Владимир Корчагин - Тайна реки Злых Духов
Впрочем, вру! Один из лантаноидов — элемент прометий до сих пор так и не найден в природе. Он получен лишь искусственно, в результате бомбардировки дейтронами атомов неодима. Вообще надо сказать, что получение этих элементов в чистом виде является задачей огромной технической трудности. Достаточно сказать, что для получения празеодима девяносто девятипроцентной чистоты требуется не менее восьми месяцев. А девяносто девятипроцентный тулий был получен лишь в результате десяти лет непрерывного напряженного труда.
И тем не менее ценные свойства лантаноидов окупают даже такие невероятные затраты труда. Едва ли можно назвать еще хоть одну группу элементов, которые имели бы такой же громадный диапазон использования, как редкоземельные элементы. В настоящее время эти металлы используются для легирования различных чрезвычайно ценных марок сталей, для получения легких, прочных и жаростойких сплавов цветных металлов, для изготовления различных лекарственных препаратов, для производства лаков и красок, керамических изделий и абразивных материалов, высококачественных катализаторов и прекрасных активаторов для люминофоров.
Исключительно велика роль лантаноидов в стекольной промышленности. Добавки к шихте неодима, празеодима, самария, лантана и других редкоземельных металлов позволяют получить стекла различной окраски, стекла, способные поглощать ультрафиолетовые лучи, стекла, защищающие от нейтронного излучения, электропроводные стекла и т. д. Окислы редкоземельных элементов используются также для получения самовоспламеняющихся веществ, водонепроницаемых материалов, бальзамирующих составов, искусственных драгоценных камней. Но это еще не все. В настоящее время редкоземельные элементы находят самое широкое применение в радиоэлектронике, ракетной технике, производстве атомных реакторов и даже в получении сверхнизких температур. С помощью сульфата гадолиния, являющегося сильно парамагнитным[32] веществом, получена температура, лишь на две десятитысячных градуса отличающаяся от абсолютного нуля.
— Но ведь это очень редкие элементы, — подал голос Саша.
— Нет. Совсем нет! В данном случае название их стало просто архаизмом. Сейчас установлено, что содержание лантаноидов в земной коре значительно выше, чем содержание многих давно известных людям металлов. Так, например, их больше, чем свинца, в десять раз. Больше, чем серебра, в тысячу шестьсот раз. Больше, чем золота, в тридцать две тысячи раз!
В настоящее время науке известно около ста восьмидесяти минералов редкоземельных элементов. Но еще больше их содержится в качестве примесей в других, иногда очень широко распространенных минералах, таких, например, как апатит, где содержание лантаноидов доходит до трех процентов.
— И во всех этих минералах содержатся сразу все пятнадцать редкоземельных элементов?
— Да, по-видимому, это так. Впрочем, здесь нужно вот что добавить. Химики делят редкоземельные элементы на две группы: группу цериевых и группу иттриевых редких земель. Так вот, одни минералы — монацит, церит, лопарит — содержат в основном элементы цериевой группы, другие же, как наш самарскит, ксенотим, гадолинит, состоят в основном из элементов иттриевой группы. — Андрей Иванович улыбнулся. — Ну, хватит, пожалуй?
— Да, — согласился Саша, — надо идти дальше.
Вторая половина дня прошла без особых происшествий. Перед глазами путешественников были все те же голые скалы и, несмотря на все старания геологов, в них не было найдено ничего такого, что оправдало бы предположения Андрея Ивановича.
Наконец он решил остановиться. Саша разочарованно вздохнул и, сбросив рюкзак, пошел набрать дров. Здесь это оказалось не так просто. Лишь поднявшись по одному из притоков Каменки, набрел он на рощицу чахлых лиственниц, где ему удалось собрать небольшую охапку валежника.
Вскоре в ущелье задымил костер. Саша принялся натягивать палатку, а геологи снова занялись какими-то черными камешками, найденными в русле Каменки. Говорили они мало. Лица их были сосредоточенными. Видимо, их также смущали результаты первого дня пути. И только Наташа весело напевала у костра, время от времени помешивая в котелке да. изредка поглядывая на Сашу, который старательно забивал колышки и смешно сердился, когда те не шли в каменистую землю.
После ужина геологи сразу же завалились спать. А Саша с Наташей остались сидеть у костра. Они смотрели на догорающие сучья и вспоминали далекий дом.
— Мама уже наверняка списалась с дядей и знает, что мы не долетели до Урбека, — говорила Наташа, следя за маленькими язычками пламени, бегущими по смолистой ветке. — Теперь плачет, наверное… И никак ей не сообщить, что мы живы-здоровы.
