Людмила Матвеева - Точка Ру и 6 «Б»
– Пусть слушают, готовятся к взрослой жизни.
– Поймите, девочки, главное: с мужем надо быть терпеливой и очень покладистой, но одновременно – жесткой. – Объясняла Сиреневая.
– Что-нибудь одно, – встрепенулась Лидка Князева, – а то противоречие! Быть жесткой, быть мягкой! Запутали!
– Никакого противоречия – гибкость нужна. Иногда требовательность, иногда уступчивость. И много разных оттенков, как у художника.
– Лида! – сердилась Сильная, – вас сюда приглашают без права голоса – послушать и набраться ума. – И она притворилась сердитой, но девчонки разгадали притворство:
– А мы молчим!
– Набираемся ума!
– Только мне ваши советы не подходят! Терпеть и страдать не буду! – это Оля.
– И я не буду! – это Варвара.
– А я не выйду за изменщика!
– А ну-ка притихли! – Сильная стукнула ладонью по столику, вазочка с конфетами подпрыгнула. – Выскажутся взрослые, а вы, голубушки, пойдете в коридор.
– Мы больше не будем, – загудели девчонки.
Агата весело сверкнула глазами и спросила:
– Сильная, а лично вы? Неужели терпели и страдали? Вам это как-то не подходит.
Все притихли, и взрослые, и дети. Сиреневая протяжно вздохнула, поняла намек: ей, Сиреневой, подходит терпеть и страдать, а Сильной не подходит. Что ж, так и есть. Все люди разные, как любит говорить психолог Галина Петровна. Сильная молчала, смотрела на мандарины, на потолок – отвечать не хотелось.
– Расскажу в другой раз, если будет настроение.
– А я знаю, – сказала Умница, – Сильная боролась за правду, а муж хотел свободы, а не правды. И разбежались. Не обижайся, Сильная, но ведь так?
– В общих чертах – да.
Агата подумала: «Как моя мама. Тоже одна».
– А я начала новую жизнь, – вдруг объявила кассирша по прозвищу Кассирша. – На днях муж опять пришел выпивши, а я как будто не замечаю: шинкую капусту, а сама говорю ласково: – Видишь, как хорошо прийти домой на трезвую голову? И вид совсем другой, глаза живые.
– А он?
– Обалдел. Моргает, никак не врубится, чешет репу. Потом осторожно говорит: «Что с тобой? Не простудилась?» Он решил, что я аромата не чую. Я, конечно, чую, перегар в чистом виде. Я с ним не первый год, различаю что пил, когда и с кем. В тот вечер он выпил водки, запил пивом «Белый клен», и было это час назад. «Белый клен» – значит, с Петей из первого подъезда. Но мало ли, что я знаю. А говорю я другое: «Совсем новый человек пришел. Вот бы почаще так». Сбила его с толку. Не ругаюсь, не злюсь, хвалю: «Как ты мне нравишься трезвый». Он быстро в душ, потом спать. Решил, что без конфликта в любом случае лучше. А на другой день выпил мало. А на следующий – совсем мало. Может, так и дойдем до идеала?
Все смеялись, хвалили Кассиршу. Сиреневая сказала:
– Дипломат ты, оказывается.
– У тебя, Сиреневая, учусь. Иначе проигрывала. А теперь уже несколько дней мой голубчик не пьет. Хотите верьте, хотите нет.
– Верим!
– Не сомневаемся!
– Каждого можно привести в чувство, если найти ключик.
– Ты с новой стороны зашла, он от неожиданности сменил точку отсчета.
Девочки в своем углу смеялись, подталкивали друг дружку локтями. Агата сказала:
– Если он вдруг свихнется, вы ему вывих вправите. Мы в вас верим, Кассирша. Правда, девчонки?
И все кивали – соглашались. Потом был рассказ Сиреневой.
Мой драгоценный муж любит всех женщин. Он сам иногда говорит: «Мне все женщины нравятся, что поделаешь?»
– И что поделаешь ты, Сиреневая? – Строго спрашивает редактор Умница.
– Говорю себе: «Он такой человек». Я и вправду так считаю: таким родился. А в перевоспитание я не верю. Ты, Умница, своего исправила? Стал он другим?
– Не стал. Но я не теряю надежды.
– А я теряю. Послушайте очередную историю. Недавно мой Рассеянный пришел с работы в новой рубашке. Несуразная рубашонка, розовая в голубой цветочек. Какая очередная приятельница сделала такой подарок? Меня от злости подбросило под потолок. Но я ласково спрашиваю: «Сам купил такую прелестную дамскую блузочку?» – «Нет, подарили на работе за трудовые успехи. Это не дамская блузочка, а мужская рубашка. Модная». – «Дашь примерить?» – «Тебе велика, ты у меня хрупкая. И вообще, мужская рубашка – не твой стиль». – Сиреневая помолчала, потом добавила: – Иногда юмор спасает, вы бы посмотрели на эту рубашонку. А честно говоря, надоело! Не сложился брак, и никогда не будет он настоящим, честным, с доверием и пониманием. Не судьба. А вы видели хоть одну семью, которая живет так, как в юности мечтали? Хоть одну-единственную встретили?
