Светлана Ольшевская - Ведьмин бал (сборник)
– Это… скоро пройдет.
Я села, не зная, что делать и что ей дальше говорить. Ну как на мою подругу – умную, к сантиментам не склонную – могла свалиться такая напасть? А может, деревенские байки – не такая уж и выдумка? Вдруг здесь и правда водится какая-нибудь нечисть, способная одурманить? Ведь такое бывает, и я не могу этого отрицать – сама сталкивалась. Если так, то Нике не психиатр нужен, а хороший знахарь.
– Ника, – сказала я осторожно. – Ты мне скажи – твой кулон всегда нагревается при появлении нежити?
– Всегда.
– А он не нагревался… когда ты ночью выходила?
– Нагревался, – равнодушно ответила Ника.
У меня отлегло от сердца.
– Так это не парень твой был, а нечисть какая-то! – подскочила я к ней. – Может, демон, принявший его облик! Или вообще вампир!
– Я не хотела никому говорить, – устало сказала Ника. – Но он и есть вампир.
– Твой парень?
– Да.
– Нет, все-таки тут психиатр нужен! – не сдержалась я, однако не утерпела и посмотрела внимательно на ее шею. Разумеется, никаких зловещих отметин там не было.
– Вот потому я и не говорила, – спокойно ответила она. Но спустя минуту вдруг тихо сказала: – Знаешь, Таня… Может статься, это действительно не он. Но когда я его вижу, то забываю обо всем, и мне уже больше ничего не надо. И у меня просто не хватит сил, чтобы отказаться, не выйти, когда он зовет…
– Значит, это мне не приснилось? Я действительно слышала, как тебя звали: «Ника, Ника…»
– Ну вот, а говоришь – психиатр нужен, – моя подруга тяжело, неуклюже села на кровати. – Если нужен, то нам обеим.
Она встала, держась за стенку, прошла к столу, неловким движением выдвинула ящик.
– Танька, иди сюда.
В ящике стола я увидела старую, потемневшую от времени деревянную коробочку. Я ее и прежде видела у Ники на полке, но она никогда не позволяла никому притрагиваться к этой вещице.
– Открой.
С внутренним трепетом я взяла коробочку, подняла крышку. Внутри оказался Никин серебряный крестик на тонкой цепочке, а рядом лежал хорошо знакомый мне кулон на суровой нитке – тот самый, предупреждающий об опасности.
– Зачем ты сняла его?!
– Жжется слишком, – легкомысленно улыбнулась она.
– А крестик зачем, тоже жжется?
– Крестик раздражает его… Просил не надевать. Да и что тут такого – ты вон тоже крестика не носишь, и многие не носят, и живы. Но я не об этом сейчас, – ее взгляд снова стал адекватным. – Ты вот что, возьми это пока себе. Отдаю на хранение. Вдруг со мной чего… а я думаю, что так и будет… Отвезешь тогда кулон моей маме, она знает, что с ним делать.
Я испугалась за Нику всерьез, но в то же время обрадовалась – раз кулон теперь будет у меня, то я надену его и…
– Не вздумай надевать его ни в коем случае! – категорично предупредила Ника.
– Почему?
– Нельзя. Сторожевой знак надевается человеком раз и навсегда. А если при живом владельце его наденет кто-то другой – знак тут же потеряет силу, – ответила она и ухмыльнулась нехорошо: – Знаю, о чем ты сейчас думаешь, ха-ха! Если надеть его после моей смерти, он силу не потеряет, нет. Но это наложит на тебя такие обязанности, с какими ты уж точно не справишься! Носить его – это судьба. Для кого-то дар, для кого-то проклятие, но уж не отвертишься.
– Да ничего такого я не думала! – сказала я. Тон получился неуверенным.
– Ага, – издевательски кивнула она. – Не думала, конечно. Но это я так, предупреждаю…
– Да я сейчас думаю, кого к тебе вызывать – знахарку или психиатра!
– Хоть всех скопом зови – никто не поможет, – издевательское выражение сменилось прежним, усталым и обреченным. – Пропадаю я, Танечка, пропадаю. И, что самое ужасное, совершенно не могу с этим бороться. Не могу и не хочу. Спрячь лучше коробочку куда подальше, а то мало ли…
С большим трудом я дождалась вечера и прихода наших друзей, уже ставших постоянными гостями. Время тянулось медленно, я с горем пополам вышивала, а Ника сидела в спальне и любовалась своим перстнем. Похоже, он единственный еще радовал ее в этом мире.
