Вахтанг Ананян - Пленники Барсова ущелья
— Да это же так понятно! — до корней волос вспыхнул Ашот. — Звери разорвали лошадь или осла и по кускам притащили в это укромное место.
— Умнейшие вещи говорит, а? — вынужден был признать Гагик. — Но вот самого главного ты все-таки не сказал: зачем наш милый барс забрался в эту пещеру?
Юный натуралист на мгновение задумался, но потом, словно вспомнив что-то, оживился.
— Эта пещера была кладбищем животных, — ответил он. — Сюда они приходили, когда чувствовали приближение смерти, забирались в самые темные углы и ниши и там подыхали. Отец говорит, что умирающие животные всегда пытаются уйти подальше от глаз, скрыться.
— Вот теперь я верю, что ты охотник. Ну, а поскольку я на две недели старше, подойди, я по-отцовски поцелую тебя. И можешь говорить теперь сколько тебе угодно!
Гагик встал и, взяв из костра кусок угля, большими буквами написал на скале над входом в Пещеру барса:
КЛАДБИЩЕ ЖИВОТНЫХ
открыли под руководством Ашота Сарояна юные натуралисты средней школы имени Степана Шаумяна в селе Айгедзор 17 декабря 1953 года
Сделав эту надпись, он отступил на несколько шагов и, подбоченясь, с гордостью разглядывал свое произведение.
— Вот и памятная доска! Не говорил ли я, что в конце концов все будет хорошо!
Ашот слепил снежок и тщательно стер им с «памятной доски» слова «под руководством Ашота Сарояна».
«Раньше он никогда бы не сделал этого», — невольно промелькнуло в уме у Шушик. Она ничего не сказала и только улыбнулась Ашоту, а он, довольный своим поступком, тихо, как бы самому себе, сказал:
— Вот так-то лучше. Ну, вставайте, пора возвращаться.
Солнце зашло, и отблески его лучей уже затухали позади горных хребтов, когда, нагруженные своими трофеями, ребята пришли домой, в Пещеру отшельника.
Их сердца были спокойны. Враг уничтожен, и теперь они уже не погибнут. Наоборот, быть может, даже принесут какую-то пользу своей стране и ее науке.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
О том, что не единым хлебом сыт человек
Так, ценой великих испытаний и усилий, ребята достигли спокойствия и некоторой обеспеченности. Погода была хорошая, они во всеоружии готовы были встретить и дурную. Топливо было, пища — тоже. Было и жилье, теплое, удобное. Пусть горы Малого Кавказа посылают в ущелье сколько угодно метелей и вьюг — теперь они не страшны.
Набив травой шкуру барса, Ашот поставил чучело в одном из углов пещеры. Дико пофыркивая, сторонилась его Чернуха и с такой опаской загораживала собой своего детеныша, словно это бездыханное чучело могло вдруг ожить и разорвать ягненка.
Шушик разостлала на полу пещеры широкое пальто Ашота и, высыпав на него зерна пшеницы, начала очищать их от сора. Она собиралась варить кашу. Гагик с интересом наблюдал за работой девочки.
— Плов с мясом будешь делать, Шушик? — с необычайной для него скромностью спрашивал он.
— «Плов, плов»! У тебя одно на уме — как бы поесть! — И, подняв голову, Шушик сказала с упреком: — Вы все только о еде и беспокоитесь. А чистота? Мы совсем одичали. Гагик и Саркис даже не умываются.
И правда, теперь, когда они были сыты, новые требования предъявляла к ним жизнь. Еще десять дней назад Шушик хотела поднять этот вопрос, но побоялась, что мальчишки посмеются над ней. А сейчас ее слова достигли Цели.
— А как же умываться без мыла? — спросил Гагик.
— Мыло я нашла.
— В Барсовом ущелье — мыло?
— Да, то, что может заменить мыло. Пойду сейчас принесу, тогда и узнаете.
Пониже Глиняных копей Шушик остановилась и долго возилась здесь, что-то выкапывая из земли.
Вскоре она вернулась в пещеру с комком серой крепкой массы в руках.
— Что это?
— Дикое мыло, кил. В нем есть растительные жиры. Во время войны мама стирала этим мылом. А если сюда прибавить еще немного жира, совсем хорошо получится. Давайте делать мыло! Нарежем жир, вытопим… А, Гагик?
Гагик отнюдь не был чистюлей и неохотно принял участие в производстве мыла, тем более что на это дело потребовался еще и ценный медвежий жир.
Но работа все же началась. Когда ребята смешали расплавленный жир с массой, принесенной Шушик, хорошо ее вымесили и, разделив на кусочки, придали им форму мыла, Шушик сказала:
— Ну, берите теперь каждый по куску и мойтесь, а я буду поливать. Ах, неряхи, только о еде и думаете!
