику А. В. Маркова, что представленные в нем результаты собирательской деятельности приводят к принципиально важному заключению: «былинная традиция в Архангельской губернии
