Былины Печоры и Зимнего берега - Автор Неизвестен
И где была царица Солома́ниха,
А й она сидела-то во комнаты во царьскою,
215 И он пришел же к ей же он да под окошечко,
Просил же у ей милостыни спасеною,
И подала ему царица Соломаниха,
И подала царю Соло́ману милостину спасеную,
И она узнала, шшо же ето царь Соло́ман всё,
220 И проговорила она же с ним да слово ласково,
И говорила она ему да таковы слова:
«А и ты ой еси же, царь, ты царь Соло́ман же,
Э и куды тебе же спрячу царя Соло́мана же?
А у меня-то есь-то большой сундук во комнаты,
225 И ты садись-ко-се в сундук да всё ко мне же всё».
Посадила-то царица царя Соло́мана в сундук,
А она заперла его же крышкою в сундук же всё,
(А это уж правда ли? Много ли в сундуку посидишь?)
Заперла сундук, сама на его задницой села же.
Тут приходит-то царь Иван-от свет Микульевич,
230 А как приходит тут же Васька сын Торокашков же,
И они обеду-ту приходят всё обедати,
И тут же сели они есь да всё же кушати,
И розговорилисе тут царь Иван Микульевич,
И тут сидела-то царица Солома́ниха,
235 Она кушала с има да всё же ела она,
И завела она же рець да розговоры же:
«И уж ты ой еси, Иван прекрасной царь Микульевич,
И што я вам скажу, царица Солома́ниха,
А и со святой Руси налетели гуси,
240 А же как пришел-то к вам как пришел-то царь Соло́ман же,
А и он посажо́н-то у мене сидит же в сундуку».
А и тут заграял же царь прекрасной Иван Микульевич:
«А што сказали, што хитре-мудре царя Соло́мана,
А што хитре-мудре на свети нет,
245 А и как глупе-то нет царя Соломана на свети нет —
Как бы умной был разумной, не сел бы бабы под гнузно».
И тогда отмыкала царица Солома́ниха,
Выпускала царя да тут Соло́мана,
Выходил же царь Соло́ман из сундука же он,
250 Говорил же Иван царь ему Микульевич:
«Что сказали хитре-мудре царя Соло́мана на свете нет,
А глупе тебя, царь Соло́ман, же на свети нет,
Ты бы хитрой-мудрой был, не сел бы бабы под гнузно».
И тут говорил же царь Соломан же
255 Он царю же прекрасному Ивану всё Микульевичу:
«Уж ты ой еси, царь Иван Микульевич,
Уж ты сделай-ко-се мне ты да тут же всё,
Ише тут мне сделай вроди лисеньки,
И ты лисеньки сделай, три же грядочки,
260 На тех-то грядочках же ты же всё
Сделай мне да три же петелки:
А перьву петелку да делай ты воровану
(Смоляную),
А второй ты петелку мне делай липину
(Толстая, она скоро не затянитсе, он хитрой был царь Соломан, всё впереди же высмотрел),
Ише ту третью петелку сделайте шелко́вую».
265 И говорил тут царю-ту царица Солома́ниха:
«А ты прекрасной царь Иван же всё Микульевич,
А царь Соло́ман отойдет он своей хитросью же мудростью».
Говорил же царь Иван же всё Микульевич:
«Уж ты ой еси, царица Солома́ниха,
270 А какой же царь Соло́ман хитрой, мудрой?
Он бы хитрой, мудрой был, не сел бы тебе под гнузно,
А вот нету его некакой же хитрости».
А говорила опять царица Солома́ниха,
Говорила царю прекрасному Ивану-ту Микульевичу:
275 «Уж ты ой еси же, царь ты прекрасной Иван Микульевич,
Он омманит тебя да своей хитросью!»
Говорил тогда царь Иван Микульевич:
«Я не верю, шшо царь Соло́ман хитрой, мудрой же,
Я считаю, шшо нет у царя Соло́мана некакой хитрости».
280 И тут пошел-то царь, Соло́мана повели-то,
Повели его на ти мары, на лисеньки
(Мары — какие были приделаны к лисенькам),
И тут стал-то привели царя Соло́мана,
Говорил тогда же царь Соло́ман же:
«Уж вы ой еси же, царь Иван же всё Микульевич,
285 Ты позволишь-ко мне в последний раз да вострубить же мне,
Вострубить же мне да во туриной рог,
С светом белым же мне да всё проститисе».
И он позволил царь Иван же всё Микульевич.
Говорила царица Солома́ниха
290 Всё царю прекрасному Ивану-ту Микульевичу:
«Уж ты ой еси, Иван да царь прекрасной всё Микульевич,
Отойдет же царь Соло́ман своей хитросью же мудросью!»
И говорил-то прекрасной царь Иван Микульевич:
«Нет, царица же Солома́ниха, был бы хитрой-мудрой, не сел бы тебе под гнузно,
295 И глупе царя Соло́мана на свети нет!»
Вострубил царь Соло́ман во перьвой же раз:
«Уж вы умной которой, разумной,
Вы подите домой да не ходите вы
И смотрить-то смерти царя же всё Соло́мана,
300 Вам страшна будет смерть Соло́мана».
А которой умной-от назадь да воротилисе,
А которой безумной бежал всё же радовалсе.
Во второй раз трубил царь-от Соло́ман-от,
Он во туриной рог трубил — скоро его дружиночка храбрая
305 Она скоро-то же да одеваласе,
А во третей-от раз он трубил да во туриной рог —
А его дружиночка же храбрая,
А и она наехала во Царь же она во град же всё,
А она рубила-то до старого да малого всё,
310 Не оставляла она да их на се́мена,
И приезжали они скоро к царю к Соло́ману,
И тут Соло́ман-от царь сходил скоро со мар же он,
Он по лисенькам сходил, скоро соскакивал,
А он же приказал-то Ваську сына Торокашкова
315 И ише положить во ту петлю всё воро́вану,
А как царицу-ту Солома́ниху-то...
А как прекрасного царя Ивана Викульевича
А и как положить-то его во петелку в шелко́вую.
(А в шелко́вой-то скоро задавилсе царь Иван Микульевич, а в ворованой Васька Торокашков, а в липиной царица
