Рафаэль Михайлов - Тайной владеет пеон

— А его последняя выходка? — спросил Ривера. — Как ты расцениваешь ее?

— Безобразно, недостойно руководителя. Я не бе­русь судить, кто стрелял первым. Я задаю другой во­прос: что привело Адальберто к Ласаро?

— Адальберто заметил за собой Донато. Возможно, не знал, куда скрыться. Жилье Ласаро оказалось бли­жайшим. Рассчитывал отсидеться. Они знакомы по уни­верситету.

— Не верю, что только по университету. Как Ласаро удалось скрыть следы убийства?

— Он подкупил служителей морга, и те забрали тело Барильяса.

Карлос прошелся по комнате.

— Мы вызовем Ласаро на комитет, — решил он. — Сразу после отъезда мистера Лайкстона. Предупреди его об этом. Пусть объяснит все комитету. Довольно разговоров наедине. Товарищи решат, можно ли его оставить в руководстве. Мы не имеем права обходить Ласаро при подготовке больших акций,[79] но поручи ему что-нибудь самостоятельное, не связанное с нашими людьми. Скажем, разоблачение армасовских законов. Пусть поработает с молодыми адвокатами... С моло­дыми...

Карлос запнулся и, как всегда в минуты глубокого раздумья, провел несколько раз тыльной стороной руки по высокому, нахмуренному лбу.

— А ведь Ласаро тоже  молод, — произнес он. — Мигэль говорит, что Королевская Пальма молод... Глу­пость какая-то лезет в голову. — И он постарался ото­гнать от себя случайную мысль.

Человек, о котором они говорили, в эту минуту ме­тался по комнате. Растрепанные волосы, красные бес­сонные глаза, измятый галстук — это был не тот выло­щенный и подтянутый адвокат фирмы, о котором его шеф острил: «Неточности в его речах не бывает, как и пылинки на костюме». Ласаро только что получил угрозу от имени Линареса и заметался. В первый раз он про­клял ту минуту, когда поддался на уговоры отца и при­нял на себя обязанности шпиона и провокатора. Он мечтал уехать за границу, — сейчас он понял, что спо­койную жизнь в любой дыре готов променять на все блестящие посулы Линареса. Но было поздно. Ему дали срок до утра. Выдать головку... Болваны, глупые, ник­чемные люди, — где он достанет головку, если вот уже неделю к нему не заходят даже связные. Если бы не слу­чай с Адальберто... Невезенье, ужасное невезенье.

Он привел себя в порядок и вышел на улицу. Куда идти? Где искать? Он помнил, что кто-то из членов комитета снимает комнату у антиквара. Но он не знал, где этот дом, а партийная этика воспрещала задавать излишние вопросы. Может быть, о ком-нибудь знает Рина Мартинес? Вместе с нею он выпускал один номер подпольной газеты. Да, она дружила с Андресом, она должна знать, где он жил. Рина снимала комнату с тремя подругами у белошвейки на улице Реформы. Ласаро однажды к ней заходил за рисунками. Он пом­нил калитку — зеленую, с двумя колокольчиками: верх­ним и нижним. Верхний когда-то предназначался для благородных всадников, нижний — для простых смерт­ных: такой порядок привезли в страну испанцы, и время его сохранило только в десятке старинных зданий. Ка­жется, вот она, эта калитка.

Ласаро стучится в первую попавшуюся дверь. Ему отвечают, что Мартинес здесь не проживает. Он обходит много дверей и, уже отчаявшись найти студентку, стал­кивается с нею в маленькой полутемной прихожей.

— Сеньор, вы ищете меня? Что случилось?

— Да, вас. — Вид у Ласаро лихорадочный, сухие губы запеклись, глаза растерянные, блуждающие. Рина его с трудом узнает. — Сеньорита Мартинес, я получил известие об Андресе...

Рина вскрикивает:

— Что-нибудь плохое? Не тяните же!

— Нет. Не думаю. — Ласаро уже составил для себя маленький план атаки и не дает Рине опомниться. — Может быть, есть возможность его спасти, вырвать из тюрьмы. Мы должны немедленно разыскать с вами то­варищей.

— Я никого не знаю, — в отчаянии говорит Рина. — Меня даже вывели из состава студенческого комитета. Подождите, сеньор Ласаро... Только что у меня был Ривера. Но вы опоздали. Он дал задание и ушел.

— Куда? Может быть, вы знаете, где он живет?

— Нет, я не знаю, где его искать. Что же делать?

— Думать, думать, — лихорадочно бросает слова Ла­саро. — Не знаете ли вы, где жил Андрес?

Рина не знала, где он жил. Но однажды, проходя по бульвару, она увидела Андреса выходящим из подъ­езда двухэтажного домика. Было раннее утро, и Рина догадалась, что Андрес поселился здесь. Увидев ее, он как ни в чем не бывало поздоровался и только днем позже спросил: «Нужно ли мне менять адрес или ни врагам, ни друзьям ты не заикнешься, где я ночую?» «Ни врагам, ни друзьям», — поклялась она.

