Николай Хайтов - Приключения в лесу. Избранное
— А ты что за это время успел? — спросил под конец Панакуди.
— Меч свой наточил, дедушка! — ответил Сабота. — И, сдаётся мне, неплохо.
— Дай-то бог! И да помогут тебе громы небесные! — сказал старик, подняв глаза к потолку. — А как в крепость пробраться, придумал?
— Придумал. Только ты должен отдать мне золотые монеты, которые тебе дал за усы боярский сын из Глиганицы.
— Бери, пожалуйста. Больше ничего тебе не требуется?
— Нет. Дудку и перец я сам раздобуду.
— Я не ослышался? — наклонился к нему Панакуди.
— Нет. У тебя, дедушка, слух острый! — засмеялся Сабота и неожиданно спросил: — Когда Главный Прорицатель надевает свою маску?
— Когда отправляется беседовать с громами небесными. А ты почему спрашиваешь? Уж не метишь ли на место этого обманщика?
— Нет. Я так, на всякий случай… Мне ведь завтра с ним разговаривать…
— Ладно, сынок, открою тебе всё, что знаю. Неизвестно, что тебе завтра может пригодиться. Но только погоди малость, не сейчас… Сейчас я пойду обряжать Джонду. Причешем её, нарядим, как пообещали боярину, а завтра посмотрим, кому она достанется: дракону или… — он подмигнул юноше, — его победителю.
— Хорошо, дедушка, подожду, — сказал Сабота. — Только скажи, где у тебя перец.
— А вот он. — Сдёрнув со стены связку красных стручков, Панакуди протянул её юноше. — Но поосторожнее, перец у меня острый. Не обжигает, а, можно сказать, сжигает.
С этими словами Панакуди исчез за дверью, а Сабота взял стручки, положил в деревянную ступку и стал толочь, напевая такую песенку:
Перец, перец, острый перец!Ты желудки бедняковОбжигать всегда готов!Но теперь тебе для славыДело новое дано:Жги отныне, острый перец,То, что надо сжечь давно!Жги, жги! Злее, злее!Жги, жги! Не жалей!Жги, жги! Обжигай!Ой-ой-ой!Ай-ай-ай!Горький перец, ты, которыйЖег желудки бедняков,Будь сегодня, острый перец,Беспощаден и суров!Жги отныне то, что надо,Жги, пощады не давай!Жги, опустошай!Жги, уничтожай!
Пока Сабота толок перец и пел, время шло. Уже смеркалось, к селению подступала ночь.
Эта ночь должна была решить, будет ли затоплена боярская крепость, наступит ли для жителей Петухов новая жизнь и останется ли на свете дракон.
Вернее, сколько будет драконов: два, один или ни одного.
Будет ли спасена красавица Джонда?
Вырастут ли усы у влюблённого юноши?
Всё это мы узнаем к исходу ночи, которая медленно опускалась на землю. Одна за другой зажигались на небе звёзды.
Глава четырнадцатая
Когда рассвело…
Когда рассвело и над селением разнёсся звон колокольцев, из дома деда Панакуди вышел Сабота с торбой на спине и направился к крепости — туда, где находились желоба для молока.
Вскоре туда же подъехали и возчики, сгрузили бурдюки и только было принялись выливать молоко в желоба, как их ослы вдруг задрали хвосты и начали отчаянно брыкаться, а потом кинулись бежать кто куда… Дело в том, что Сабота ухитрился незаметно подсадить беднягам под хвост слепней — и не одного, не двух, а целую пригоршню. Возчики бросились ловить ослов, а Сабота тем временем быстро открыл один из бурдюков и высыпал в него чудодейственные коренья. Он даже успел вылить в жёлоб молоко из этого бурдюка.
Возчики вернулись потные, запыхавшиеся, поблагодарили Саботу за помощь, погрузили пустые бурдюки и двинулись назад в горы, а юноша подошёл к Главным воротам крепости.
У ворот стоял в карауле Бранко.
— Это ты, что ль, взялся дракона убить, дурья башка? — насмешливо спросил он.
— Я, — ответил Сабота.
— Кабы я вчера словил тебя, я б тебе показал дракона! Твоё счастье, что быстроногий, удрать успел. Но я могу тебя и сейчас схватить за грудки и препроводить в замок.
— Пожалуйста! Я тебе ещё спасибо скажу. Мне обязательно нужно в замок! — ответил Сабота.
— Это ещё зачем? — Взгляд у стражника стал жёстким, подозрительным.
— А затем! — Сабота вытянул руку, и на ладони у него сверкнули золотые монеты деда Панакуди. — Вот нашёл монеты, хочу показать Главному Прорицателю. Он всё знает, так пусть скажет, кто их потерял.