Коробочку я спрятала в самом старом шкафу, где хранились бабушкины вышивки. Я лихорадочно думала, что мне теперь делать, несколько раз брала мобильник, чтобы звонить родителям, Никиной маме, в «Скорую помощь», но всякий раз клала его на место, так никуда и не позвонив. Страшно одной принимать такие решения – куда проще сидеть и ничего не делать. Хотя, будь бабушка дома, я бы уж точно ей все рассказала. Но ее по-прежнему не было…
Глава 17
Гадание перед зеркалом
В этот раз наши друзья пришли быстрее бабушки. Они ничего не знали, веселились и смеялись, включили музыку. И Ника, выпорхнув из комнаты, снова присоединилась к этому веселью. От ее утреннего замученного вида теперь не осталось и следа – теперь она была ожившей, свежей и как-то по-странному красивой. К огромному удивлению, я увидела на ней свою собственную бежевую блузку.
– Ничего, Тань, что я твою блузку взяла? – задорно спросила она, увидев, как я на нее смотрю. – Ну, прости, это… У меня здесь вещей приличных нет, одна чернота сплошная, как раз в тон к здешнему отключенному электричеству. Дома есть подходящее платье, но я его забыла взять.
– Бери, – только и ответила я. Меньше всего меня сейчас волновала судьба блузки.
– А что, хлопцы, повеселее ничего нет? – обратилась она к парням, включившим какой-то медляк.
Тарас хмыкнул и поставил концерт «Агаты Кристи». Петро, похоже, только изображал веселую улыбку на лице, но как только остальные увлеклись разговором, он поманил меня рукой, и я вслед за ним вышла за дверь. По темному коридору мы прошли в большую комнату. Там было тихо, звуки музыки с кухни доносились приглушенно, и если бы кто-нибудь вышел в коридор, нам было бы слышно.
Недолго думая, я передала ему весь разговор с Никой, попутно рассказав и о кулоне, и о ее несчастной любви. Может быть, это последнее было непорядочно с моей стороны, но я уже не думала о приличии. К моему удивлению, Петро заинтересовался:
– Так значит, она до сих пор любит этого человека, погибшего больше года назад?
Мне не понравился такой его интерес к Никиной личной жизни. Мелькнула мысль – уж не заглядывается ли он на мою подругу? И я ответила:
– Еще как любит! Она даже не поверила в его гибель, предпочитает верить в какую-то фантастическую историю, которую сама выдумала, и до сих пор его ждет. А теперь вот утверждает, что видела…
– Вот, значит, как, – еще больше нахмурился Петро. – Это плохо, очень плохо.
– Что ж плохого? – меня снова кольнула ревнивая мысль.
– Плохо то, что она сильно тоскует об умершем! Это может навлечь – если еще не навлекло – страшную беду. Как с моей сестрой…
– А что случилось с твоей сестрой?
– Не сейчас об этом, – мотнул головой Петро. – Я предлагаю ночью проследить за Никой. Потому что надеюсь – все же это не то, о чем я подумал.
– Да что у вас всех тут за тайны?! – возмутилась я.
– О некоторых вещах лучше не говорить против ночи, – покачал он головой.
– Трудно, наверное, жить возле аномального места? – съязвила я.
– Ты даже не знаешь, как трудно, – тихо сказал Петро, и мне стало стыдно за свою иронию.
Мы договорились, как будем действовать вечером, и вернулись в кухню к остальным.
– …А мы на зеркале гадали, – рассказывала Тося какую-то очередную историю. Зажгли свечку перед зеркалом и смотрели.
– И что там увидели? – ухмыльнулся Тарас, в очередной раз доставая фотик.
– Да вроде тень какая-то промелькнула, никто и не успел рассмотреть.
– Кто-то рукой махнул! – высказала свое мнение Ганя.
– Никто не махал, я видела, – уперлась Тося.
– Что ты видела, если ты в зеркало смотрела? Или, скажешь, не так?
– И не подеретесь! – подначил Тарас.
Я прошла мимо них и подбросила уголька в печку.
– Зеркала, – задумчиво сказала Ника. – Вы, как я поняла, просто поставили свечу перед зеркалом и смотрели в него?
– Ну да.
– Так не гадают. Зеркала надо друг напротив друга поставить, тогда можете увидеть и будущее, и прошлое, и лешего в панамочке. А вы просто смотрели в зеркало. Так можно увидеть только две вещи.
– Какие? – заинтересовался Тарас.
– Себя, разумеется, – словно бестолковому, пояснила ему Ника, а потом добавила, глядя прямо перед собой: – И того, кто стоит за спиной.
Тут мы все повернулись к ней. Ника с безумной, легкомысленной усмешкой продолжала:
– Того, кто стоит за спиной, вообще-то увидеть невозможно. Как ни крутись, ни верти головой, а он все равно будет сзади, и ты его не увидишь.
– Ну, если резко повернуться, человек может за тобой не успеть… – начала Тося, но Ника перебила:
– Человек – да.
– А… кто еще может стоять за спиной? – испуганно спросила Ганя, и все начали оглядываться. Все, кроме меня, конечно. Они ведь не знали, что Ника сошла с ума…
А она живо вскочила со своей табуретки, прошлась по кухне.