Они молчали. Все молчали. Потом Агата пискнула не очень уверенно:
– У нас с мамой такая семья.
– Мама с дочкой не в счет, – Сильная улыбнулась Агате, – я со своей дочерью тоже живу без конфликтов. Но мы же говорим о мужчине и женщине.
– Все, кого я знаю, не могут договориться годами: он тянет в свою сторону, она – в свою. Не зависит ничего ни от интеллигентности, ни от мягкости, ни от сильного характера, – вздохнула Сиреневая. – Внешне хорошая семья, а внутри разлад и обиды.
И тут Сильная вдруг сказала:
– Вспомнила! Есть такая пара, где полное согласие, муж уважает жену, она с полным доверием относится к нему. И дети выросли прекрасные, четверо, между прочим.
– Легенда! Где ты, Сильная, таких нашла?
– В деревне Закатово, на Валдае.
И она рассказала.
– Мы в то лето жили в деревне Раскатово, а по соседству стоял дом, выкрашенный голубой краской. Все дома в деревне серые, а этот особенный. Александр Нилович и Наталья Васильевна Ниловы вместе уже полвека. Вокруг дома – яблони и сливы. А под ними разноцветные ульи. Однажды я зашла, познакомилась с хозяином и попросила:
– Александр Нилович, не продадите ли нам молока?
– Ждите хозяйку. Она молоком заведует.
– Вы же одна семья, разве не все равно, кто заведует.
– Нет, это нарушать неправильно. Наташа корову пасет, доит, моет. Она и молока продаст. А у меня другие дела, – и сел на низенькую скамеечку. Он плел сеть, такие ловкие точные движения – залюбуешься.
Пришлось мне подождать. Пришла хозяйка в белом платочке, загорелое лицо, живые глаза. Налила в наш бидон молока, густого, кремового, душистого.
– Меду хотите?
– С удовольствием, конечно.
– Саша! Можно москвичам медку?
– Можно. Банка в сенях на столе, – отозвался он от телевизора.
– Пчелами занимается Александр Нилыч, – она сказала громко, чтобы он там, в горнице, услышал, – он и медом распоряжается – кому продать, кому отказать, кому подарить чашечку. Поживете подольше, может, и вас удостоит подарка.
– Пожили мы с дочкой все лето. И подружились с Ниловыми. Они жили, как все – огромное поле картошки. Наталья Васильевна полола, окучивала, воевала с колорадским жуком. А он ловил рыбу на озере, чинил лодку, ремонтировал забор.
Они отличались от других деревенских людей. Чем? Не сразу поймешь. Труженики? Да и другие не ленятся. Картошку на зиму не только себе – корове, поросенку. И разные овощи – морковь, лук золотой. Наверное, их особенностью было удивительное согласие. Не только внешнее, а серьезное, органичное. Любовь? Конечно. Но и неписаный кодекс жизни: кто за что отвечает, есть границы, их не нарушают. Я сама над собой потом смеялась: угораздило меня в первый день обратиться к Нилычу: «продайте молока». Не его это дело, он и не лезет не в свое пространство. Много вы таких знаете? Я – нет. Я про Ниловых часто думаю, это всегда интересно. И вот еще одна картина. Прихожу к ним, зачем – не помню. Они сидят рядышком на диване и плачут! Оба! По-настоящему! «Что случилось? Наталья Васильевна! Александр Нилович! Да скажите же!»
– Рой ушел.
– Ушел рой и не вернулся.
– Пчелы всегда летают по лугам, по садам – им нужны цветы, сладкий сок нектар. Это понятно. Иногда летают далеко, но возвращаются. А тут пропали! Кто-то сманил? Все могло быть. Я удивилась: ну, рой, ну, мед. Но чтобы плакать! Ладно она, Наталья, женщина. Но он-то! Мужественный, сильный, большой и красивый сероглазый человек. Приехал на мотоцикле из поселка сын Алексей. Объехал окрестности, отыскал рой, разобрался с похитителем из соседней деревни. Вернул пчел на место. И только после всего, на другой день, она мне сказала:
– Понимаешь, Саша отчаялся: признал свою слабость – не справился с пчелами, со злым человеком, а раньше справлялся. Очень тяжело пережил: уходит сила. Ну, а я страдала за него, за Сашу моего.
Сильная закончила рассказ. Все долго сидели молча. Думали о чужих, незнакомых, давних людях. И о себе. А иначе ни к чему рассказы.
11. Как показать себя
Девочка Аня прислала письмо:
...Я очень застенчивая, но стараюсь с этим бороться. В ответственные минуты говорю себе: «Ты, Аня, не хуже других, даже, может быть, лучше. Больше уверенности, расслабься, улыбнись, не бойся сказать глупость – они же говорят всякую чушь, не зажимаются. А ты зажата, как плоскогубцы».
Очень понравились писательнице такие психологические упражнения. Решила испробовать их на себе, а тут как раз представился случай.