Бранко не сводил жадного взгляда с ладони Саботы. Заметив это, юноша протянул стражнику одну из монет.
— На, возьми, если хочешь. Не всё ли равно мне — две монеты я покажу Прорицателю или три?
Бранко оглянулся, поспешно схватил монету, спрятал, потом ударил концом копья о булыжник, и в воротах появился караульщик.
— Отведи к Главному Прорицателю, — распорядился Бранко. — Проверено! — добавил он, подмигнув Саботе, чтобы показать, какая милость ему оказана.
Собственно, милости никакой не было, потому что караульщик, хотя и спросонок, всё же обыскал Саботу, не спрятано ли у него под одеждой оружие. Не обнаружив ничего, кроме дудочки и торбы с едой, он повёл раннего гостя в покои Главного Прорицателя.
Загляни караульщик в торбу, он бы, наверное, удивился, потому что хлеба там было всего краюшка, а вот толчёного перца — несколько пригоршней. К счастью, он не стал развязывать торбу, потому что она была небольшая, в ней и кинжал не спрятать, а уж меч или копьё смертоносное и подавно.
Вступив во двор крепости, Сабота увидел множество слуг с вёдрами и кувшинами в руках — они направлялись за молоком для своих господ: боярских военачальников, вельмож и старейшин.
Если бы караульщик не спал на ходу, а шёл рядом с Саботой, он бы заметил, как просиял юноша при виде людей с кувшинами и как мгновенно спрятал улыбку, когда навстречу показалось отделение закованных в латы стрелков. Саботе почудилось, что капитан стрелков пристально вглядывается в него. Но, на его счастье, стрелки спешили сменить ночную стражу, и капитану некогда было спрашивать, кто этот бедно одетый паренёк и что ему тут нужно в такой ранний час.
Пройдя мощённый булыжником двор, они вступили в узкий, облицованный мрамором коридор, много раз поднимались и спускались по бесчисленным лестницам, миновали три двери и четыре преддверия и наконец оказались перед дверью, окованной серебряными гвоздями. Там стоял на часах человек в плаще из лисьего меха и башлыке.
— Один из соглядатаев Главного Прорицателя желает предстать перед ним! — объявил караульщик, который и вообразить не мог, чтобы крестьянский сын явился к Главному Прорицателю по какой-либо другой надобности.
Часовой в ответ кивнул, промычал что-то и исчез за дверьми, но вскоре появился снова и рукой показал — входи!
Перешагнув через порог, Сабота очутился в зале с каменными стенами и бойницами вместо окон. Пол был застлан медвежьими шкурами. Завидев юношу, Главный Прорицатель злобно сощурился.
— Что надо? — грубо спросил он и, шагнув вперёд, впился в Саботу своими круглыми, птичьими глазками. — Ты не состоишь у меня на службе. Как ты очутился здесь?
— Я здесь затем, чтобы показать твоей милости вот это, — ответил Сабота и, низко поклонившись, разжал кулак. На ладони блеснули две золотые монеты. — Я нашёл их и хочу узнать у тебя, чьи они, чтобы вернуть потерявшему.
— Это… это хорошо! — Прорицатель смерил юношу взглядом и пристально посмотрел на раскрытую ладонь. — Очень хорошо! — повторил он громче, глазом опытного сребролюбца определив, что монеты чужеземные.
Пока Главный Прорицатель рассматривал монеты, Сабота успел оглядеть залу. Он заметил, что на серебряном столике стоит кувшин — по всей вероятности, с молоком.
— Ой, горе мне! Что я наделал! — в притворном отчаянии воскликнул юноша и стал бить себя по голове. — Я переступил через твой порог, господин, прежде, чем ты позавтракал! Отец никогда не простит мне, что я помешал тебе выпить молоко!
— А ты не говори ему. Пусть это останется между нами, — милостиво произнёс Прорицатель, не сводя глаз с ладони Саботы. — Впрочем, я его сейчас действительно выпью. — И он с жадностью осушил весь кувшин, до самого дна.
— Слава громам небесным! — с неподдельным облегчением воскликнул Сабота и подал Прорицателю монеты. — Отдаю мою находку в твои руки, — с поклоном добавил он.
— А теперь скажи мне честно, — проговорил Главный Прорицатель, опуская монеты в глубоченный карман, — зачем ты всё-таки принёс сюда эти славные монетки?
— Я же сказал, — ответил Сабота, — чтобы ты узнал, чьи они.
— Будто бы! — недоверчиво бросил Прорицатель.
Сабота заметил, что зрачки у него расширились, взгляд стал словно бы прямей.