Наташа вздохнула.
— У нее ведь сердце. больное. Если с нами что-нибудь случится…
— Ну вот, смешная! Что с нами может случиться?
Наташа отвернулась и вытерла слезы:
— Ты не думай, что я за себя боюсь. Мне маму жалко…
— Понятно, что маму, но ты совсем зря беспокоишься. Она же дома, не а тайге. А мы скоро вернемся.
— А вдруг…
— Вернемся! Чего там вдруг. Алексей Михайлович наверняка уже связался с экспедицией. Я даже боюсь, что мы не успеем закончить маршрут.
Костер прогорел. Угли подернулись пеплом. Стало прохладно.
Наташа встала:
— Пойдем спать, Саша.
— Постой! Рано еще. Все равно не уснем. Иди, набрось плащ. А я принесу еще дров.
— Куда ты пойдешь? Уже темнеет.
— Ерунда! Я мигом.
— Тогда пойдем вместе.
— Пойдем.
Они пошли вверх по ущелью.
— А знаешь, Саша… Когда мы уезжали, мама все наказывала: «Ты там далеко в лес не ходи». Знала бы она!..
— Да, здорово получилось. Такая экспедиция!..
— Можно подумать, ты даже рад, что мы не долетели до Урбека.
— А что, ведь я в самом деле доволен, что все так произошло. Жалко самолет, конечно. Зато столько приключений! Я даже думаю, что мы встретим их…
— Кого?
— Этих людей, из легенды. И они…
— Ну это ты хватил! Переселиться в прошлое!
— Да, в прошлое не переселишься. А вот в будущее… Ты знаешь, о чем я больше всего мечтаю?
— О чем?
— Чтобы полететь к какой-нибудь звезде.
— Да ты и на Земле-то еще почти ничего не видел.
— Не в этом дело! А вот, понимаешь: возвращаюсь я на Землю, а здесь тысячу лет прошло…
— Так ведь тогда уж никого не останется.
— Как никого?
— Ну из тех, кого ты… знал и с кем дружил.
— Это само собой.
— И тебе — не будет жалко?
— Почему же? Конечно, жалко. Но ведь я полечу не один… Вот полететь бы, скажем, мне и тебе. Ну и еще кому-нибудь. Андрею Ивановичу, например.
— А если я не захочу полететь?
— Что ты, Наташа! Ты только представь себе: возвращаемся мы сюда через тысячу лет. Тайги нет. Одни сады. И все делают машины. А люди… Какие люди будут тогда! Ведь вот сейчас сколько еще всякой пакости в людях. А тогда все будут относиться друг к другу так, как… как я к тебе.
— Ну, этого никогда не будет.
— Почему же?
— Да так уж… Но где же дрова-то, Саша?
Он огляделся по сторонам и пожал плечами:
— Одни камни! Прошлый раз я в боковом отрожке[33] набрал.
Наташа усмехнулась:
— Так зачем мы сюда пошли?
— Кто же знал, что здесь ничего нет. Да вон там, справа, опять отрожек. Заглянем в него, Наташа посмотрела на небо:
— Поздно уже, Саша.
— Ничего!
Они свернули вправо и начали подниматься вверх по притоку. Но и его берега обрывались крутыми голыми скалами, а дно сплошь было засыпано огромными камнями. Они прошли метров триста. Но как назло нигде не было видно ни одного деревца.
— Хватит, Саша. Никаких дров мы сегодня не найдем. Да и не понадобятся они.
— Все равно завтра придется костер разводить.
— Так ведь ночь уже.
— Ну пройдем еще немного. Не возвращаться же с пустыми руками.
Они снова двинулись вперед. Разговор опять зашел о доме.
Вспомнили школу. Знакомых мальчишек и девчонок. И спохватились только тогда, когда стало совсем ничего не видно.
Ночь наступила как-то неожиданно. Тьма будто упала в узкое ущелье, и высокие склоны его сразу растаяли в густом мраке.
Наташа остановилась:
— Ой, Саша, совсем уже ночь! Вот заболтались…
Он отыскал в темноте ее руку:
— Боишься?..
Лицо девушки доверчиво приблизилось почти к самому его лицу:
— Чуть-чуть.
Он посмотрел ей в глаза. Сейчас они казались почти черными, и крохотные искорки звезд отражались в их чистой глубине. Их было много-много. Точно стайка золотистых светлячков запуталась в пушистых ресницах.
Саша перевел дыхание:
— А мне сейчас ничего не страшно. С тобой я пошел бы… куда угодно и шел бы так всю ночь… всю жизнь…
