Павел Шуф - Улыбка лорда Бистузье
Бедняга-учитель растерянно заморгал, с трудом понимая мои, надо сказать, бессвязные объяснения.
— Около чайханы? А что он там делает? Чай с аксакалами пьет?
— Какой чай?! — я протестующе замахал руками. — Он люк сторожит. Боится, как бы малыши не посыпались в кипяток. А чайханщика не было…
Только с третьей попытки я успокоился и спокойно растолковал, что к чему.
— Он и сейчас там?
— А где же еще, раз до сих пор в школу не пришел? Очень опасное там место. Если бы вы только видели. Люк… Глубокий очень… А из него пар идет…
— У вас сейчас будет труд? — быстро спросил Эммануил Львович.
— Труд, — подтвердил я.
— Вот и хорошо. У меня — «окно», а насчет тебя с вашим учителем договорюсь. Пойдем, покажешь, где Сервер застрял. Может, надо помочь.
Он улыбнулся:
— Это ведь гоже по теме урока. Верно?
— Я тоже пойду, — вызвалась Стелла. — Раз по теме.
— Лучше пусть Васька пойдет, — сказал я, явно удивив всех. И объяснил — Может, что-нибудь тяжелое нужно будет таскать.
Васька, к моему удивлению, уклонился от приглашения отличиться.
— Не-е, — запротестовал он решительно. — Я не пойду… У меня с утра… рука болит… Сильно-сильно…
Ну и лентяй… Перереботал что ли вчера?..
Следом за учителем мы со Стеллой выскользнули из класса и поспешили к чайхане. Сервер, устроившись у тахты, как у верстака, ловко орудовал ножовкой, сооружая самодельную крышку из досок, вынесенных Азимом-ака. Пот струился по лицу Сервера, но он в горячке ничего не замечал.
— Вот, — показал он свое корявое изделие. — Временная, конечно, крышка, но зато спокойнее будет.
Азим-ака горестно развел руками и забавно запричитал:
— Ничего моя не понимает! Вчера люк был, сегодня люк нет. Баран не съел, курица не съел. Кто
съел?
Он горевал не зря — ведь люк входил в ЗДЧ — зону действия чайханы. Подобно тому, как подшефные наших тимуровцев входили в ЗДШ и ЗПД — в зону школьного и пионерского действия.
— Можно, я что-то скажу… — пискнула Стелла.
— Говори, если хочешь.
Удивительно! Стелла даже личное информационное сообщение готовила как яичницу. Нашептывала в уши слушателей масло и только следом сырые слова. Чтобы прожарились, что ли, как следует?..
Стелла вдруг шепнула:
— Сбегай быстро к тетушке Марьям.
— А это зачем? — усмехнулся я. — Капусту проведать — не готова ли?
— В бочку загляни, — растолковывала Стелла. — В третью. Ну, Володечка, ну, пожалуйста! Уж больно все хитро в записке, которую Васька принес от тетки.
Дело-то пустяковое. А раз просит Стелла — то, выходит, и вовсе пионерское поручение. Тем более, что бочки тетки Марьям входят в ЗДШ и ЗПД. Надо выполнять.
… Заглянув в бочку, которую мы вчера доверили Васькиным заботам, я вскрикнул от удивления. На капусте важно покоилась… чугунная крышка люка!..
Вот так история! Выходит, Васька эту крышку вчера потехи ради и выковырял вечерком в ЗДЧ, когда Азим-ака ушел домой?
Тетка Марьям подтвердила уже и без того понятное:
— Вася привез этот гнет. Совсем ночью. Говорит, долго не мог подходящего гнета сыскать. Но дал слово — выполнил. Сам сюда и положил его. Настоящий пионер!
Я не стал объяснять, что за гнет доставил Васька, создав в ЗДЧ угрозу ЧП.
— Да-да… — Только и вымолвил. — Выдающийся гнет! Лучший в мире… Но только из-за него ваш Сервер пропустил сочинение и теперь получит двойку.
У тетушки Марьям вытянулось лицо:
— Сервер не был на уроке? Но он же вовремя ушел в школу! — ее изумление было неподдельным.
— Васька от вас записку принес учителю. Ее вы писали?
— Я, — подтвердила тетка Марьям. — Он бумагу просил и даже помогал, подсказывал, что писать. Сказал, очень нужно.
— И вы написали?
— А разве я написала неправду? — обиделась тетка Марьям. — Вася ведь гнет принес, как и обещал…
Гнет, гнет, гнет… Он уже давил на меня, как на капусту. Я пробовал ковырнуть его, приподнять. Куда там! Будто прирос чугун к капусте и готов всю жизнь прожить в этой вкусной среде обитания, а под старость и самому хорошенько просолиться и назло всем прочим чугунным собратьям размякнуть, стать съедобным. В крышке был добрый пуд веса…
Уныло побрел обратно. Сервер и Стелла стояли у люка с новенькой, хотя и корявой, деревянной крышкой. Эммануил Львович пил чай на тахте и беседовал с чайханщиком Азимом-ака. Я не узнал Сервера. С его лица смело можно было лепить аллегорическую гримасу с названием «Неподдельное удивление». К тому же он почему-то беспрерывно моргал и дурацки улыбался.
