Леонид Сапожников - Изогну семь красок в дугу
Пилоточка
Следующую песенку я посвятил стюардессам «Аэрофлота». И все думал: вот спою им когда-нибудь и порадую! А время шло. Они успели сменить синюю форму на красную, да и вообще в жизни очень многое изменилось. Например, стало возможным свободно отправиться за границу. И вот, пролетая над Гренландией рейсом Москва — Нью-Йорк, я решил: сейчас или никогда! И познакомил наших очаровательных бортпроводниц со своей «Пилоточкой». За что был щедро награжден теплыми улыбками и горячим кофе:)
* * *Плывешь ты синей лодочкой,Ромашки, как прибой.Пилоточка, пилоточка,Как парус над тобой.
Румянец на ветру горит,Гудит ревниво «АН» —Тебя нарек подругоюНебесный океан.
И мне, простому смертному,К тебе не подойти —Под звездами, над ветрамиЛежат твои пути.
Плывешь ты синей лодочкой,Ромашки, как прибой…Пилоточка, пилоточка,Как парус над тобой.
III. ПРОСТО ЛИРИКА
Начну с двух стихотворений, написанных давным-давно, в девятом классе, в девятом классе, когда я лишь мечтал о любви (платонической!) и очень страдал от одиночества. Главное их достоинство — искренность, кое-где неловко прикрытая шершавыми фразами «под Маяковского».
Морозный воздух щеки колет…
Морозный воздух щеки колет,луна висит под звездным куполом…Сейчас бы Маше или Олечитать, да так, чтоб сердце щупалаи ей, и мне вся эта лирика:лунишка, звездочки и прочее…Взвали на плечи с центнер гирю-ка,тогда увидишь ты воочию,что это значит — в вечер свеженький,как будто только что из бани,воспев и небо, и подснежники,и массу прочей разной дряни,себе, не ей, прочесть все это,ведь нет ее с тобою рядом…Да, прав Ромео: есть Джульетта —жизнь рай, а нету — хуже ада.Быть может, надо быть смелее?Красивей нужно стать мне, что ли?Бреду уныло по аллееодин, без Маши и без Оли.
Облака — как розовая пена…
Облака — как розовая пена,словно в синей вазе взбит сироп.Два!.. Звонок, стихая постепенно,серебристо рассыпался бисером.
У подъезда школы смех и гомон.Где ж она? Минута — целый век!Я ведь тоже по латыни «хомо»,а по-русски — просто человек.
Все в шестнадцать лет любить хотели,все слагали верной дружбе гимн.Наконец! В ответ кивнула еле,усмехнулась и ушла с другим…
Лязгал медью колокол горластый,чуб трепала ветрова рука.Ветру что? Сквози себе — и баста!А над головою — облака.
Женщина, которую я выдумал
Женщина, которую я выдумал,В заповедном домике живетИ выходит павою невиданнойИз простых некрашеных ворот.
Машут ели теплыми ей лапами,Даже пень по-своему ей рад,А грибы размахивают шляпамиИ кричат пронзительно: «Виват!»
Ходит по чащобе, как по городу,С чёртиком веселым на плече.Хмурых леших путаные бородыДля нее свиваются в качель.
И краснеют лешие солидныеОттого, что выпала им честь!..Женщина, которую я выдумал,Все-таки, я верю, где-то есть.
Улетели белы гуси…
Улетели белы гуси,закружился листопад,улетели белы гуси,машет крыльями закат…Лишь тебя не выпускаетцарь лесной из октября.Осень щедрыми мазкамивсё рисует для тебя.
Яркокрасные хоромы,золотые купола,на коврах узор багровыйс бледножёлтым пополами янтарные обновы,и рубиновую брошь…Только цвета голубогов тех хоромах не найдёшь.
Не дари ей, царь влюблённый,ни атласа, ни парчи,—подари над звонким клёномсинекрылые лучи!Не упорствуй понапрасну,трон пурпурный не готовь,—не живёт без синей краскинастоящая любовь.
Тихо ходят ходики…
(Сельская учительница)
Тихо ходят ходики,спит в углу печаль.Ты снимаешь ботики,бабушкину шаль.Снова расколдованадЕвица красна…На дворе — колдобины,на дворе весна.
Тени пляшут парами,две свечи горят,тенькает гитароюрадиомаяк.За рукою-лебедем,как послушный паж,то быстрей, то медленнейходит карандаш.
Девочкам и мальчикамнеуды суля,выпускает галочекстаей на поля…Ой ты, галка алая,лебедю ответь:к витязю удаломукак ему лететь?
Тихо ходят ходики,спит в углу печаль,шаль дрожит пуховаяна твоих плечах.По плечам необнятымбродит тишина…На дворе — колдобины,на дворе — весна.
Карусель
По лужам шагает веселый апрель,на детской площадке поет карусель.Поет, что не будет зимы никогда,—навеки за реки ушли холода!А кони по кругу несутся в карьер,и кружится небо, и кружится сквер,Но кони гнедые не верят, как мы,что больше на свете не будет зимы.
А если поверят хотя бы на миг,помчат не по кругу, помчат напрямик,помчат вон из парка, из города вонтуда, где им слышится сабельный звон!Но кони по кругу несутся в карьер,и кружится небо, и кружится сквер,и грустные кони не верят, как мы,что больше на свете не будет зимы.
Речь на собственных похоронах в магнитофонной записи
Уважаемые товарищи,Станьте в круг, станьте в круг.Подходите смелее, барышни,Подходи, враг и друг!Не волнуйтесь, за все заплачено —За венки и за гроб.Ваше дело, глаза заплаканыБыли чтоб, были чтоб.
Ну, а если рыдать не хочется,Обойдется и так.Лишь не спутайте имя-отчествоВ похоронных речах.Не забудьте сказать, что труженик,Что не вор и не хам,И ступайте спокойно ужинатьПо домам, по домам.
А один стоит и не двинется,Головою поник.Размышляет он, с кем бы скинутьсяНа троих, на троих.Я тебе, браток, не компания,Я на то-о-ом берегу…Надо было обмыть заранее,А теперь — не могу.
Я теперь из ковша МедведицыПью вино, пью вино.Где-то есть ветряные мельницы,Ну, а мне все равно.Где-то пахнет дерьмом и подлостью,Где-то стон, где-то свист…Я теперь без забот и подданстваМежсозвездный турист.
Ну-ка, ушлые, равнодушные,Шире круг, шире круг!Обнимитесь, ноздревы с Плюшкиным,Обнимись, враг и друг!Не волнуйтесь, за все заплачено —За венки и за гроб,И не стоит, глаза заплаканыБыли чтоб, были чтоб.
1968
Кафе «Фрегат»
(Было такое в Питере на Васильевском, а может, есть и сейчас; мы славно там однажды посидели с Александром Городницким. Заметив знаменитого барда, лабухи на подмостках заиграли «Атлантов» и стали звать автора к микрофону. Александр в ужасе убежал на кухню, и мне стоило немалого труда вернуть его за столик. После чего он сказал музыкантам: «Никогда не играйте мои песни по кабакам!»)
Когда зюйд-вест, надежды вестник,приносит пыль далеких стран,не усидеть тебе на месте,двадцатилетний капитан.Рука привычно ищет шпагу,глаза — подзорную трубу.С друзьями выпей за отвагу,за буйство бурь, за ветра бунт!
С тобой бродяги и герои —храбрее нет и нет верней! —но твой корабль не построен,а может, он давно на дне.Дымят не пушки — сигареты,гремит не гром, а барабан…В кафе «Фрегат» плывет по светудвадцатилетний капитан.
1968
