Светлана Ольшевская - Ведьмин бал (сборник)
Ольга росла самоуверенной и надменной девчонкой, часто смотрела на других свысока. Особенно когда за ней начали ухаживать мальчишки – а таковых было несколько, – воспринимала это как должное, но сама оставалась ко всем холодна. Но однажды приехали в деревню к Пилипчукам родственники – какая-то солидная дама с взрослым сыном, – решившие провести лето на чистом воздухе. И вот этот молодой человек – его звали Сергей – с первого взгляда покорил сердце Ольги. Ее словно подменили – она забыла всякую гордость, ни на шаг от него не отходила. А для Сергея это, похоже, не было ничем серьезным. Лето закончилось, и он уехал. Обещал, правда, звонить, но ни звонков, ни писем не последовало. А номер, который он оставил, оказался неверным.
– Если я его когда-нибудь увижу – убью, – сказал Петро, и я каким-то шестым чувством поняла, что это не просто к слову сказано. – По правде говоря, я надеялся, что он уедет и Ольга его забудет. Очень уж он мне не нравился, а особенно его мамаша… Но когда он уехал, она стала ждать. На других парней вообще не смотрела, а все думала и страдала. Так прошло несколько месяцев. За это время моя сестра изменилась до неузнаваемости. Куда и девалось былое веселье – она стала мрачной и нелюдимой. Колдовством даже пыталась заниматься. И однажды… Я помню этот день. Она вышла из дома и направилась по дороге к лесу. Я-то думал, она на огороды пошла, но когда через полчаса пришел туда, ее там не было. А она вернулась вечером, палец тряпкой замотан, и ни с кем в тот день больше не разговаривала. После того и началось. Как вечер – сидит допоздна, все уже спать легли, а она все сидит, в окошко смотрит. А потом валяется в постели до обеда…
– Вот и с Никой то же самое!
– Я так и понял. Мы думали – она заболела, потому что вид у нее был…
– Да понятно какой, – вздохнула я.
– Так длилось около недели, и с каждым днем она худела и чахла. Только под вечер оживлялась, ее тогда охватывало какое-то сумасшедшее веселье. Доктор наш местный – его мама вызвала – ничего такого у нее не нашел, а посоветовал поехать в город на обследование и заодно показать психиатру. Но Ольга никуда ехать не пожелала, заявив, что у нее не болезнь и доктора не помогут. Вот тогда мама и обратилась к знахарке.
– К бабушке Федосье?
– К ней. Она-то нам и рассказала, что за гость является к Ольге. Огненный змей, извечный обитатель старых курганов. Он является к женщинам, которые вот так тоскуют по любимому, в облике того, о ком они грезят. И раз за разом понемногу выпивает их жизнь. Пока в конце концов не отнимет душу, и женщина умирает.
– Так было и с Ольгой? – поразилась я.
– Да. Когда мы позвали знахарку, было поздно, она уже ничего не могла поделать. Только и посоветовала, что запереть ее в комнате на ночь. Но мы в такое не слишком поверили, вот и решили проследить. И увидели то же, что и сейчас.
А уже на следующий раз родные закрыли Ольгу в комнате, наглухо заколотив ставни на окнах. Она металась, кричала, билась об дверь до самого утра… А когда утром дверь открыли, Ольга – страшная, растрепанная – выбежала из дома и, словно полоумная, бросилась бежать по той дороге, что вела к курганам.
– Я побежал за ней, но не мог догнать – она словно на крыльях летела. А когда все же добежал, то увидел – стоит моя сестра на кургане, а над ее головой, где-то в полуметре, светится яркая огненная точка. И вдруг Ольга закричала пронзительным голосом и упала замертво…
Он замолчал, я тоже ничего не ответила, пытаясь осмыслить услышанное.
– Так вот почему бабушка рассердилась, что мы туда пошли! – сказала я наконец. – Еще намекала так туманно, не могла прямо сказать!
– Ну… Такое прямо рассказывать – не каждый поверит, – хмуро ответил Петро. Наверное, он был прав – я сама бы скорее восприняла этот рассказ как очередную деревенскую байку. Если бы не увидела подтверждение своими глазами.
– Вот и имеем теперь результат, – вздохнула я. – А я-то думала, почему бабушка, узнав, что мы ходили к курганам, допытывалась, не страдаю ли я по кому-нибудь.
– А ты не страдаешь? – поднял глаза Петро.
– Нет, конечно! – воскликнула я. – Вот и, услышав отрицательный ответ, бабушка сразу успокоилась. А про Нику спросить не догадалась! Слушай, но я не понимаю – если ты знал, чем опасны эти курганы, почему повел нас туда?
– Потому что когда я советовал вам не ходить, вы не слушали, а если б не повел, то пошли бы сами. Разве не так?