Кил и горячая вода действительно прекрасно смывали грязь с лица и рук. Шушик с помощью Гагика вымыла даже голову и от этого сразу повеселела, оживилась.
— Согрейте еще воды и вымойте ноги, — распорядилась она, и ей никто не возразил: все понимали, что в этой области она хозяйка. — И вообще, объявляю сегодняшний день санитарным. Наберем воду во все посудины, согреем, и я буду стирать белье — свое и ваше.
— Эге, это дело трудное!
— Ничего трудного. Ну, пошли за водой.
— Пойдем. Но зачем ты будешь стирать? Свое белье мы и сами постирать можем, — сказал Ашот.
Гагику такая деликатность вовсе не пришлась по вкусу.
— Эх, не даешь ты человеку возможности послужить коллективу! — с досадой сказал он.
— Вы подумайте, как хорошо: теперь у нас будет чистое белье, а ведь это очень важно, очень! Какая жизнь в грязи, — продолжала Шушик.
Она так вдохновилась своей маленькой победой, что предложила устроить даже баню.
— Это так просто! Стоит только заделать щели в двери, раскалить камни и облить их водой. Поднимется такой пар, что пещера станет настоящей баней. Вода горячая — купайся вволю!
Гагик открыл было рот, чтобы возразить, но Ашот не дал ему сказать и слова:
— Шушик права. День сегодня теплый, настоящий банный день. Будем купаться. Шушик, ты набери мелких камней около пещеры, Асо нарежет веток и сделает для каждого по венику — по русскому обычаю будем мыться. А мы с Гагиком пойдем за водой.
— Что-нибудь и мне поручи, — сказал Саркис.
— Тогда веники будешь готовить ты, а Асо пусть вместе с Шушик собирает камни.
Приготовления к бане не отняли много времени. Часа через два вода была нагрета, камни накалены, и от жаркого огня в пещере стало совсем тепло.
— Ну, вы пока раздевайтесь, а я сбегаю принесу еще немного мыла, — сказал Гагик и выбежал из пещеры.
Шушик в это время пасла на освещенном солнцем лужку Чернуху, а ягненка держала на руках. Она должна была купаться во вторую очередь. Но ждать пришлось долго. «Видно, что-то произошло в пещере», — начала тревожиться девочка.
А произошло вот что.
Ребята давно уже почти искупались, но ждали Гагика, а его все не было.
Ашот решил сходить за ним.
Он нашел товарища дремлющим, спрятавшимся за камнем в ивняке.
— Как тебе не стыдно! Куда ты пропал?
— Не могу, — коротко ответил Гагик.
— Чего не можешь? Заболел ты, что ли?
— Не могу… не могу, — тупо твердил Гагик. — Дома вымоюсь.
Ашот не знал, то ли смеяться ему, то ли злиться, но натура взяла верх, и он стал выговаривать Гагику:
— А еще о недостатках Саркиса говорил, о том, что его трудно исправить! На себя-то посмотри! Сбежал! И от чего сбежал? От мытья!
— Переменюсь я, братец… На какой образец хочешь, на тот и переменюсь. Только о бане лучше со мной не разговаривай, я в такой холод раздеваться не могу.
— «Не могу, не могу»! Заладил одно и то же! — разозлился Анют. — Ты бы о коллективе-то подумал! Нельзя же нарушать правила общежития!
— Опять лекция! Ах, Ашот-джан, речи твои — услада моя. Трудно оторваться от них!
И, словно приговоренный к казни, поплелся Гаги домой, а Ашот, все еще опасаясь, что товарищ снова сбежит, конвоировал его вплоть до самой пещеры.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
О том, что нет худа без добра
В борьбе за существование ребята случайно сделали ряд важных, суливших стране большую пользу открытий. Они и не помышляли об этом, им и в голову не приходило, что опыт их пребывания в пещере может многое подсказать не только их селу, но и всей стране.
Один Ашот делал из своих раздумий некоторые выводы и считал их такими важными, что ожидал лишь подходящего момента, чтобы поведать о них товарищам.
И этот момент наступил.
После купания ребята сидели у костра, посвежевшие, повеселевшие. Только Шушик, уединившись с Асо, что-то терпеливо объясняла ему, — кажется, грамматические правила.
— Нам надо обсудить несколько новых событий, происшедших за последние дни, — официально объявил Ашот. — Прежде всего — Чернуха.
— Ну, что тут обсуждать? Чернуха есть овца. Она родила и пришла вслед за ягненком, — зевнув, сказал Гагик. — Давайте-ка лучше подумаем, как нам сберечь медвежье мясо, чтобы оно до весны не испортилось.
