Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2 - Александр Дмитриевич Григорьев
Да на ту жа на подушецьку да цижолоё,
55. Да пот то же оде(я)лышко соболиноё.
Он заспал-захрапел да богатырским сном:
Только мать сыра земля потрисаласэ.
Не велика тут тученька да востучилась.
Не велика со дожжом да поднималасэ, —
60. Ишша едёт Дунай да сын Ивановиц.
Он выехал на горы да на высокия;
Он гледел, он смотрел ф подзорную трубочку.
Увидал он в едной дальней стороночьки:
Да не видит Дунаюшко-ли да черна шатра,
65. Только видит кроваточьку-ли да кисовою,
Только видит, у кроватки да стоит добрый конь,
Да на кроватки лёжит удалой доброй молодец.
Он сам сибе едёт да прироздумалса:
«Мне сонного юбить — да яки мёртвого,
70. Да не честь моя хвала будёт богатырская,
«Да не похвала моя будёт молодецкая:
Не узнаю я, какого роду-ли да какой зем(л)и».
Да приехал Дунаюшко ко кроваточьки;
Говорыл тут Дунаюшко таково слово:
75. Уш ты ой еси, бродяга да фсё простой мужик!
«Уш те полно, те спать, да фсё пора ставать,
Те пора де ставать да ехать братацсэ!..»
Да ставал тут Добрынюшка на резвы ноги,
Да ключево́ю водой да юмываецсэ,
80. Тонкой белою шоринкой да ютираицсэ;
Да скакал тут Добрынюшка на добра коня,
Да поехал тут Добрынюшка во чисто полё, —
Да выехал Добрынюшка на чисто полё.
Да и съехалис (с) Дунаём сын Ивановиц»,
85. Да и съехалисе палоцьками-ли да буёвыма, —
Они тем боём друг друга-ли да не ранили.
Да и секлисе сабельками вострыма, —
Они тем боём друг друга-ли да не ранили.
Да кололисе копьицями вострыма:
90. У их копьиця востры да извернулисе,
По насадоцькам копьица-ли да сломалисе, —
Они тем боём друг друга-ли да не ранили.
Волоцилисе тягами-ли да железныма
Церес те жа веть грывы да лошадиныя:
95. У их тяги-ти железны да изорвалисе, —
Они тем боём друг друга-ли да не ранили.
Да схватилисе плотным боём да рукопашкою,
Да водились они вёшной день с утра до вечора.
Да и солнышко фсё больше-ли до запада,
100. Да до запада солнышко — да до заката:
Вотоптались во сыру землю по колен в землю...
Не велика тут туценька-ли да востуцилась,
Не велика со дожжом да поднималасе, —
Да и едёт старой казак Илья Муромец.
105. Он выехал на горы да на высокия;
Он смотрел, он гледел ф подзорную трубочьку
Да на дальни чотыре да свои стороны.
Увидал он в едной дальней сто(ро)ноцки,
Увидал он на чистом поле два как молоцца.
110. «Да оп цём они деруцце, да ёп цём бой стоит?»
Он сам сибе едёт да прироздумалса:
«Если неверной с неверным — да буду стакивать;
Если руськой с неверным — да надо помошшь дать;
Если руськой-от с руським — да буду розговарывать».
115. Да приехал Илеюшка к добрым молоццам, —
Говорыл тут Илеюшка таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунай сын Ивановиц!
Вы ёп цём бьитесь, да ёп цём бой стоит?»
Говорыл тут Дунаюшко таково слово:
120. «Уш ты ой еси, Илеюшка-ли да старой казак!
Он приехал, Добрынюшка, ко черну шатру,
Он розорвал, ростоптал да весь черной шатёр,
А ласкутки розметал да по чисту полю,
Ростоптал тут веть бочьку да з зеленым вином,
125. Хош убросил братынечьку во чисто полё,
Ишша нецим мне Дунаюшку ёпохмелицсэ:
Да ёп том мы дере́мсе, да ёп том бой стоит».
Говорыл тут Добрынюшка таково слово:
«Уш ты ой еси, Илеюшка да старой казак!
130. А подрезаны подрези-ли да глубокия:
“Ишша хто к шатру приедёт, дак жывому не быть,
Жывому где не быть да проць не уехати”.
Да стоит тут веть боцька да з зеленым вином;
Да стоит тут братынецька-ли да серебрена,
135. Не велика, не мала — да полтора ведра;
Наливал тут я перву — да дле здоровица,
Выпивал тут я перву — да дле <здоров>ьица[226];
Наливал тут я втору — да дле весельица,
Выпивал тут я фтору — да дле весельица;
140. Наливал тут я третью — да дле похмельица,
Выпивал тут я третью — да дле похмельица.
Хмелина-ли в головы да поевиласе:
Я розорвал, ростоптал да весь черной шатёр.
Ишша ети мне как подрези не пондравились,
145. Да глубокия потписи не поверились:
“Ишша хто х шатру приедёт, дак жывому не быть,
Жывому где не быть да проць не уехати”.
Ростоптал я тут боцьку да з зеленым вином,
Хош убросил бра(ты)нечку во чисто полё...
150. Да ёп том мы деремсе, да ёп том бой стоит.
Уш мы ездим богатыри по чисту полю,
Не подрезываем подрези-ли да глубокия:
“Ишша хто к шатру приедёт, дак жывому не быть,
Жывому где не быть да проць не уехати”».
155. Говорыл тут Илеюшка таково слово:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка-ли да Мекитиц млад!
Ты бери-ко-се Дунаюшка за русы кудри,
Ты веди-ко-се ко князю да ко Владимеру,
Ты веди-ко-се его да во глубок погреп,
160. Не велик он, не мал — да сорока сажон!»
Да и бросили Дунаюшка во глубок погреп;
Да и дали Дунаюшку как книжечку,
Ишша тут же веть книжечку-ли да <П>салтырнею;
Да задвинули задвижечки-ли да жылезныя,
165. Не велики, не малы — да сорока пудоф;
Замыкали замоцьки да фсё немецкия,
Не велики, не малы, да сорока пудоф;
Да оставили Дунаюшка во глубоком погребу.
Да ётправилса Илеюшка-ли да старой казак,
170. Да ётправилса Добрынюшка-ли да Некитиц млад
Ко тому же ко князю да ко Владимеру;
172. Да и сели тут Илеюшка на почесьён пир.
282. Дунай
Да во стольноём городе во Киеве
Да у
