Сэм Левеллин - Гадкие Крошки
— Опаньки, — произнес Пит, как будто через силу. — У меня аллергия.
Маргаритка стремительно подошла к двери и повернула ручку. В этой комнате было совсем не темно, потому что это было что-то вроде оранжереи, и тропическое солнце яростно жарило сквозь высокий стеклянный потолок. Из мягкой земли росли настоящие деревья; их опутывали разнообразные ползучие растения. Было жарко, сыро и сильно пахло кошками. Причина запаха стояла нос к носу с Маргариткой. Тигр размером с лошадь, вздернул черную губу, оскалил клыки и страшно зарычал.
— Кис-кис, — сказала Маргаритка.
— Сейчас я буду чихать, — слабым голосом сказал няня Пит. — Я точно знаю.
Маргаритка сказала:
— Бедняга. На платочек. — И протянула няне Питу носовой платок с черепом и костями — их вышила своей проворной иглой Примула.
Тигр изготовился к прыжку.
— Ну, Примула?
— Минутку, я думаю…
Из вещевого мешка Примула вынула пучок зеленых листьев и протянула их Маргаритке. Та сунула их тигру. Тигр разинул пасть с десятисантиметровыми клыками и рыкнул. Потом понюхал листья. Глаза у него сошлись к носу, он лег на бок и по-дурацки замурлыкал.
— Чего это он? — спросил няня Пит. — Апчхи! Извините.
— Будь здоров, — сказала Примула.
— Что э-э-э… Пчхи? — сказал Пит.
— Кошачья мята, — пояснила Примула. — Пьяненький, пьяненький, пьяненький… — Она почесала тигру пузо, и тот благодарно завилял хвостом.
— Когда ты кончишь играть с животными, — сказала няня Маргаритка, — давай займемся делом.
Она живо провела их сквозь джунгли к двери в дальнем конце оранжереи, нажала на ручку и вошла.
За дверью была стеклянная лестница, в которой плавали форели. Наверху — игровая комната, откуда слышались звуки отчаянной свары. В комнате стоял промышленных размеров музыкальный центр, домашний кинотеатр с экраном во всю стену и несколько мотоциклов. Всё — сломанное. Среди разрухи слонялись трое детей. В мешковатых футболках, мешковатых джинсах и с грязными волосами до плеч. Они с ужасом уставились на нянь.
— Но вы же мертвые, — сказали дети.
— В самом деле? — сказала няня Маргаритка. — Так, голубчики. Кто будет убирать беспорядок?
— Не знаю, — сказал средний ребенок. — Мне всё равно.
— Начинайте прямо сейчас, — сказала Маргаритка.
— А когда кончите, я дам вам ужин, — сказала Примула.
— И очень вкусный, — сказал няня Пит, жуликовато подмигивая.
Меньший ребенок выступил вперед.
— Моих брата и сестру нельзя беспокоить подобными требованиями, — сказал он. — Мы, Блаа де Клаа, происходим от Хапсбургов, чтоб вы знали. Наши предки правили почти везде, почти что с начала времен. Ни один Хапсбург в истории не убирал своей комнаты. Эта идея настолько ниже нашего достоинства, что мы не можем разглядеть ее даже в лупу.
— Даже в микроскоп, — уточнил старший.
— Так было раньше, — сказала няня Маргаритка.
Ребенок насупился:
— Я не понял.
— Добро пожаловать на планету нянь, — пояснила Маргаритка. — Где вы будете сами убирать свою комнату. И кушать вкусный ужин, который приготовит вам няня Примула.
Ребенок снисходительно улыбнулся.
— Ошибаетесь, — сказал он.
Маргаритка вздохнула.
— Примула?
Примула выступила вперед с подносом, на котором лежали три крохотных пирожных. Она сказала:
— Отведайте это, о, наитишайшие и благороднейшие детки.
— Ну, раз надо… — сказал старший, глядя на пирожные довольно жадным взглядом.
Остальные двое вяло протянули руки, сунули пирожные в свои аристократические ротики, раскусили и проглотили.
И замерли.
Маргаритка прошла вдоль застывшей шеренги нерях. Она была гораздо ниже их. В нависающих над ней лицах ничто не шевелилось.
Маргаритка обернулась к Примуле:
— Что ты в них положила?
— Яйца. Сахар. Кукурузные хлопья. Шоколад…
— Ни глаз тритона? Ни костей черной кошки?
Примула выпрямилась во весь свой стосорокасантиметровый рост.
— Ничего специального. То, что ты наблюдаешь, — это обыкновенный Вкусовой Транс.
— Что?!
— Эти несчастные дети так долго ели невкусную скучную пищу, сдобренную лишь сахаром и красным перцем, что нормальная еда просто сшибает их с ног.
— Боже мой! — сказала Маргаритка.
Средний ребенок легонько зашевелился.