— Ты чего, — насторожился я. — Стресс после перепуга?
— Угу, — кивнул Сервер и непослушной рукой открыл портфель, нашарил дневник и протянул его мне. — Т-ты что-ниб-будь п-онимаешь? — спросил он. — Открой, открой сам…
Я открыл дневник и опешил. В графе первого урока рукой Эммануила Львовича было вписано: «Сочинение на тему «Так поступают пионеры». Рядышком стояла потрясающе жирная, прямо-таки упитанная пятерка.
— Ловко! — восхитился я. — А ты, парень, не промах. Все ясно. Вижу, время даром не терял, на тахте написал мини-сочинение, пока люк был голеньким. Ну, циркач! Успел уже и Эммануилу Львовичу на проверку подсунуть.
— Ты н-ничего не п-понял, — отшатнулся Сервер. — Не писал я сочинения, ничего не писал! Я тут крышку делал, пока ты в школе был.
— Ты не писал сочинения? — переспросил я.
Наверное, Сервер начинал тяготиться моей бестолковостью. Но я действительно никак не мог понять — как в таком случае очутилась вполне реальная пятерка в его дневнике.
— Сочинения я… не писал, — пытался объяснить Сервер. — Я… караулил… За это… Понимаешь?..
Вот так новость! Впервые слышу, чтобы пятерку по литературе получали за дежурство у люка. Правда, вышло так, что Сервер дежурил… на тему сочинения.
Подошел Эммануил Львович, и я рассказал ему, что родная крышка деревянного люка, старшая сестра, забрела в сарайчик тетушки Марьям и преспокойно хлебает капустный рассол. Не сказал только, кто помог крышке добраться до бочки. Наверное, он и сам догадался.
Вот бы не подумал, что наш Эммануил Львович — силач не хуже Васьки Кулакова. Васька на велосипеде крышку вез, прикрутив к багажнику. Если по справедливости, то, выходит, силачом вчера вечером был не Васька, а его велосипед.
Зато Эммануил Львович только крякнул и уверенно выковырял крышку из бочки и поставил на плечо — как огромную толстую монету из коллекции Циклопа. И понес до чайханы, ни разу не делая привала.
Уже у люка мы быстро поменяли крышки местами. Деревянную я предложил захватить с собой и после уроков прибить к Васькиной калитке — как прибивали в древности свой щит счастливые полководцы к побежденным воротам. Лучше, конечно, было бы приколотить эту триумфальную деревянную крышку к Васькиной парте. Да только парту жалко, парта за ученика не ответчик. За порчу парты запросто можно вместо триумфа кое-что другое схлопотать.
А тетушку Марьям мы успокоили тем, что пообещали после уроков доставить другой гнет.
Сколько событий! Но на урок, следующий после труда, все равно не опоздали! Эммануил Львович ушел в учительскую. Стелла вздохнула и мечтательно произнесла:
— Ребята, а я бы очень хотела еще одно сочинение написать. Знаете какое? «Так поступают учителя» — вот какое! И не из газеты, а из жизни! Из нашей с вами жизни.
Что ж, Стелла права. Такое сочинение охотно написал бы из жизни и я, но не сейчас, а через месяц, когда вернется Светлана Андреевна. Только, боюсь, сочинили бы мы тогда со Стеллой одно и то же и скорее всего получили бы по двойке. Ведь Светлана Андреевна могла бы подумать, что кто-то из нас сочинение списал, и наказала бы обоих.
Ну и пусть. Все равно не побоялись бы написать из жизни.
Если подумать, то можно, и не ожидая приезда Светланы Андреевны, заранее написать такое сочинение. А вернется со своих учительских курсов сразу же и сдать:
— Это, Светлана Андреевна, наше сочинение на тему «Так поступают учителя»…
Она, конечно, удивится и скажет, что задавала другое. Ничего, можно объяснить, что мы его сами себе задали.
Если поступок на пятерку — пускай хотя бы и тайную! — то почему его надо на всякий случай стесняться и даже бояться? Ведь это нелепо. И нехорошо.
Как круглый треугольник.
Как чугунная крышка люка, занятая на своем месте важными делами, но перекочевавшая по чужой, злой прихоти в бочку с капустой.
Как уважительные причины труса.
Как веник на двери.
Вот этого не понимаю. Вот этого…
УСПЕТЬ УСЛЫШАТЬ ЛИСТЬЯ
Между правилами хорошего тона и таблицей умножения есть общее: необходимость твердо помнить наизусть. Если, к примеру, рядом чихнет знакомый, вовсе не нужно суетливо заглядывать в шпаргалку, чтобы, следуя ей, бодро восклицать:
