Светлана Ольшевская - Ведьмин бал (сборник)
– Быстрей там! – рявкнула Ника изнутри.
Петро вынул из ящика топор, убедился, что тот острый, и ловко прорубил в старой двери из опилок небольшую дыру – как раз чтоб руку просунуть.
Я замерла в недоумении, совершенно не понимая, что он задумал. Петро тут же отложил топор.
– Ника, – крикнул он, наклонившись к дыре. – Таня, к сожалению, не разрешает мне ломать дверь. Но ключ нашелся – он висит на дверной ручке. Через эту дырку ты дотянешься и до ключа, и до замка, который сможешь отпереть.
Наверное, будь Ника в своем уме, она бы хорошо подумала, прежде чем соглашаться на такое нелепое и бестолковое предложение.
Сквозь прорубленную дыру высунулась рука в черной перчатке и зашарила по двери. И это была, разумеется, правая рука, ведь Ника являлась стопроцентной правшой.
И тут я поняла замысел Петра. Впрочем, он первый подскочил и крепко ухватил ее обеими руками за запястье.
Ника завизжала, выкрикивая в наш адрес разные словечки, весьма уместные и подходящие, учитывая наше вероломство.
Перчатку я стащила мигом, а вот с перстнем пришлось повозиться. Поняв, что мы собрались делать, Ника сжимала кулак и всячески сопротивлялась.
Но в конце концов все получилось. Перстень остался у меня в руке, а Ника за дверью чулана прекратила кричать и только глухо, протяжно застонала.
– Узнаю, – буркнул Петро. – У моей сестры был почти такой же. Но у нас так и не получилось его отобрать. Слишком поздно мы о нем узнали, и совсем уж поздно я придумал, как это можно сделать…
Я бегом бросилась на кухню, видя сквозь открытые двери, как все окна озарены уже не рыжим, а ясным, ослепительным белым светом.
Мы оба прикрыли руками глаза. Петро бросился к кухонному окну распахнул форточку и отскочил, дуя на руки.
– Эй, ты! – срывающимся голосом выкрикнула я, хотя у меня от страха и этой слепящей белизны непроизвольно текли слезы. – Забирай свою побрякушку и убирайся вон!
И я бросила перстень в форточку. С двух метров, но, по счастью, попала.
Шипение смолкло. Вообще все смолкло, тишина наступила мертвая. Даже Ника в своей каморке не подавала признаков жизни. Яркий свет в окнах начал меркнуть, пока совсем не погас. Стало темно, и тем более неожиданным оказался удар в стену, который сотряс весь дом. Я завизжала и, слабо соображая, что делаю, повисла у Петра на шее. Через его плечо видела, как что-то длинное и тускло мерцающее проплыло под окнами, а потом по небу мелькнула огненно-рыжая дорожка и снова воцарилась темнота.
И тут двери кухни распахнулись настежь, и стало светло. Только теперь источник света был вполне реалистичный – керосинка.
И как я могла забыть о бабушке? Весь этот шум-гам и иллюминация оказались способны разбудить даже ее, хотя прежде я считала, что это не под силу и трубе архангела.
– Это что еще такое?! – увидев меня повисшей на шее у Петра, бабушка чуть керосинку не выронила. – Что это вы… да как вы… Ах ты ж бесстыжая!
Я и рада была бы отстраниться, но мои пальцы от испуга так свело судорогой, что они никак не хотели разжиматься. В конце концов Петро пригнулся и высвободил голову из моих объятий.
– Совсем стыд потеряли! – продолжала бушевать бабушка. – Что я твоим родителям скажу?!
Но теперь, когда все самое ужасное осталось позади, бабушкин гнев нисколечко не пугал. Напротив, меня пронял глуповатый нервный смешок: тут такое творилось, а бабушка спала и ничего не слышала, а как все наваждение закончилось, так она нашла проблему там, где ее нет.
– Что-что? – хихикнула я. – Романтическое свидание тут у нас, а ты что подумала?
Бабушка так и застыла с открытым ртом, пораженная моей наглостью.
– А… Ника где?
– А мы ее в чулане заперли, чтоб не шлялась тут через каждые три минуты попить компотика. Достала уже! – пояснила я. Теперь и Петро заулыбался.
Бабушка гневно развернулась и, сделав несколько шагов по коридору, остановилась возле изуродованной двери чулана.
– Это еще что такое?!
– Это – окошко, чтоб еду подавать, – я вошла в раж. – Матрас у нее там есть, что еще надо для счастливой жизни!
Но бабушка не слушала. Она, наверное, подумала про нас вообще непонятно что, потому что заохала и кинулась открывать дверь кладовки.
– Ой ты, беда… Ника! – воскликнула она.
Ника, растрепанная, в одной перчатке, держась за стенку, вышла наружу.
– Спасибо вам, ребята, – сказала она хрипло, повернувшись к нам. Сказала нам, а не бабушке.