В глазах малолетних Блаа де Клаа забрезжили признаки мысли. Они оглядывались в поисках новых пирожных.
— Хорошо, дети, — сказала няня Маргаритка. — А теперь назовите ваши имена.
— Отто, Бенц и Лорелея. Где еще маленькие булочки?
— Позже. Сначала работа.
— Работа? А что это такое? — спросила Лорелея.
— Если сделаешь то, что тебе сказано, я объясню.
Малолетние Блаа де Клаа сурово нахмурились:
— Сказано?!
— Слушайте сюда. Вы сделаете то, что мы предлагаем: подарите змей и тигров зоопарку, опрятно оденетесь, а потом немножко поиграете в увлекательные настольные игры… — няня Маргаритка подалась вперед, гипнотизируя детей взглядом из-под котелка. — Если сделаете это, Примула приготовит вам еще пирожных. Если не сделаете, Примула не приготовит вам пирожных. Всё просто.
Мучнистые лица осветились.
— Таких пирожных, как те? — уточнила Лорелея.
— Еще вкуснее, чем те, — сказала Примула.
— Невозможно, — сказала Лорелея, по-видимому, выступавшая от имени общественности. Она немножко подумала: — Значит, если вы скажете: «Прыгай!», няня Маргаритка, мы должны будем спросить: «Высоко?»
— Умница, — сказала Примула.
— Пока дают пирожные, — согласилась Лорелея.
* * *А у Подержанных Сетей и Траулеров ситуация складывалась препаршивая. Старшему Механику Кронпринцу Беовульфу Исландскому (низложенному) никак не удавалось сосредоточиться.
— Это как у тепя насыфается? — спросил он, наморщив свой почти бесконечный нос.
— Креветочный траулер, — ответил Хирам Фиш, указывая на груду ржавчины, висевшую на швартовах у причальной стенки. — Принадлежал одной даме, она рыбачила только для развлечения. Красивое судно, сходная цена.
— Аха, — рассеянно сказал Старший. — Кассиан?
— Пойду попинаю шины, — сказал Кассиан.
— Только не очень сильно, — предупредил Хирам Фиш и улыбнулся обезьяньей улыбкой, хотя ноги у него приросли к земле.
Но Кассиан уже перескочил на палубу. Он спустился по лестнице в трюм и вынул из кармана молоток.
— И-и-ех, — сказал он и, размахнувшись, изо всей силы ударил молотком по обшивке. Раздался глухой треск, и молоток прошел насквозь. Из ржавой дыры фонтаном хлынула вода, Кассиан выскочил на пристань.
— Я, конечно, могу ошибаться, — сказал он, — но, по-моему, судно тонет.
— Легкой постройки, — уныло сказал Хирам Фиш. — Для быстроходности.
— И очень ршафый, — с отсутствующим видом промолвил Старший Механик. — Следующий?
На следующем траулере загорелся двигатель, когда его (вопреки совету Хирама Фиша) попробовали запустить.
Следующий был из дерева, и Кассиан проткнул гнилую обшивку пальцем.
Потом был еще один, и еще. К тому времени, когда они дошли до десятого, над пристанью висела туча дыма, а у Хирама Фиша ходили желваки величиной с грецкий орех. Все его сотрудники были заняты тушением пожаров и откачиванием судов, пробитых безжалостным молотком Кассиана. Два траулера безвозвратно ушли на дно гавани.
— Подойдите сюда, джентльмены, — сказал Хирам Фиш. По багровому лицу его катился пот.
Кассиан послушно проследовал за ним на середину пристани:
— И что?
— Станьте, пожалуйста, вот сюда. — Хирам Фиш показал на большую красную «X», нарисованную на досках.
— Зачем?
— Я хочу вас сфотографировать.
— Зачем?
Такого вопроса раньше никто не задавал. Хирам Фиш знал по опыту, что все обожают фотографироваться.
— Приятно, когда тебя фоткают, — сказал он.
— А как это? — спросил Кассиан, широко раскрыв глаза от детского любопытства.
Хираму Фишу смертельно надоели эти несговорчивые клиенты. Он яростно протопал к красной «X».
— Стал здесь, — сказал он. — Чего сложного-то?
— Ничего сложного, — сказал Кассиан.
Если бы Хирам Фиш не был так взбешен, он, возможно, вспомнил бы, что стоит перед табличкой с надписью: ОПАСНО. БАССЕЙН С АКУЛЯМИ. Кассиан нажал большую красную кнопку под табличкой.
— Не на-а-адо! — закричал Хирам. Под ним раскрылся двустворчатый люк, и он рухнул в бассейн с акулами.
— Да-а, — протянул Кассиан, с интересом наблюдая за хитроумными маневрами торговца и треугольных плавников. Он порылся в карманах и кинул в черную воду пару пакетиков.
— Отпугифающий порошок, я полагаю? — сказал Старший Механик, но как-то безучастно.
— Приправа к мясу, — сказал Кассиан.