– Ну…
– Вот именно. Мы пришли и быстренько ушли, и от этого никакой беды не случилось. Потому что Ника пришла с нами, она болтала и думала о делах житейских. А вот когда она на следующий день пришла одна, стояла там, погруженная в свои переживания и вспоминала того, кого потеряла… То и вызвала на свою голову. Впрочем, даже если бы она туда не пошла, то он и сам бы мог ее найти, раз она так тоскует.
– И откуда эта нечисть взялась? – я встала, прошлась и снова села, сил уже не было никаких. – Ты тут знаешь все местные байки и предания. Неужели с этим ничего нельзя поделать?!
– Не знаю, – он задумчиво смотрел перед собой, словно пытался что-то вспомнить. – Говорят, были когда-то люди, которые умели с таким справиться. Но сейчас… Вряд ли.
– Когда-то было их валом, а как понадобились, так и нет никого! – психанула я. – Зачем они тогда вообще нужны!
Петру нечем было меня утешить. Немного помолчав, он попрощался и ушел домой.
Глава 20
Снадобье бабки Федосьи
Устав после трудного дня, я отключилась, едва коснувшись головой подушки.
Что за странное дело! Как только я погрузилась в сон, как снова увидела нашу деревню сверху.
В том, что она наша, сомнений не было. Хотя на вид изрядно отличалась. Теперь хат было десятка два-три, не больше. Они сгрудились маленькой испуганной стайкой и были со всех сторон обнесены частоколом – высоченным, выше всех крыш, и почти вровень с куполом крошечной деревянной церквушки в центре деревни. А рядом, слева от деревушки, шла дорога. Нет, не так – Дорога! Большая, широкая и накатанная, она шла мимо деревни, которая теперь, особенно по сравнению с ней, казалась крошечной. Я смутно поняла, что вижу какие-то давние времена, а эта дорога станет впоследствии нашей улицей.
Мне стало видно дальше, и я увидела, что привычного леса нет на месте! Разве что небольшая роща виднелась в сторонке. Дорога вела прямиком к курганам – огромным, жутковатым, они зловеще чернели на фоне рыжевато-багровых полос закатного неба. Теперь было видно, что их три – один большой, другой чуть меньше, а третий, хоть и низкий, сглаженный временем, но все же гордо возвышался над землей. Ветер гнул пожелтевшие травы, было муторно и тревожно.
Ворота в частоколе, окружавшем деревню, были открыты. Неожиданно я увидела, что по дороге к курганам бредут люди, одетые во все темное. Ба, да это похороны, оказывается, – впереди несли гроб, в котором, как мне четко было видно, лежала молодая девушка в белом.
Я видела, как они с гробом на руках поднимались на самый высокий курган, на склоне которого чернела выкопанная яма.
В толпе я не заметила ни священника, ни каких-то других представителей церкви, которые, по моему мнению, должны были непременно присутствовать на похоронах. Гроб безо всяких церемоний опустили в землю, быстро засыпали яму, не поставив ни креста, ни камня, не сделав даже холмика, – могилу просто сровняли с землей и торопливо стали спускаться.
В этот момент последние лучи заката погасли, и все вокруг охватила полная тьма. Только теперь я обратила внимание на горящие факелы в руках нескольких человек. И тут я увидела страшное. У подножия среднего кургана, находившегося неподалеку, что-то блеснуло. Вода? Да, точно, вода, скорее маленькое болотце, которое я не заметила раньше. Над ним стал клубиться туман, он все сгущался, белесый и светящийся, а потом в нем зашевелились темные смутные очертания уродливых фигур. А подножие среднего кургана из-под самого низа чуть-чуть замерцало, как если бы под слоем земли там тлели угли.
Люди с криками, которых я почти не слышала, со всех ног бросились обратно по дороге, а тени медленно, но уверенно двинулись за ними.
Что это было? С отстраненным любопытством, какое бывает во сне, я взирала на этот кошмар откуда-то сверху и гадала – догонят или нет? Кто-то из бегущих взял такую скорость, что мигом скрылся с глаз. Но некоторые, надо полагать, старики, вообще не могли бежать. Они ковыляли с трудом, и расстояние между ними и страшной погоней неумолимо сокращалось…
И тут, откуда ни возьмись, в клубах пыли на дороге возникла конница. Точнее, небольшой отряд всадников стремительно пронесся по дороге по направлению к курганам, и тени замерли на месте. Похоже, ни всадники, ни их лошади нисколько не боялись этой жути, на лицах – смуглых, обветренных, с длинными развевающимися усами – читался веселый азарт. Среди остальных мчался человек в высокой красноверхой шапке, держащий в вытянутой руке не саблю, как его товарищи, а какой-то странный предмет. Палка с набалдашником в форме волчьей головы… То есть нет – это был топорик, чья рубящая часть имела форму волчьей головы. Таких странных топориков я не видела никогда.
