Алые перья стрел - Сергей Петрович Крапивин
— Ничего у него не было, я светил фонариком. Стоп! Слушай, капитан, кажется, у него кольцо было на пальце…
— Фью-ю! Разглядел его?
— Вот-вот, только до этого мне и было. Руки кровь заливает, а я буду рассматривать финтифлюшку…
Капитан вздохнул и сожалеюще взглянул на младшего коллегу:
— Пойдем-ка звонить, лейтенант. Попробуем упросить эскулапов, чтобы осмотрели кольцо у раненого. Конечно, желательно бы это сделать самим, но легче проникнуть к моей жене в шкафчик с коньяком, чем в больничную палату.
Разговор с главврачом оставил крайне неприятный осадок. Капитан услышал кое-что насчет служебного рвения не по разуму, а также ядовитый вопрос: не пожелает ли он, чтобы ведущий хирург республики, который в данный момент осматривает больного, пересчитал заодно у пациента количество родинок на теле в угоду бессердечному телефонному собеседнику?
Единственное более-менее приемлемое, что прозвучало в трубке, это было сообщение:
— И вообще, сколько я мог заметить, интересующий вас предмет осмотру вряд ли поддается: он настолько врос в липому, то есть в жировик, что еле виден. И больше не смейте звонить из-за всякой ерунды, не то я пожалуюсь вашему начальнику.
Михаил Андреевич предвосхитил подобный шаг медика и сам связался с Василием Кондратьевичем. Подполковник сказал:
— Врачи — публика железная, и дай им бог оставаться такими… Есть у раненого близкий друг. Они и рыбу ловят, и купаются вместе. Уж он-то наверняка про кольцо знает.
Председатель колхоза здорово удивился, что вполне серьезные люди интересуются его маленьким братишкой. В представлении Ивана Григорьевича Варька все еще был малолетним несмышленышем, хотя и самым любимым в родне. Сам Иван жениться не спешил, а может, конфузился хромоты и потому детей не завел, а жил бобылем на квартире у старухи и только изредка по-домашнему отдыхал, наезжая в райцентр к сестре и брату.
Он удивился, но машину дал. Михаил Андреевич и Юра заверили его, что только порасспросят кое о чем Варфоломея и сразу вернутся в Красовщину.
К парому они спустились уже сквозь богато разукрашенную флажками и хвойными гирляндами арку. Лев Самуилович не дремал. В данный момент он действительно создавал на четырех склеенных листах фанеры монументальное изображение девицы-красавицы, протягивающей гигантский каравай с расписной солонкой на его вершине. И хлеб и соль были выписаны до конца, фигура богини гостеприимства тоже, а вот лицо оставалось пока схематичным.
Но художник не унывал: у него уже была натурщица. В гурьбе идущих с поля девчат Лев наметанным глазом высмотрел подходящий типаж и моментом уговорил девчонку позировать. А поскольку черты лица надо было изобразить крупнее, чем в натуральную величину, то художник и впивался очами в лицо натурщицы вплотную. Что он при этом ей шептал, было не слышно, но миловидная колхозница покрывалась тем самым румянцем, о котором Лев Слуцкий упоминал в своем экспромте насчет парного молока и богини.
Юра и Михаил Андреевич полюбовались на это зрелище из открытого кузова старой полуторки и въехали на мотопаром. Но Юра все оборачивался.
— «Богиня» приглянулась? — пошутил спутник.
— Н-нет. Художник что-то не приглянулся. Где-то я его видел.
— Не мог ты его видеть, он сегодня прямо из города, все проверено.
— Даже не его я видел, а вот этот поворот головы. Гляди, он и сейчас на нас вполоборота смотрит.
— Мерещится тебе. Это он на девчонку смотрит боковым зрением. Художнический прием. Шустрый парень. Истинно Лев…
Варфоломей только что вернулся из поездки в Гродно. Он был настолько измотан путешествием и переполнен впечатлениями, что никак не реагировал на просьбы сестры умыться с дороги. Устало сидел на крыльце — там, куда его донесли ноги, и непонятно для Паши твердил вполголоса один и тот же мотив: «Вперед, друзья, вперед, вперед…»
— Куда тебе вперед?! — простонала Паша и подхватила брата под мышки. — Спать идем!
В эту минуту и остановилась у калитки полуторка. Узнав широкоплечего Юрку, Варька вырвался из рук сестры и кинулся к машине.
— Он живой?!
— Вполне, — ответил Харламов и хотел было даже передать привет от больного, но сообразил, что это чересчур. За каким же тогда дьяволом они сюда ехали? И добавил: — Он только все время спит от лекарств, а нам надо уточнить одну вещь. Помоги нам, пожалуйста.
Паша не на шутку рассердилась:
— Он уже сегодня напомогался. Неужели не видите, что ребенок на ногах не стоит!
— Девушка, мы на минутку! — взмолился капитан. — Нас и так все сегодня гоняют: врач отругал нехорошими словами, сейчас вы накинулись. Хлопчик, это для Айвенго надо. Чтобы гада того поймать…
Сонливость с Варьки ветром сдуло.
— Прасковья, уймись! — по-взрослому прикрикнул он на сестру. — Я в машине выспался. Ну, чего надо-то?
Они втроем уселись на крыльцо, а Паша бдительно стояла над собеседниками, готовая в любой момент вырвать братца из лап непрошеных гостей. Михаил Андреевич с учетом обстановки по-военному лаконично и ясно изложил суть дела. Варфоломей раздумывал не больше минуты. Да, он, конечно, видел кольцо. Оно тоненькое, а может, кажется таким на толстом пальце. Да, его почти не видно, но когда Айвенго согнет палец, металл выпирает наружу, и он тогда кольцом обрезает леску. Зачем обрезает? Ну, когда привязываешь крючок, обязательно остается острый кончик волоса, рыба его пугается. И обрезать трудно, он крохотный. Но Айвенго чуть надавит ребром кольца, и волосок сразу отскакивает. А еще Айвенго может стекло разрезать. Однажды Варфоломей видел, как участковый своей хозяйке стеклил раму. Он никаким алмазом не пользовался, а поведет кольцом по листу, и там сразу остается царапина. Надломит — и готово.
— Выходит, в кольце тоже алмаз, — сказал Юра.
— Не-е, — возразил Варфоломей. — Айвенго называл камешек, да я забыл. Их там даже два — побольше и поменьше, чтобы резать стекло разной толщины. Он раз провел сразу двумя по консервной банке с червями, так двойная просечка и получилась.
— Двойная?
— Ну да. Он говорил, что кольцо ему досталось на память о каком-то партизане. Тот умирал, ну и… отдал. Как же он называл камень? Ко… кор…
— Корунд?! — спохватился Михаил Андреевич.
— Точно, он, — подтвердил Варфоломей. Камешки совсе-ем маленькие, один синий, другой красный. А вам зачем?
Коллеги переглянулись и откровенно рассказали хлопцу, что своим кольцом Айвенго сделал, видимо, отметку на чемодане преступника. Если действительно двойная, легче будет найти. Варька здорово
