Старая погудка на новый лад. Русская сказка в изданиях конца XVIII века - Автор Неизвестен -- Народные сказки
И так Еруслан-царевич направляет путь свой к Тоскерскому государству, чтоб видеть прелести прекрасной царевны Зельвары, которую многие девицы ему восхваляли. Путешествие его продолжается месяц, другой и третий, как вдруг пришли ему на мысль его родители. Он вдался в размышление и сам про себя говорил: «Поехал я в дальнюю краину, и когда случится мне вступить в супружество с какою прекрасною девицею, а я не имею на то родительского благословения». Почему и обратился он паки к Бугжатскому царству, к которому по несколько временном путешествии прибыв, видит, что все в оном предано огню и мечу. Все крепости, замки, города и великолепные чертоги до основания разрушены. Повсеместно представлялись его взору одни только страшные развалины, мохом заросшие. И сие столь цветущее царство претворено было в ужаснейшую пустыню, страх и трепет причиняющую. На полях не слышно было реву пасомых стад, и вместо приятного звона пастушеских свирелей раздавался гнусный крик воронов, а благорастворенный и ясный воздух превратился в густейшую мглу. Еруслан-царевич, рассматривая печальные остатки Бугжатской столицы, увидел одну хижину, в которой нашел престарелого одинокого мужа. Поклонившись ему, Еруслан-царевич со стесненным сердцем говорит: «Почтенный старец, где сие царство девалось?» — «Храбрый витязь, — ответствует ему сей престарелый муж, — скажи мне наперед, кто ты таков?» Еруслан-царевич на сие говорит старику: «Разве ты меня не знаешь? Я сын здешнего царя Хираза Табернаевича и царицы Другистаны Алоизиевны, по имени Еруслан-царевич». Тогда старик пал пред ним на колена и со слезами говорил следующее: «Милостивой государь Еруслан-царевич, спустя много времени после твоего отбытия пришел под наше царство князь Зерог Брадач с несметным войском и царство сие разорил огнем и мечом, ратных людей побил триста тысяч, храбрых витязей тысяча человек, простого народа до десяти миллионов, да невинных младенцев умертвил более шестисот тысяч, а отца твоего милосердого царя Хираза Табернаевича и мать твою царицу Другистану Алоизиевну в полон взял; один только я спасся между человеческим трупом». Сие известие вяще усугубило горесть Еруслана-царевича и грудь его воздымалась от испускаемых вздохов. «Великий боже! — вскричал он от крайней скорби. — Почто погибло сие безвинное царство, почто попустил ты неверным враждующим супостатам превратить в страшную пустыню те благословенные места, в которых повсеместно возжигали тебе священный огнь и вместе с благовонным курением фимиама воссылали к тебе усердные молитвы? Пойду отмщу врагу, потешусь зверским образом над его членами, растерзаю его на части и докажу, сколько может быть злобен и лют Еруслан-царевич при всех своих добрых делах».
Потом, простясь со стариком, сел на своего богатырского коня и, поехав прямо ко владению Зерога Брадача, прибыл около полуденного времени к зероговой столице и неприметно въехал в город; а видели его только играющие на улице малые ребята, которых он спросил: «Где заключен сидит царь Хираз?» Они показали ему ту темницу, в которой Бугжатский царь со своею супругою сидели заключенные. Еруслан-царевич подъехал к темнице, которая охраняема была шестьюдесятью человеками вооруженных воинов. Он всех их побил, отшиб замки и, разломав темничные двери, вошел в темницу, где видит родителей своих, лишенных зрения и в великой печали друг подле друга сидящих. Он, пав пред ними на колена, со слезами говорил следующее: «Ах, любезнейший мой батюшка Хираз Табернаевич и дражайшая матушка Другистана Алоизиевна, какому подвергнул Бог вас несчастию!» Тут царь Хираз прервал речь его сими словами: «Я голос твой слышу, а тебя самого не вижу. Откуда ты пришел и какое тебе до нас дело?» Тогда Еруслан-царевич, видя недоумение отца своего, рассказал им обстоятельно, как он их нашел, и уверял всячески, что он подлинно их сын, Еруслан-царевич. «Нет, — продолжал опять Хираз, — невозможно тому статься, чтоб ты был наш сын Еруслан-царевич: когда б он был в живе, то мы не сидели бы заключенными в темнице и не влачили бы столь поносной жизни. Я в царстве своем был самодержавец, а здесь есмь хуже последнего нищего. Ежели ж ты называешь себя Ерусланом-царевичем, то поезжай за тридевять земель за тридесятое государство в темную землю к царю Змеевиду, убей самого царя, вынь из него желчь и, привезши ее к нам, помажь оною глаза наши, от того мы опять свет узрим и тебя узнать можем, а теперь, не видя тебя, и не верим».
Еруслан-царевич простился с заключенными, вышел из темницы, сел на своего коня богатырского и поскакал из града в чистое поле. Видевшие его на улице ребята сказали отцам своим, и от них дошло тотчас по порядку и до самого князя Зерога Брадача. Докладывают ему его приближенные бояре: «Государь наш князь Зерог! Был в нашем граде некий храбрый воин, конь под ним как лев, собою молод и весь вооружен, а ехал от темницы, в которой заключен царь Хираз со своею царицею». Немедленно князь Зерог Брадач послал своего начальника телохранителей Самара в темницу и велел ему расспросить заключенных обо всем подробно. Самар пришел к темнице, которую нашел растворенною, а стражей побитых. Он, вошед в темницу, говорил следующее: «Государь царь Хираз Табернаевич! Приказал тебя спросить князь Зерог, кто был в сей темнице?» На сие ответствует ему несчастный Хираз: «Как мы можем знать, кто у нас был в темнице? Был некто и назывался Ерусланом-царевичем, а подлинно ли он или нет, то нам неизвестно, потому что мы его по голосу не знаем». Самар доложил князю Зерогу о том, что слышал от пленного царя. Танкратский князь воспаляется яростию, повелел тотчас собрать войско, которое составляло числом двести пятьдесят тысяч. Из