Тут бабушка совсем перестала понимать происходящее, так и замерла с вытянувшимся от удивления лицом. Моя милая бабушка Настя… Мне стало отчего-то жалко ее, я подошла к ней и обняла:
– Все хорошо, бабушка! Все уже хорошо! И это вовсе не то, что ты подумала.
– Кажется, я вам верю, – пробормотала бабушка. – Я тут в окне такое видела… А потом грохот… Думала, приснилось.
– Не приснилось, – ответила Ника за меня.
– Так, ладно, – бабушка приняла строгий вид. – Петро, шагом марш домой! А вы, красавицы, спать. Завтра поговорим.
– Ну как можно спать, если «завтра поговорим»? – с легкомысленным смехом сказала я, вслед за Никой входя в нашу спальню. – Стращают вечно разборками на завтра, а потом еще хотят, чтоб детки мирно спали.
– Спасибо, Тань, – Ника, казалось, меня не слушала. – Оригинальный вы придумали способ перстень отобрать. А то ведь я и знала, чем это мне грозит, а поделать с собой ничего не могла – меня словно силой какой-то к нему влекло…
– Это Петро придумал. А я, если честно, подумывала и правда тебя выпустить, чтоб этот гад не сжег нас всех вместе с домом, – и я виновато потупилась.
– Это были бы минимальные потери для человечества, – светским тоном ответила Ника, усаживаясь в кресло за столом и закидывая ногу за ногу. Спать она, похоже, не собиралась. – И поделом бы было. Я ведь сама виновата, что так случилось.
– Ну, тебя можно понять, – я раскинулась на ее диванчике, подперев рукой голову. – Тебе ведь нужно найти путь в нижний мир, помочь своему приятелю… Ошибок не делает только тот, кто вообще ничего не делает, но в этом и есть самая большая ошибка. А ты не оставляешь попыток, и я очень надеюсь, все же своего добьешься. Мы, наверное, снова расспросим знахарку…
– Что я слышу! – язвительно процедила Ника. – Неужели ты мне поверила?
– Да, а этот твой парень – он такой чернявый, с длинными волосами? Высокого роста, и у него такая кожаная куртка с нашивками. А еще он называл тебя Никандрой…
Нику словно катапультой сбросило с кресла.
– Что?! Откуда ты знаешь?!
– И тонкая белая прядь у виска.
– Не, белой пряди не было… Хотя после того, что случилось, могла и появиться, – выдохнула Ника и снова без сил упала в кресло. – Где ты его видела?
– Во сне, – призналась я. – Это он сообщил, что нужно забрать у тебя перстень.
– Давай по порядку, во всех подробностях! – потребовала моя подруга.
И я рассказала все, стараясь не пропустить ни одной детали. Ника сидела с побледневшим лицом, по которому текли слезы.
– Вот так, – прошептала она, когда я закончила. – Ты обладаешь вещим даром, оттого он к тебе и обратился… Как жаль, что мне это недоступно! Но шанс, выходит, все же есть!
– С чего ты взяла?
– Ну как же! Вилор хотел мне что-то передать, только не успел. Наверняка он знает, как ему можно помочь оттуда выбраться! А ты можешь снова выйти на контакт?
– Нет, – развела руками я. – Это вообще-то он сам вышел на контакт, позвав меня туда, где сейчас находится. Хотя я этого совсем не помню. А сама я не могу…
– Ладно, – она вскочила, прошлась по комнате, снова откинулась в кресле, а потом еще раз вскочила и прошлась. – Ладно! Ложись-ка спать.
– Постой, – воскликнула я. – А что, если наш школьный подвал и есть тот самый проход?
Ника покачала головой:
– Сомневаюсь. Мы его, конечно, вскроем, но не думаю, что все так просто…
Глава 28
Казак Иван Хмара
Утром никаких «серьезных разговоров» не состоялось. Когда я встала, то увидела в окно, что бабушка и Ника стоят во дворе и со скорбным видом смотрят на дом. Слегка встревожившись, я накинула куртку и выбежала к ним.
– Что случилось?
Мне не ответили, но когда я повернулась к дому, то все и так поняла. По всему периметру белоснежных стен, вверху, под самой стрехой пролегала горелая черная полоса. Да и сама стреха местами была в обугленных пятнах.
– Вот так да! – вырвалось у меня. – Он и правда чуть дом не спалил!
– Под счастливой звездой кто-то из вас родился, дурехи, – проворчала бабушка. Похоже, Ника уже все ей рассказала. Интересно, и про Вилора тоже?
– Теперь белить будем? – робко спросила я, непонятно почему чувствуя себя виноватой.
– Да ну, кто ж в феврале белит? – махнула рукой бабушка. – Это весной уже. А пока будем своей хатой пугать соседей. Даже не знаю, что им сказать. А я-то думала, все это сказки… С ума сойти! Рассказать кому…
Она хмыкнула, озорно тряхнула головой и пошла в дом.