И вот сейчас друг и, возможно, один из партийных вожаков искал его адрес. Она замешкалась. Ласаро не­терпеливо спросил:

— Что же вы? Или жизнь Андреса вам безраз­лична?

Рина покачала головой.

— Я никогда не знала его адреса.

Чувствуя, что добыча ускользает из рук, Ласаро уси­лил натиск.

— Я один не справлюсь, — зашептал он. — Знаете вы имена Роба, Кинтаны, Кондора?

— Никогда их не слышала.

И чем больше горячился Ласаро, тем спокойнее и безразличнее становилась Рина. Она вспомнила предо­стережения Риверы, Андреса. В подполье дает инфор­мацию старший младшему, но не наоборот. Назойли­вость Ласаро была странной. Рине почему-то вспомнил­ся шепот Адальберто, когда они сидели в кафе. Она поддалась его горячности, искренности — а что получи­лось? Возможно, Ласаро хочет от души выручить Андреса, но Рина уже знала, что для такого дела есть лучшие пути.

Ласаро остановился.

— Что ж, оставим Андреса погибать, — бросил он и сделал шаг к двери.

— Подождите! — Рина прижала руку к сердцу; оно билось часто и горячо. — Может быть, я одна могу по­мочь?

— Нет, вы девушка. Нужны мужчины — сильные и выносливые.

— Я могу обратиться к студентам.

— Без комитета я не имею права решать столь слож­ный вопрос.

Ласаро поклонился и вышел. Рина долго стояла, прислонясь к косяку двери; слезы текли по щекам, под­бородку, шее, но она не замечала их, всматриваясь в темноту и шепча: «Андрес, милый Андрес!» Такой ее и застали выбежавшие подруги. Они ничего не могли по­нять из ее скупых реплик, но затащили в комнату, за­ставили выпить кофе и напомнили, что работы много: сто цветных карикатур должны быть к утру готовы. Работали по конвейерной системе: Рина набрасывала карандашом силуэты деятелей армасовской хунты, вто­рая из подруг обводила их и размечала цвета, третья накладывала краски, четвертая выводила подписи.

Посреди ночи Рина сказала:

— В эту минуту его могут пытать.

Она размашисто вывела парящего кецаля, которого пытались пронзить штыками министры армасовского ка­бинета. Но птица отбивалась крылом и клювом; чув­ствовалось, что с нею не сладить.

Ласаро, выбежав от Рины, еще долго бродил по ули­цам. Нет, он никого не отыщет. Дорогое время потеря­но. Нужно бежать. Навстречу ему прошел музыкант, неся на спине устремленную на два метра ввысь и обер­нутую в чехол маримбу. «А ведь в чехол мог бы спря­таться и я», — подумал Ласаро. Фонари слепили глаза, яркое освещение улиц в столице — наследие диктатор­ских режимов: правители боялись темноты, ночных схо­док, ночных сговоров, ночных шорохов. «Будь темнее, — я бы скрылся», — пробормотал Ласаро. В каждом прохожем он искал спасителя, в каждом подъезде — укры­тие. Но люди шли по своим делам, двери открывались и затворялись, провокатор был никому не нужен.

Он зашел к себе, бросил в чемодан две смены белья, пачку денег, несколько фотографий и выскользнул из комнаты.

— Сеньор адвокат меня извинит, — раздался голос Пласиды. — Но ко мне приезжает племянник... Я буду просить сеньора подыскать что-нибудь другое.

Ласаро понял, что появление в квартире незнакомых лиц, стрельба в его комнате, приход служителей морга обеспокоили хозяйку. Итак, ему предлагают выбираться. Но он опередил донью Пласиду. Он выбирается до ее предложения.

— Я был мирным жильцом, — примирительно сказал адвокат. — Я скоро вернусь, и мы обсудим, как лучше поступить.

Она закивала головой, радуясь, что жилец отнесся к ее словам спокойно.

Ласаро вышел из подъезда и остановил первое так­си. Шофер распахнул дверцу; адвокат сел рядом с ним.

— На вокзал! — приказал он.

Машина не трогалась, шофер безучастно смотрел в окошечко.

— В чем дело? — резко спросил адвокат.

— Дело в том, — раздался приветливый голос с зад­него сиденья, — что вам лучше не делать глупостей, сеньор адвокат. Возвращайтесь к себе домой, — вас ни­где не ждут.

— С кем я говорю? — глухо спросил Ласаро. Вместо ответа задний пассажир посоветовал:

— Возвращайтесь домой, включите радио, на волне сорок четыре бывают интересные передачи.

Ласаро понял, что его загнали. Линарес предусмо­трителен. Адвокат вышел из машины и поплелся обрат­но в свою квартиру. На лестнице ему встретился маль­чик — разносчик газет. Низкорослый и черноволосый, он остановил адвоката и передал ему слово в слово то, что поручил Ривера: