Лола и аварийный вход - Изабель Абеди
Читать дальше я не стала. Я бросилась к телефону, набрала номер бабушкиного книжного магазина и крикнула в трубку:
— Того, кто продает детям такой хлам, как «Справочник для любителей кошек», нужно немедленно уволить!
7. Неприятный телефонный разговор и коза-пленница
— Стоит ли так расстраиваться, Лола, — сказала мама, приготовив нам с Фло холодный шоколадный напиток. — Твоя кошечка здорова. Она подрастет, и ты сможешь ее погладить. Может быть, ты просто слишком сильно этого хочешь? Тогда давай подумаем, чем бы тебя отвлечь.
Я подула в соломинку, чтобы пошли пузыри, и подумала про Алекса. Однажды, когда мы с Фло жутко поссорились, он сказал мне: «Ты Лола-львица, и для меня ты всегда в главной роли, несмотря ни на что. Понимаешь?»
Что-то вроде этого мне и сейчас хотелось услышать. Очень-очень. Поэтому через пять минут я уже набирала номер Алекса. Голова у меня чесалась, потому что я знала, кто возьмет трубку.
— Алло?
Я торжествующе посмотрела на Фло, и она подняла большой палец.
Голос принадлежал маме Алекса, но когда я попросила позвать его к телефону, он стал не очень-то приветливым.
— У Алекса больше нет времени для тебя, — заявила она. — И пожалуйста, не звони сюда больше!
Треск и короткие гудки. Я уставилась на телефон. Мама Алекса просто швырнула трубку!
— Да, короткий получился у вас разговор, — пробормотала Фло.
Не то слово! Я была знакома с мамой Алекса только по телефону, но такой сердитой она еще никогда не бывала. И как это понимать: «У Алекса больше нет времени для тебя»?
— Может, они уехали с классом на экскурсию? — предположила Фло, когда я передала ей то, что услышала.
Я покрутила пальцем у виска.
— Наверно, он сообщил бы мне, правда?
Фло рассеянно пожала плечами и распахнула окно, чтобы впустить в гостиную свежий воздух. И тут я услышала шум. Сейчас он был еще громче, чем прошлой ночью. Фло тоже подкатилась на своей коляске к окну.
— Там цирк, — сказала она.
— Где это? — заинтересовалась я.
— Там, — Фло махнула рукой в сторону берега канала.
И в самом деле: за деревьями, которые росли на противоположной стороне улицы, виднелась остроконечная верхушка циркового шатра. Она была синяя в красную полоску, а шум раздавался по всей улице.
— Идем скорее туда! — воскликнула Фло. — Я хочу взглянуть, стреляют ли там человеком из пушки, и есть ли у них пожиратель огня.
— Не хочу, — буркнула я.
Фло уперлась обеими руками в подлокотники коляски.
— Лола Фелозо, — сердито проговорила она. — Мне кажется, твоя мама права. Тебе нужно отвлечься, а мне нужен свежий воздух. Если я останусь здесь еще хоть на минуту, я больше никогда в жизни не смогу смотреть на рыбу.
«Не самый плохой вариант», — подумала я. Но когда Фло все-таки развернула коляску и покатилась к входной двери квартиры, я двинулась за ней. Цирк в нашем районе — по крайней мере, можно хотя бы взглянуть.
Первое, что мы увидели, — маленький шатер, а вокруг четыре небольших жилых вагончика. Но большой настоящий цирк тут и не мог разместиться.
Перед одним из вагончиков собралась целая толпа детей, и когда мы подошли поближе, я обнаружила, что он переделан в клетку. Там бродила из угла в угол лама, но она была такая грустная, что я побыстрей покатила коляску Фло дальше. Я раздумывала над тем, умеют ли ламы жаловаться, когда вдруг заметила другое животное. Козочку. Маленькую и беленькую.
Она была привязана короткой веревкой к другому вагончику. Теперь я поняла, откуда доносилось блеяние по вечерам. И сейчас козочка снова заблеяла. Но голос у нее был совсем не такой, как у школьных Снежинки и Пятнышка, — у тех он звучал радостно.
— Бедняжка моя, — прошептала я и подошла поближе к козочке.
Я шла очень осторожно, чтобы не испугать ее. Но она совсем не боялась меня. Наоборот — пошла навстречу, а когда я протянула руку, подставила головку, чтобы я ее погладила. Нос у нее оказался сухой и горячий, а глаза сверкали, как у Белоснежки. Они казались влажными, как у моего папая, когда он тоскует по Бразилии.
— Почему тебя тут привязали? — шепнула я козочке, которая подошла уже совсем близко.
Уши у нее не висели, как у Снежинки. Они торчали в стороны, а то ухо, в которое я шептала, слегка подрагивало, словно от щекотки. Козочка с интересом принюхалась к моему карману.
— Эй! — рассмеялась я. — Там для тебя ничего интересного нет.
— А может и есть, — ухмыльнулась Фло.
Тут эта коза ловко вытащила из кармана скомканный листок бумаги. Сжевала его, проглотила и облизнулась, будто это и в самом деле было что-то вкусное.
— Не понимаю, — удивилась я. — Это же был листок с контрольной по математике!
— Тогда можешь считать, что она уже сыта, — заметила Фло. — Теперь у нее в животе тюльпаны герра Груэнштанге и покупки герра Пакманна.
Я снова рассмеялась.
— Только бы у нее не было расстройства желудка. Вот уж не знала, что козы едят бумагу.
— Козы едят все, — сказала Фло. — Я где-то читала, что они могут есть даже обледенелые ветки вместе со льдом!
Козочка принялась облизывать мои руки, и я снова рассмеялась, потому что это было щекотно.
— Моей кошечке следовало бы у тебя поучиться, — сказала я и почесала между рожками у козы.
В ответ она ткнулась в мою щеку своей мордочкой.
— Ты ей понравилась, — заметила Фло, и на сердце у меня от этих слов слегка потеплело.
Мы не видели артистов цирка в тот вечер, но когда уходили домой, мне ужасно хотелось прихватить с собой и белую козочку.
Вечером мама напекла блинчиков со шкварками. Я съела семь штук, а моя Белоснежка даже не прикоснулась к своей миске. А чему тут удивляться, если она слопала целых одиннадцать рыбных сухариков!
После ужина мы сели играть в карты. Мама играла с нами и страшно ругалась, потому что осталась в дураках семь раз подряд. Фло выиграла трижды, а я — четыре раза. Потом нас спровадили спать.
Вскоре моя подруга начала похрапывать, а я не спала — лежала и смотрела в темноту. Потом услышала, как заблеяла белая козочка возле циркового шатра, и вдруг подумала, что не хочу быть дрессировщицей животных. Даже в воображении. Львы в Париже от этого ничего не потеряют, и снежный барс тоже.
Лучше я стану защитницей
